Дженнифер Блейк - Вкус страсти

— А это не так? — Астрид спрыгнула с табурета, взяла коричневую ленту, лежавшую на кровати, и закрепила ею длинную косу, чтобы та не мешала во время поездки.

— А то ты не знаешь!

— Если графиня так отточила его мастерство…

— Она хотела, чтобы я ревновала, но это совершенно другое дело, — решительно заявила Маргарита, заканчивая разговор.

Астрид выразительно посмотрела на нее, но ничего не сказала.

— Я, конечно, все ему открою в случае необходимости, — добавила Маргарита, прочитав неодобрение на лице Астрид.

— Но вы не дадите ему времени подготовиться.

Маргарита беспечно мотнула головой, хотя сомнение уже прожгло дырку в ее голове.

— Если он мне не поверит, то и готовиться не станет.

— Его могут убить, миледи.

— Я знаю! — вскричала она. — В противном случае я никогда не согласилась бы на эту проклятую поездку. Ему нужно показать истинное лицо графини. Ей нельзя позволить найти тех, кто согласится предать его.

— Лучше всего молитесь, чтобы он не узнал о том, как вы поступили с ним. До сих пор он демонстрировал вам только свои положительные стороны, но это не означает, что у него нет отрицательных.

По телу Маргариты прошла нервная дрожь. Действительно, Дэвид еще ни разу не обращал против нее свой гнев, но она видела, как сильные мужчины, на которых он его обрушивал, превращались в дрожащих хлюпиков. И ей совершенно не хотелось оказаться на их месте.

Вчера вечером, когда Дэвид вернулся, он сам на себя не был похож. Он казался твердым, неприступным, а в синеве его глаз, когда он обращал их на Маргариту, сквозил ледяной холод. Не было никаких улыбок, никаких поцелуев и ни одного упоминания о браке. Он даже поужинал вместе с Оливером. Дэвид согласился поехать с ней сегодня на прогулку, но не пришел к ней в постель накануне вечером.

Где он спал? Она подозревала, что в большом зале со своими людьми, но предпочла не спрашивать. Если он спал с другой женщиной, она не хотела этого знать.

Возможно, она выдвинула чересчур много условий, при соблюдении которых согласится выйти за него замуж, особенно после того, как сама не так давно сделала ему предложение. Ее сомнения его вовсе не обрадовали, и она это понимала. Однако почему он так удивился, узнав, что у нее возникли предчувствия, если сегодня он говорит, что они никогда не смогут пожениться, а завтра буквально требует выйти за него; объявляет, что сможет любить ее только целомудренно, а затем пытается превратить в распутницу?

Поскольку с ней Дэвид не мог утолить голод, возможно, он нашел себе более доступную женщину. Одна, например, находится буквально под рукой и, без сомнения, с радостью примет его, несмотря на весь свой гнев из-за бегства Дэвида из ее постели. Графиня, возможно, даже забудет о своих планах, если сможет снова оказаться в его объятиях. Похоже, ею двигала не только корысть, но и жажда мести.

Нет. Она не будет об этом думать. Не будет.

Дэвид ждал ее во внутреннем дворе замка, когда она сбежала по лестнице, сопровождаемая своей верной, хоть и неуклюжей Астрид. Он был не один: рядом с ним стоял Оливер. Увидев итальянца верхом на коне, полностью готового ехать, она испытала несказанное облегчение. Кто бы ни поджидал их в засаде, он дважды подумает, стоит ли нападать на их увеличившийся отряд.

Едва она уселась на свою лошадь, а Астрид — на пони, как к ним присоединились граф и графиня. Граф был раздраженным, видно, он еще не полностью проснулся, но Селестина горела желанием отправиться на прогулку. В зеленом, цвета листвы, платье для верховой езды и соответствующей шляпке, украшенной прекрасным пурпурным пером, подчеркивающим белизну ее локонов, француженка была настолько яркой, что заставила "Маргариту почувствовать себя серой мышкой в своем практичном платье из коричневой шерсти. Леди весело поприветствовала собравшихся и стала бойко болтать о прекрасном утре, своей лошади, лени служанки, не удосужившейся разбудить хозяйку заблаговременно, и превосходном вине, которое ей подали к завтраку. Она все еще болтала, когда они прогрохотали через ворота и ворвались в увлажненное росой утро.

По предложению графа они свернули с дороги на узкую тропу, которой вряд ли часто пользовались, вьющуюся по лесистой местности, прилегающей к задней части крепости. Француз возглавил компанию, и Оливер присоединился к нему. Сразу за ними ехали Дэвид и Селестина, а в хвосте кавалькады — Астрид и Маргарита. Маргарита не могла понять, почему они двигались именно в такой очередности, но она не переживала из-за этого, хотя и отметила про себя странность ситуации. Она никак не могла перемолвиться словом с Дэвидом наедине, разве что только пустить лошадь вперед и оттолкнуть графиню.

Она не считала, что неприятности могут начаться сразу. Нападение, скорее всего, произойдет достаточно далеко от крепости. Рано или поздно они остановятся, чтобы дать отдых лошадям и подкрепиться вином, сыром и хлебом, которые везла Астрид. Вот тогда она и найдет возможность предупредить Дэвида.

Вскоре она заметила пару больших луков за седлом Оливера, а также приличный запас стрел. Ее необычайно обрадовало это открытие, хотя вместе с тем и сильно удивило.

— Мы поохотимся во время прогулки? — крикнула она ехавшим впереди. — Мне надо быть настороже, высматривать дичь?

— Мясо для кладовой никогда не бывает лишним, — ответил ей Дэвид через плечо, — как и быть настороже.

Ей показалось или в его словах действительно прозвучало предупреждение? Она не могла сказать наверняка, но невольно вздрогнула, словно по руке у нее прополз паук.

— Да, мы ведь даже можем наткнуться на группу йоркистов! — весело и иронично откликнулась она. — Только подумайте, как нас это развлечет.

— Mon Dieu, вы меня пугаете! — театрально воскликнула Селестина и бросила на Маргариту сердитый взгляд через плечо.

— Никто не знает, где они могут оказаться, — упрямо поддержала тему Астрид.

— А я-то думала, что Уорбек сейчас в Шотландии, — сказала француженка, кладя затянутую в перчатку руку на предплечье Дэвида. — Умоляю, скажите мне, что вы не получали других вестей!

— Не получали, — коротко ответил Дэвид.

Сухость его тона понравилась Маргарите. По крайней мере, он суров не только с ней.

Присмотревшись, она заметила, что Дэвид мрачен, губы у него сжаты в тонкую линию, а глаза налились кровью. Однако он непринужденно сидел в седле и производил впечатление человека стойкого и сильного, к тому же он был возмутительно красив, а лучи утреннего солнца подсвечивали серебром застежки на его сине-зеленом камзоле. Взгляд у него был напряжен, и он, похоже, не пропускал ни одной детали из того, мимо чего они проезжали или что лежало впереди.