Виктория Холт - Обитель страсти

— Итак, мисс Ли, наконец-то мы встретились.

Он не сдвинулся с места, и мне его поведение показалось высокомерным.

— Прошло совсем немного времени, — ответила я. — Лишь несколько дней…

— Что ж, давайте не будем обсуждать, много это или мало. Вы здесь, и этого вполне достаточно.

Его светлые глаза внимательно разглядывали меня, и я почувствовала себя неуклюжей и крайне непривлекательной, осознавая, что стою перед истинным знатоком женской красоты, не являясь при этом сколько-нибудь желанным объектом мужского внимания.

— Миссис Полгрей хорошо отзывается о вас.

— Очень любезно с ее стороны.

— Почему вы считаете любезным говорить правду? Я жду от своих людей только правды.

— Я хотела сказать, что она была очень любезна со мной, и это сделало возможным ее положительный отзыв.

— Вижу, что вы из числа тех женщин, которые не прячутся за общими фразами, а говорят то, что думают.

— Надеюсь, что так.

— Отлично. Думаю, мы с вами поладим.

Я видела, что его глаза изучают каждую деталь моей внешности. Скорее всего, ему было понятно, почему мне не удалось заполучить мужа в Лондоне.

По крайней мере, мне не угрожает его настойчивое внимание, которым, я уверена, он стремится одарить всех более или менее привлекательных женщин, появляющихся в его поле зрения.

— Скажите мне, — опять заговорил он, — как вы находите мою дочь? Отсталой для своего возраста?

— Ни в коем случае. Она необычайно умна, но не приучена к порядку.

— Уверен, что вы сможете восполнить этот пробел.

— Я намерена попытаться.

— Разумеется. Ведь вы здесь находитесь именно для этого.

— Пожалуйста, скажите, в каких пределах я могу применять средства воздействия на свою подопечную.

— Вы спрашиваете о телесных наказаниях?

— У меня и в мыслях не было ничего подобного! Я имела в виду, даете ли вы свое позволение на принятие мер сугубо морального воздействия. Например, ограничение свободы, если я буду считать, что она нуждается в подобном наказании?

— За исключением убийства, мисс Ли, вам позволены любые меры, какие сочтете необходимыми. Если ваши методы воспитания вызовут мое неодобрение, вы об этом узнаете первой.

— Замечательно.

— В случае необходимости внести какие-либо изменения в… учебный план, кажется, это так называется… вы, конечно же, вольны это сделать.

— Спасибо.

— Я приветствую эксперименты. Если же ваши методы не приведут к позитивным изменениям, скажем, в течение шести месяцев… что ж, тогда придется их пересмотреть, вы согласны?

Его глаза излучали надменность. Этот человек намерен как можно скорее отделаться от меня. Он рассчитывал увидеть глупую красотку, которая была бы не прочь завести с ним интрижку под предлогом заботы о его дочери. Отлично. Самое лучшее для меня — поскорее убраться из этого дома.

— Полагаю, — продолжал он, — мы можем найти причину отсутствия хороших манер у Элвин. С тех пор как она потеряла мать, прошел всего лишь один год…

На его лице нельзя было обнаружить никаких следов скорби.

— Я слышала об этом.

— Разумеется, слышали. Готов поклясться, что вам об этом сообщали очень многие. Конечно же, такая трагедия стала большим потрясением для ребенка.

— Бесспорно.

— Это случилось так внезапно… — Он помолчал несколько секунд и продолжил: — Теперь у бедной девочки нет матери. А отец… — он неопределенно пожал плечами.

— И тем не менее, — возразила я, — есть множество детей, которым не повезло гораздо больше, чем Элвин. Она нуждается всего лишь в твердой руке.

Мистер Тре-Меллин вдруг наклонился вперед и заглянул мне в глаза.

— Уверен, — произнес он, — что вы обладаете этой самой твердой рукой.

В этот краткий миг я ощутила мощный магнетизм этого человека. Правильные черты лица, холодные светлые глаза, таящаяся в них насмешка — за всем этим скрывалось нечто, не поддающееся поверхностному анализу.

Послышались быстрые шаги, и в комнату вошла Селестина Нанселлок.

— Мне сказали, что ты здесь, Коннан, — произнесла она, как мне показалось, довольно взволнованным голосом.

— И не ошиблись, — пробормотал он. — Моя дорогая Селестина, очень хорошо, что ты приехала. Я как раз знакомлюсь с нашей новой гувернанткой. Она сообщила мне, что Элвин умна и нуждается в строгости.

— Разумеется, умна! — воскликнула Селестина. — Надеюсь, мисс Ли не будет с ней слишком сурова. Элвин — славная девочка.

Коннан Тре-Меллин бросил в мою сторону удивленный взгляд.

— Не думаю, что мисс Ли вполне согласна с подобным утверждением, — ответил он. — Увы, ты склонна видеть в нашем утенке прекрасного лебедя, моя дорогая Селеста.

— Скорее всего, я слишком привязана к ней…

— Возможно, вы хотите, чтобы я вас оставила, — вмешалась я, так как мне не терпелось поскорее покинуть их общество.

— Я помешала! — воскликнула Селестина.

— Нет, — возразила я, — мне кажется, наш разговор подошел к своему завершению.

Коннан Тре-Меллин, будто забавляясь, переводил взгляд с нее на меня. Мне пришло в голову, что он, наверное, находит нас в равной степени непривлекательными. Я была уверена, что ни одна из нас не соответствует стандарту женщины, достойной его восхищения.

— Да, но мы еще продолжим его, — небрежно кивнул он. — Уверен, мисс Ли, что неизбежно возникнет немало вопросов, касающихся моей дочери, которые нам с вами предстоит обсуждать.

Я кивнула и оставила их одних.

В комнате для занятий меня ожидал чай, но я была слишком взволнована, чтобы думать о еде. Элвин не появилась.

В пять часов она все еще отсутствовала, поэтому я поручила Дэйзи разыскать девочку и напомнить ей, что с пяти до шести мы должны заниматься.

Отсутствие Элвин меня ничуть не удивило, так как я предвидела, что она взбунтуется. Приехал отец, и она предпочла провести это время с ним, а не заниматься чтением с ненавистной гувернанткой.

Мне было интересно, что произойдет, когда ребенок откажется идти в классную комнату. Могу ли я спуститься в пуншевую или гостиную, или где там еще они находятся, и потребовать, чтобы она пошла со мной? Там сейчас Селестина, и в неизбежном споре она, конечно, примет сторону Элвин.

Я услышала шаги на лестнице. Дверь детской, ведущая в классную комнату, была открыта, и, обернувшись, я увидела Коннана Тре-Меллина, держащего за руку Элвин.

Меня потрясло выражение ее лица. Оно было таким несчастным, что мою душу мгновенно захлестнула волна сочувствия. Ее отец улыбался, и я подумала, что он сейчас похож на сатира. Казалось, что его забавляла ситуация, причиняющая боль Элвин и смущающая меня. За их спинами я увидела Селестину.

— Вот она, — провозгласил Коннан Тре-Меллин. — Долг прежде всего, дочь моя, — обратился он к Элвин, — и когда гувернантка зовет тебя, ты обязана повиноваться.