Мэри Пирс - Горький ветер

— Возможно, если вы держите их здесь достаточно долго, они могут признаться в том, чего вообще не совершали!

— Это вряд ли, мисс Изард. Мы, знаете ли, не занимаемся пытками.

— Тилли сбежала с человеком по имени Тримбл. Почему вы не пытаетесь разыскать его?

— Артур Тримбл, кажется, неуловим.

— Точно! — сказала она. — Потому что у него была связь с Тилли и он не хочет, чтобы его жена узнала об этом.

— Ну, это необязательно. Люди часто путаются непонятно чего. Но, конечно же, может быть, Тримбл действительно имел связь с Тилли и мистера Маддокса это оскорбило. В таком случае, если мотивом была ревность и это будет доказано, его обвинят в непреднамеренном убийстве.

— Не слишком ли вы спешите?

— Я просто теоретически говорю, не более.

— Мистер Пенфолд, — сказала она. — Я хочу видеть инспектора Данза. У меня есть для него кое-что важное.

— Это напрямую связано с делом?

— Это непосредственно касается моего брата. Только это имеет для меня значение. Но это очень важно.

— Хорошо, мисс Изард, я подумаю, что могу сделать для вас.

Пенфолд пошел по коридору в комнату слева. Через минуту он появился с человеком постарше, и они стояли, разговаривая очень тихо и поглядывая в сторону Бетони. Потом они пошли в комнату в самом дальнем конце коридора. Бетони сделала несколько шагов вперед, но сержант вышел из-за стола и встал на ее пути. Она вернулась на свое место у стены, страшно разозленная.

— Тянут время, — сказал ей Метью Престон.

Бетони взглянула на него, но не ответила. Он был абсолютным подобием отца, с темными кудрявыми волосами и грузным телом, и она ненавидела его.

— Разве ты сегодня не собиралась венчаться? Ты что, бросила своего парня ради Тома Маддокса?

— Не говори со мной, — сказала Бетони. — Мне нечего сказать тебе!

Она не позволяла себе думать о Майкле. По крайней мере, не теперь. Такие мысли должны подождать.

Том сидел в комнате, где пахло горячими трубами отопления и полированными полами. Было душно и пыльно, и ему хотелось, чтобы окно открыли пошире, но он не мог решиться сказать об этом. После того как Данз ушел, тишина казалась такой сладостной, что ее нельзя было нарушать, и он сидел на стуле у окна совершенно неподвижно, положив ногу на ногу и скрестив руки на коленях. Голову он повернул так, что доходивший из окна поток воздуха дул ему прямо в лицо, принося с собой запах дождя.

Он знал, что был в комнате не один. В углу сидел констебль и наблюдал за ним. Но пока тот молчал, Том представлял себе, что его там нет, что комната совершенно пустая, что стены постепенно раздвигаются и исчезают, оставляя вместо себя поля, где дождь проносится ветром, словно дым, и облака низко несутся за дальними холмами.

Немного дальше он увидел Пайкхаус, одиноко стоящий на старой таможенной дороге. Он шел к нему со склона холма в Истери по пустырю под названием Чекс, пробираясь через высокую траву, которая оставляла на его одежде свою пыльцу. Он ходил за покупками в лавку миссис Хест. Он нес муку, сахар, мыло, дрожжи, спички, крупную соль, свечи в сумке через плечо и банку парафина в левой руке. Линн дожидается дрожжей, потому что сегодня суббота и она должна печь хлеб.

Теперь мысленно он увидел уютную кухню в Пайкхаусе, поцарапанный стол и два старых стула, дубовую скамью, буфет и медную решетку вокруг очага. Но было там что-то, заставлявшее его беспокоиться. Он не мог представить себе, что делает Линн. Огонь горел довольно ярко, чайник на крючке закипал, из носика поднимался пар. Весь дом был аккуратным и прибранным; это говорило о том, что Линн минуту назад возилась там, но самой ее не было видно, и он слышал собственный голос, звавший: «Линн! Где ты? Ты наверху?» Но хотя он и прислушивался внимательно, ответа не было.

— Сколько времени? — спросил он отрывисто.

— Половина шестого, — сказал полицейский. — Не хотите ли чашечку чаю?

— Нет, я хотел бы поехать домой, — ответил Том, и когда в комнату вошел инспектор Данз, он выпрямился и повернул голову. — Думаю, вы меня уже довольно долго продержали. Я ответил на ваши вопросы. Мне пора домой.

— Нам всем хотелось бы домой, мистер Маддокс, но у нас есть еще несколько вопросов, которые мне хотелось бы вам задать перед тем, как мы наконец закончим.

— Еще несколько? Или те же самые опять?

— Вы видели свою жену с Артуром Тримблом. Вы пришли и нашли их в своем доме в некотором, так сказать, компрометирующем положении. Так вы сказали, мне кажется, когда я спрашивал вас несколько недель назад?

— Нет, совсем не так! — сказал Том. — Я не говорил ничего подобного!

— Что же вы говорили, мистер Маддокс?

— Я говорил, что видел их. Но не сказал, что зашел в дом. Я не заходил. Я ушел прочь.

— Вы имеете в виду, что следили за ними, а они не знали?

— Ненамеренно, просто так вышло.

— Что они делали, когда вы их увидели?

— Она провожала его до ворот. Он обнимал ее за шею. Они казались большими приятелями.

— Это, должно быть, вас разозлило.

— Нет, — сказал Том, — к тому времени я уже не злился.

— Но вы злились вначале?

— Когда я узнал, что она лжет насчет ребенка, меня это страшно разозлило. Я даже мог бы ее ударить.

— Вполне естественно, я думаю. Любой бы чувствовал то же самое. Но когда вы ударили жену, мистер Маддокс, что конкретно вы использовали? Молоток? Палку? Каминные щипцы?

— Я ничего не использовал! — сказал Том.

— Просто голыми руками, вы хотите сказать?

— Нет. Я ее вообще не трогал.

— Может быть, вы хотели только шлепнуть ее? Так, слегка, ладонью. Или слегка толкнули, так что она упала и ударилась головой?

— Сдается, что вы пытаетесь меня запутать. Вы наслушались этих историй о моем отце.

— Это случилось дома или вы уговорили ее пойти погулять по лесу?

— Хватит вопросов! — сказал Том. — Вы задаете те же самые снова и снова. Больше я ничего не скажу, даже если вы будете делать это до самого судного дня.

— У вас, разумеется, было достаточно времени, — сказал Данз, — чтобы решить, какую историю нам рассказать.

Он выдвинул из-под стола стул и сел напротив Тома. Потом открыл папку и достал несколько бумаг.

— Это о трибунале, когда вы были в армии.

— Да? Что там? — спросил Том.

— Вас обвинили в отказе подчиниться приказу. Вы были признаны виновным и получили пять дней штрафного батальона.

— Вам лучше знать. Вы выясняли это.

— Что это был за приказ, которому вы отказались подчиниться?

— Там что, не написано?

— Деталей немного. Даже в военном суде, кажется, не спросили, что это был за приказ.

— Конечно. Это их не устраивало.

— Каков был приказ, мистер Маддокс?

— Меня назначили в команду для расстрела.

— Что заставило вас отказаться? Расстройство желудка?