Дженнифер Блейк - Вкус страсти

Он считал, что опасность угрожает только ему, но ошибался. Он не знал, сколько мужчин прячется за деревьями, кто послал их и что они предпримут теперь. А он не мог думать, не мог предпринимать ответные меры, пока Маргарита не окажется в безопасности.

Дэвид подозревал, что стрела попала ей в плечо или руку, но уверенности у него не было, как и не было возможности проверить свое предположение. Может, стрела угодила ей в грудь, и теперь вместе с кровью из нее вытекает жизнь.

Он чувствовал теплую влагу на своем боку, и его охватило такое отчаяние, какого он никогда раньше не испытывал.

За ним следовал Оливер. Итальянец намотал на руку поводья пони Астрид и целился из лука во что-то позади них. Граф де Нев уже выбыл из игры: Дэвид видел, как он упал. Он понятия не имел, что случилось с графиней, но ему было на нее совершенно наплевать.

Засаду устроила она, или ее благородный супруг, или они вместе. Если Селестина сочла целесообразным присоединиться к нападавшим, что с того? Если она погибла, это даже лучше. Тогда ему не придется бросать обвинение в лицо ей или графу или объяснять, как он узнал, что они стоят за этим нападением. И, кстати, тогда ему не придется упоминать, какую роль во всем этом сыграла Маргарита.

Она пыталась предупредить его. Было ли причиной этому изменение взглядов или нечто большее, какой-то план или цель, которую он не мог определить? Но, что бы это ни было, она за все заплатила сполна. Он только молился, чтобы цена не оказалась слишком высокой.

Впереди замаячили очертания крепости. Дэвид влетел в ворота, намного опередив Астрид и Оливера. Остановив своего белого жеребца так резко, что огромное животное присело на задние ноги, Дэвид спрыгнул на землю. Он осторожно взял Маргариту на руки, а затем, спотыкаясь, начал подниматься по широким ступеням. Он не замедлил шаг в большом зале, не отреагировал на крики обступивших его мужчин, охваченных яростью и беспокойством. Не обращая внимания на то, с каким ревом кровь неслась по его венам, он гигантскими шагами направился в хозяйские покои и не остановился, пока не положил Маргариту на кровать.

Несколько долгих мгновений она лежала там, ужасно бледная и совершенно неподвижная. Наконец она медленно открыла глаза. Посмотрела на него, и в ее бархатных, темно-карих глаза засветились горе и боль. Дэвид не смог выдержать ее взгляда, боясь того, что еще он мог увидеть в нем или что она, возможно, обнаружит в его глазах.

Стрела, торчавшая в верхней части ее тела, натянув коричневую шерсть плаща, выглядела непристойно. Дэвид одним движением сбросил с себя латные рукавицы, вытащил из ножен обеденный нож и быстро разрезал ткань, начиная от дырки у стрелы. Затем рыцарь расстегнул тяжелый плащ и распахнул его.

Наконечник стрелы вонзился Маргарите в руку и пробил ее насквозь — зазубренный кончик выглядывал с противоположной стороны. Из раны текла кровь, впитываясь в рукав и лиф платья. На мгновение Дэвид закрыл глаза и сдержал тошноту, которой он не испытывал никогда, хотя ему довелось видеть не одну сотню ран, полученных во время боя.

Астрид подскочила к нему и ткнула его кулачком в бедро, словно пытаясь отодвинуть его в сторону. Она затараторила, засыпала его вопросами и приказами. Дэвид не обращал на нее внимания. Он снова посмотрел на Маргариту.

— Стрелу нужно извлечь, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Сейчас. Немедленно. Вы позволите?

Маргарита вгляделась в его лицо, исследовала глубины его глаз, переводя взгляд с одного на другой. Должно быть, увиденное успокоило ее, поскольку из ее глаз хлынуло доверие, и она медленно кивнула.

Он поцеловал бы ее, если бы стрела ему не мешала. Вместо этого он коснулся ее нежной щеки, вытирая единственную слезу, стекавшую по прекрасной бледной коже. Сурово поджав губы, Дэвид срезал рукав платья. Все делая быстро, чтобы она не успела осознать, что именно он намерен предпринять, он обеими руками взялся за древко стрелы и отломил его над самой раной. Он услышал сдавленный стон Маргариты, но не позволил себе отвлечься. Взяв ее за локоть своими длинными пальцами, Дэвид приподнял руку и ухватился за наконечник стрелы. Сжав зубы и закрыв глаза, он потянул за то, что осталось от древка, вытаскивая стрелу.

Маргарита ахнула и закрыла глаза. На мгновение Дэвиду показалось, что она лишилась сознания. Он не удивился, поскольку видел, как закаленные солдаты падали в обморок при куда менее серьезных ранах.

Через мгновение слабая улыбка изогнула ее губы.

— Спасибо, — прошептала она.

Никакие почести не значили для него так много.

Жгучая боль собралась на задней стенке носа, стала давить на глаза, пока их не запекло, а на душе у него тяжелым камнем лежало сожаление. Потрясенный, он шагнул назад, сжимая в кулаке обломок стрелы, глядя на свои покрытые кровью Маргариты руки.

— Уйди, — велела ему Астрид, толкнув его обеими детскими ручками в бедро. — С дороги, болван, если не хочешь, чтобы из нее вся кровь вытекла!

— Астрид, милочка! — возмущенно пробормотал Оливер, который стоял здесь же, поднявшись в хозяйские покои вслед за рыцарем.

— Молчи, дурак! Если хочешь принести пользу, сходи на кухню и скажи, чтобы воду как следует прокипятили с горстью соли.

Оливер отправился выполнять ее поручение, Астрид же свернула из полотна толстые тампоны и плотно прижала их к ране с обеих сторон, чтобы замедлить кровотечение. Затем она стала тщательно промывать рану соленой водой, чтобы в ней не осталось ни кусочка ткани или другого мусора. Перевязав руку хозяйки чистым полотном, маленькая служанка заставила Маргариту выпить успокаивающий травяной настой. Она долго стояла возле госпожи, держа ее за руку и убирая волосы с ее лица. Когда Маргарита наконец уснула, Астрид села на трехногий табурет и стала ждать.

Дэвид переложил выполнение своих многочисленных обязанностей на Оливера. Подойдя к окну с открытыми ставнями, он стал смотреть в пространство перед собой, широко расставив ноги и скрестив на груди руки.

Через какое-то время он мягко спросил, не поворачивая головы:

— Что ты думаешь?

— Она выздоровеет, если рана не начнет гноиться.

— Если. — Он не был настроен оптимистично.

Он видел не раз, как незначительные раны воспалялись, — простые царапины, полученные на турнирах и в сражениях. Они убили больше закаленных солдат, чем любое когда-либо выкованное оружие.

Астрид бросила на него недовольный взгляд.

— Мы ухаживали за вами, мы обе, и вы быстро встали на ноги.

По его губам скользнула напряженная улыбка.

— Да, действительно.

— Вам нет нужды оставаться здесь, — сказала Астрид, сплетя пальцы и положив руки на колени. — Я присмотрю за ней.