Джейн Фэйзер - Свадебное пари

Только тогда Серена довольно улыбнулась. Похоже, она впервые взяла верх над отчимом. Он слишком разозлился вчера и поставил себя в дурацкое положение. А Серена сумела этим воспользовался. В любых других обстоятельствах она злорадствовала бы, но сейчас победа имела для нее особое значение.

Генерал снова велел привести лошадь. Бедное животное едва добралось до конюшни. И почти сразу же прибежал лакей. Грум, предвкушавший пинту портера и мясной пирог на обед, обругал бесчувственного хозяина и повел усталую лошадь к входной двери. Хейуорд пытался заглушить ярость и раздражение на лорда Бредфорда, почти загнав лошадь в Виндзор-террас. Грум почти готов был посоветовать хозяину ходить пешком. Конечно, вслух он этого не произнес, иначе в два счета оказался бы на улице.

— Я вам нужен, сэр? — осведомился он, когда генерал вышел из дома.

— Нет.

Хейуорд взял поводья и тяжело уселся в седло. Он не надел шпоры, но пнул животное в бок с силой, в которой совершенно не было необходимости. Грум презрительно сплюнул вслед хозяину.

Хейуорд отправился на Брутон-стрит, не без усилий надев маску искреннего дружелюбия. Он привязал животное к перилам у двери дома Саттонов и взялся за молоток. На пороге немедленно появился дворецкий и с низком поклоном отошел в сторону, чтобы впустить визитера.

— Я узнаю, дома ли мистер Саттон, сэр.

— Идите, и поскорее!

Генерал нетерпеливо постукивал стеком по сапогу, пока дворецкий величественно шагал к двери в глубине передней. Постучав, он открыл дверь и вошел, чтобы появиться минуту спустя:

— Мистер Саттон будет рад видеть вас, генерал. Прошу вас…

Он придержал дверь библиотеки.

Хейуорд промаршировал мимо с улыбкой, приклеенной к губам.

— А, Саттон, рад, что вы дома! — весело прогремел он, протягивая руку.

— Добро пожаловать, дорогой мой.

Уильям поднялся из-за тяжелого письменного стола красного дерева.

— По утрам я всегда дома… Дела прежде всего, и на душе легче, когда счетные книги приведены в порядок.

— Да мы просто родственные души! — констатировал генерал, дружески хлопнув хозяина по плечу. — Хоть это и скучно, но сначала следует выполнить все, что требуется.

— Должен признать, что мне это ни в коем случае не кажется скучным, — заметил Уильям. — Для меня повседневные заботы — хлеб насущный.

Хейуорд улыбнулся.

— Каждому свое, дорогой сэр, каждому свое.

— Что же, я никогда не был знатным джентльменом. И не вижу в этом смысла. Что предпочитаете, генерал, — вино или эль? Я бы сам не прочь выпить капельку крепкого эля, особенно в это время дня.

Генерал пожал плечами.

— Вина, сэр, если возможно. Я никогда не любил эль.

Уильям с сомнением воззрился на гостя. По его мнению, дельный человек должен понимать толк в эле и пить по утрам золотистый напиток из большой кружки.

Он налил кларета генералу, себе — в оловянную кружку эля, и передал бокал гостю.

— Садитесь, сэр. Будьте как дома. Чему обязан удовольствию видеть вас?

Хейуорд поднял бокал в молчаливом тосте, пригубил и начал:

— Перейду прямо к делу, Саттон. Я хотел бы предложить руку и сердце вашей дочери. Мне нравится думать, что мои чувства к ней больше не являются секретом.

Он склонил голову набок. На губах дрожала искусственная, деланая улыбка.

Уильям ответил не сразу, продолжая пить эль и глядя куда-то в пространство. Генерал насторожился. Он ожидал немедленного искреннего восторга. Генерал, сэр Джордж Хейуорд, сделал предложение дочери торговца! Как может этот человек колебаться хотя бы секунду!

— Видите ли, сэр, — выговорил наконец Уильям. — Для Абигайль, разумеется, это большая честь, но я не стану давать ответ за нее.

— О, вы, конечно, шутите, сэр, — пробормотал Хейуорд, не веря собственным ушам. — Я считал, что уже завоевал привязанность мисс Саттон, и нисколько в этом не сомневался.

— Ну… если это так, мы можем считать дело улаженным. Конечно, после того как мы договоримся кое о чем. Не стоит беспокоить этим нашу девочку.

— Разумеется, сэр, это даже не обсуждается.

Генерал ступал по тонкому льду. Ему каким-то образом нужно доказать свою кредитоспособность этому проницательному деловому человеку и в то же время получить большое приданое, которое будет выплачено ему немедленно после свадьбы. Он надеялся, что Уильям Саттон понимает, что продает свою дочь в обмен на ее более высокое положение в обществе. Должен же он сознавать, что ни один аристократ или истинный джентльмен не возьмет жену из деловых кругов, если не получит за свой благородный жест адекватной компенсации. Но сейчас рановато говорить на эти темы. Всему свое время.

— Я питаю глубокую симпатию к вашей дочери, сэр, — снова улыбнулся он. — Такая прелестная девушка, красавица, так хорошо воспитана, умеет вести разговор и талантливо играет на арфе!

Уильям откашлялся. Он был любящим отцом, но тем не менее не мог поверить в такие достоинства дочери. Когда она трещала не переставая, он едва не засыпал. Что же насчет арфы… он не раз думал о том, что зря выбросил деньги на учителя. Правда, Марианна настаивала на музыкальном образовании дочери, и он посчитал, что это необходимо. Но кто будет спорить с влюбленным!

— Что же, сэр, я согласен: Абигайль милая девушка, зеница ока моего, в жизни не встречая ей равной. Вот что я вам скажу: после разговора с ее матерью мы посмотрим…

Это было не совсем то, что надеялся услышать генерал. Он пригубил кларета.

— Я надеялся поговорить с мисс Саттон, и с миссис Саттон, разумеется.

— Конечно! Моя дочь не будет разговаривать с джентльменом наедине, — кивнул Уильям, удивленный, что об этом уместно вести речь.

— Что же, не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — заметил он, отодвигая стул. — Пойдемте наверх, к дамам. Я слышал, что Абигайль приехала с полчаса назад. Мне сказали, что она навешала леди Серену.

— Мне повезло встретить ее в вестибюле, когда она уезжала, — сообщил генерал, вставая вместе с хозяином.

— Миссис Саттон хочет, чтобы девочка отдохнула и как следует подготовилась к сегодняшнему обеду. Не знаю, почему девушка должна обязательно выглядеть как картинка, просто для того чтобы посидеть за столом, но когда моя жена приказывает — значит, так и должно быть.

Ухмыльнувшись, он повел гостя наверх и без всяких церемоний вошел в дамскую гостиную:

— Моя дорогая, я привел сэра Джорджа Хейуорда. Ему не терпится повидать Абигайль.

Он огляделся.

— Где дорогое дитя?

— Переодевается, мистер Саттон.

Марианна протянула генералу руку и кивнула, как подобает матроне, принимающей джентльмена.

— Генерал, какое удовольствие!

Он склонился над ее рукой, поднес к губам и поцеловал воздух над ее пальцами.