Сара Рэмзи - Запретные наслаждения

— Ты самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо видел!

Это не было вежливой лестью, из которой обычные великосветские комплименты в основном и состоят. Он был так искренен, словно это были его последние слова перед казнью. Она в его искренности уже не сомневалась, однако его признания не переставали ее волновать.

Она присела в глубоком реверансе и почувствовала себя распутницей, когда декольте опасно раскрылось.

— И вы, месье, самый желанный кавалер этим вечером.

— Только этим вечером? — спросил он, поднимая бровь.

Подойдя к нему вплотную, она прошептала на ухо:

— Может, и не только, если судьба и Mon Dieu не будут против.

Он рассмеялся и коснулся пальцем ее подбородка.

— Осторожно, любовь моя. Иначе я могу не выдержать и отвезти тебя домой даже раньше, чем мы покажемся на людях.

Улыбка заиграла на ее губах. В своей золотой короне и темном плаще Фергюсон выглядел хищником, но вполне ручным. Она думала, что маскарад будет чем-то вроде спектакля, но пока это было больше похоже на тот род зрелища, который отнюдь не поощрялся в добропорядочном обществе. Пусть этот вечер и предназначался для игры на публику, не было никаких причин отказывать себе в удовольствии. Тем более что это как нельзя лучше соответствовало их плану. Прибывшие гости все как один бросали в их сторону недвусмысленные взгляды.

— Мы будем танцевать? — спросила она, делая вид, словно ничего не замечает. — Если вы, конечно, не предпочитаете отдохнуть.

— Хорошо, и пусть никто не смеет думать, будто я чудовище, способное вам в чем-то отказать.

Он произнес это достаточно громко, чтобы вокруг раздались приглушенные смешки, которых она, опять-таки, словно бы не заметила. Согласно их плану, она должна была изображать неведение относительно слухов о Фергюсоне. И все же, сколь бы ни наслаждалась она возможностью вести себя, мягко говоря, раскрепощенно, ей следовало знать меру, ведь они явились, чтобы спасти доброе имя Фергюсона, а не окончательно погубить его.

— Вперед, monsieur lе duc! — сказала она.

Через час Фергюсон уже не был уверен, что сможет продолжать. На таких фривольных раутах, как маскарад Вестбрука, обычные светские правила не имели силы, так что он мог танцевать с Мадлен без перерыва, сколько вздумается. Недостаток этого обстоятельства заключался в том, что ему тяжело было, держа ее в объятиях, не думать, где бы им уединиться. Нет, их не осудили бы. С наступлением ночи аромат греха и жимолости становился все гуще. Фергюсон подозревал, что скамейки возле укромных тропинок, равно как и живописные гроты, которыми славился сад Вестбрука, сегодня не будут пустовать. Окруженное живописными ричмондскими лугами, поместье словно было создано для подобных развлечений. Возможно, это и не было случайностью: и отец, и дед Вестбрука слыли распутниками.

Тем не менее их пребывание здесь имело определенную цель, которая состояла отнюдь не в том, чтобы заняться любовью при первой возможности. И Фергюсон, как бы ни было ему тяжело, решил во что бы то ни стало придерживаться плана.

Правда, невероятная притягательность самой Мадлен была только частью проблемы. Другой частью было ее платье. Если бы она воспользовалась им в амплуа старой девы, общество отвернулось бы от нее, расценив это как последнюю отчаянную попытку привлечь внимание мужчин. Вообще-то Фергюсону никогда не импонировали дамы полусвета, чьи наряды могли соперничать с платьем Мадлен в смысле откровенности. Но на Мадлен оно смотрелось потрясающе и тысячекратно усиливало ее и без того невероятное чувственное очарование.

Он наконец заглянул ей в лицо, которое освещала озорная улыбка: возможно, она и была старой девой, но уж никак не глупышкой.

— Полагаю, нам нужно передохнуть, монсеньор, чтобы вы могли проверить, все ли с ним в порядке, с моей… моим лифом.

Ее предложение было ударом шпор по жеребцу его желания. Он не думал, что можно возбудиться еще сильнее, но дразнящие нотки в ее голосе убедили его в том, что он ошибался. Они были доказательством еще и того, что близость с ним никогда не будет для нее безрадостным долгом, рутиной: она хотела его не меньше, чем он ее. Она обладала этим удивительным даром — превращать рутину в удовольствие. Возможно, и он научится воспринимать свои многочисленные обязанности не в таком мрачном свете.

— Думаю, мы провели на публике достаточно времени, — произнес он, и его голос дрожал от вожделения.

Все видели Маргариту. Она приветствовала Вестбрука, который сделал вид, что истории в театре никогда не было, однако не выказал ни малейшего сомнения относительно того, с кем говорит. Фергюсон и Мадлен обменялись любезностями со всеми, кто подходил к ним в перерывах между танцами. Каро настороженно наблюдала за ними издали. Если они теперь благополучно доберутся до экипажа, Мадлен окажется в безопасности, а его репутация будет спасена.

Выбираясь из толпы, они едва избежали столкновения с лакеем, разносившим шампанское, и Фергюсон пожалел, что им никогда не доведется побывать на подобном балу в качестве супружеской пары. Маскарады устраивались и в высшем свете, но без этой непосредственности, и там они не смогли бы вести себя так, словно были одни.

Тем не менее он был рад, что с этим покончено. Теперь он мог беспрепятственно жениться на Мадлен, сестры — наконец дебютировать, и жизнь в целом, похоже, налаживалась. Но, прежде чем они добрались до выхода, путь им преградила Каро.

— Как мило! — воскликнула она, и ее глаза превратились в две узкие щелки, когда она встретилась взглядом с Мадлен. — Костюм подземного бога вам очень к лицу, Фергюсон.

Он ее не узнал, пока она не заговорила. Ее наряд чем-то напоминал платье Мадлен: прохладный бледный лен греческой туники и бриллиантовая диадема в волосах. Вдобавок ко всему к поясу был пристегнут кинжал: намек, который невозможно было не понять.

— Леди Гревилл, — сдержанно произнес он.

— Нам следовало договориться о костюмах. — Каро в упор смотрела на него, игнорируя Мадлен, словно ее не существовало. — Если бы вы нарядились Энеем, мой костюм Дидоны произвел бы фурор.

— Отличный костюм, но у меня уже есть спутница.

Взгляд, который Каро бросила на Мадлен, явно намекал на разницу в их положении на социальной лестнице.

— Я недолюбливаю Солфордов, но, по-моему, бессовестно показывать свету эту мадмуазель после того, как вы объявили обществу, что ваш союз с леди Мадлен основывается на любви.

— Вы же знаете, как устроен свет, — сказал он, стараясь придать голосу скучающие интонации. — Леди Мадлен не может посещать подобные мероприятия, а у меня нет желания отказываться от развлечений.

— Вы ни капли не изменились, да? — Каро усмехнулась. — Снова на коне и делаете, что хотите. Если бы я решила, что вы способны измениться, возможно, я смогла бы простить вас. Но вы такой же эгоист, как и десять лет назад.