Барбара Картленд - Огонь на снегу

Вдали уже виднелись высокие золоченые шпили, теряющиеся в голубизне неба, сияющие купола соборов. Алида была уверена, что самый изумительный собор, купол которого, как сказал капитан, в ясный день можно видеть на расстоянии сорока миль. Но девушке пришлось уйти с открытой палубы иотправиться выполнять приказание Мэри.

«Ижора» была роскошной яхтой. Стены салонов красочно расписаны, повсюду толстые ковры, атласные шторы идорогая изысканная мебель.

Графиня сидела в салоне на бархатном диване. Воздух в салоне был напоен ароматом тепличных цветов в огромных горшках, на стенах висели картины кисти великих мастеров, стоящие целое состояние.

Услышав шаги девушки, графиня подняла глаза.

— Вам уже надоело смотреть на нашу столицу? — спросила она.

— Нет, что вы, — ответила Алида, — но я подумала, что надо побыть с вами, раз вы одна.

Графиня улыбнулась, и глаза у нее сверкнули, но она не произнесла ни слова, пока Алида не села рядом с ней.

— Можете убедиться сами иубедить вашу кузину, что, прожив столько лет среди дипломатов, я стала похожей на ученую обезьянку! — заметила она. Увидев изумление на лице Алиды, она продолжала: — Я не слышу и не вижу зла ини о ком не говорю плохо.

— Это очень разумно, — тихо ответила Алида. — Я начинаю чувствовать в вас друга.

— Я бы хотела быть вашим другом, — сказала графиня, подчеркнув последние слова, — но позвольте мне сообщить вам, моя дорогая, что в России истены имеют уши! — Алида удивленно посмотрела на графиню, ита продолжила: — Все, что происходит в стране, становится известным Третьему отделению тайной канцелярии, а князь Василий Долгорукий, начальник одной из служб Третьего отделения, докладывает обо всем, вплоть до пустяков, его величеству.

Алида поняла: графиня предостерегает не только ее, но иМэри. Смешно представить, что проницательная графиня не догадывается о том, чем занимаются Мэри играф Иван под самым ее носом.

— Благодарю вас, — тихо промолвила Алида.

Но ей уже было страшно: она сознавала, в каком ужасном положении оказалась.

Девушку удивляло, что она больше не видела господина Таченского. А ведь он так задушевно беседовал с ней в салоне «Девушки из Гулля!» Уж не заболел ли он? Но навести справки она не решилась.

Кроме того, граф Иван дал ей ясно понять, что не одобряет этого знакомства. Поздно вечером, перед самым подходом к Килю, ей под дверь подбросили записку.

Девушка подняла ее и развернула.

Прочтя несколько строчек, поспешно нацарапанных на дешевом листке бумаги, она изумилась.

Завтра я сойду с корабля. Прошу Вас из доброты, которую я почувствовал в Вас, никому не рассказывать о нашем разговоре и не сообщать, куда я направляюсь. Если Вас все-таки спросят, скажите, что я, вероятно, поеду в Стокгольм. Мне неприятно просить Вас об этом, но я знаю, Вы поймете. Уничтожьте эту записку.

Подписи не было, и Алида еще раз прочла послание.

Алида ясно поняла, что именно по вине графа Ивана господин Таченский не может добраться до России на «Девушке из Гулля», как намеревался.

Когда на следующий день они торжественно взошли на борт царской яхты, граф Иван, как бы невзначай, спросил:

— Кстати, мисс Шенли, вы попрощались со своим русским другом?

Алида приняла озадаченный вид.

— Моим русским другом? — переспросила она.

— Я говорю о господине, который целовал вам руку в салоне.

Алида изобразила крайнее изумление:

— А, тот пассажир, с которым меня познакомил капитан! Он был очень огорчен смертью отца, и, когда я посочувствовала ему, он не удержался и поцеловал мне руку.

— Он вам не говорил, куда направляется? — осведомился граф.

Алида покачала головой:

— Не могу точно припомнить, но, по-моему, в Стокгольм.

Граф Иван пронзительно взглянул на девушку, но она почувствовала, что он удовлетворен ее ответом.

Мэри раздраженно заметила:

— Ты, как всегда, Алида, болтаешь с незнакомыми мужчинами. Ты же знаешь, папа этого бы не одобрил.

— Мы обменялись только несколькими словами, — оправдывалась Алида.

— Вы больше не говорили с этим человеком? — поинтересовался граф Иван.

— Я больше его не видела, — честно ответила Алида.

В душе она молилась, чтобы господин Таченский спокойно добрался до России и чтобы ему не помешал ни граф Иван, ни кто-либо другой.

Он так надеялся на британское подданство, обеспечивающее ему безопасность, но Алида думала, что в его британском паспорте мало толку, если ему пришлось так внезапно исчезнуть.

Пока яхта не причалила к пирсу, Алида все время находилась возле графини. Сойдя на берег, наши путешественницы были приняты самым радушным образом, а так как они находились под защитой императорского флага, им не пришлось подвергнуться таможенному досмотру. Наконец Алида впервые взглянула на чудесный город, построенный по велению Петра I.

На набережной им был подан экипаж с гербом великой княгини, запряженный великолепными лошадьми. Алида села рядом с графом, спиной к лошадям и лицом к Мэри, прелестной в своем бледно-голубом наряде, и графине, очень элегантной в накидке шоколадного цвета.

Она ожидала увидеть большой город, но действительность превзошла все ее мечты. Глядя на колоссальные здания, ока представляла, что попала в страну великанов.

Люди рядом с гигантскими дворцами, огромными парками и широкими улицами казались пигмеями, а экипажи — ореховыми скорлупками.

Она не переставая смотрела в окно, и все возбуждало ее.

Вот она увидела пару черных, как уголь, лошадей, везущих элегантную двуколку, в которой сидел прекрасный, как Адонис, мужчина в военном мундире и сверкающей каске с белоснежными перьями. За ней следовала элегантная английская карета, и в низком овальном окошке Алида увидела изумительную красавицу в перьях, атласе и драгоценностях, напоминающую какое-то неземное создание. Потом проехал очень старый наемный экипаж, которым правил огромный бородатый кучер, нещадно стегавший по спине двух тощих, угловатых кляч. За экипажем ехала повозка, везущая скот на бойню, а за ней — роскошная карета, кучер которой разгонял зевак криками «Берегись! Берегись!». Карета была запряжена четверкой прекрасных лошадей, и правил ею чернобородый великан, наверное татарин, восседавший на черной медвежьей шкуре.

Это зрелище так захватило Алиду, что она даже забыла спрашивать названия дворцов, мимо которых они проезжали.

— Они не столь уж и велики, — высокомерно произнес граф. — Вот Михайловский дворец действительно произведет на вас впечатление. Это, несомненно, самое значительное и роскошное здание во всем Петербурге.

— Больше, чем Зимний дворец? — спросила Алида.