Марлен Сьюзон - Полночная невеста

Рейчел хотела, чтобы ее муж был предан ей и относился к ней так же бережно, как ее отец. Это было принято в ее семье. Ее отец был редкой души человеком, и мама была счастлива с ним.

Но вот друзья Стивена – они не стеснялись в разговорах. Например, они искренне полагали, что имеют полное право обладать любой женщиной, какая только им понравится. В основном Рейчел окружала мужчины, во всем подобные им. По правде сказать, герцог Уэстли был первым, кто показался ей достойным внимания. Как же печально, что он не ответил ей взаимностью.

Время тянулось медленно. Благородный Джек метался в бреду, его мучили кошмары. Он то и дело что-то бессвязно бормотал или тихо стонал.

С помощью Сэма Рейчел влила ему в рот еще одну порцию лекарства и, взяв его руку, ласковым голосом стала успокаивать. Через некоторое время больной затих.

Ночью она протерла его уксусом и дала микстуру.

Под утро, когда в Рейчел начала угасать последняя надежда на его выздоровление, жар неожиданно спал. Обрадованная девушка принялась возносить благодарственные молитвы о его выздоровлении.

Благородный Джек заснул наконец крепким, спокойным сном, и Рейчел испытала огромное облегчение. На всякий случай она оставила Сэму еще одну порцию лекарства и подробно объяснила, что нужно делать.

Напоследок она осмотрела рану. Припарки сделали свое дело. Теперь можно было уже не опасаться за жизнь раненого.

Рейчел меняла повязку, когда веки молодого человека затрепетали и он открыл глаза.

Когда его взгляд стал осмысленным, он с изумлением уставился на Рейчел. Его лицо осунулось, на подбородке отросла рыжеватая щетина, а волосы спутались.

– Слава Богу! – произнес раненый слабым голосом. – Я уже умер и теперь в раю?

– Не слишком ли вы торопитесь? – улыбнулась Рейчел.

– Да нет же, я вижу перед собой прекрасного ангела.

Она смутилась.

– Ну, если у вас хватает сил на комплименты, то вы точно будете жить.

– Постараюсь. Вряд ли я попаду на небо, если умру, – улыбнулся он.

В его речи не слышалось и намека на йоркширский акцент, и Рейчел еще раз подумала, что прозвище попало в точку. Джек не мог быть из простых. Слишком многое выдавало в нем благородную кровь.

– Миледи, он проснулся? – обрадовался Сэм, . входя в комнату.

– Миледи... – повторил разбойник и с тревогой спросил: – Кто она, черт возьми, Сэм?!

– Леди Рейчел.

– Сестра Арлингтона?!

– Да, – подтвердил Сэм.

Молодой человек пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство:

– И ты привел ее сюда! Ты что, совсем рехнулся? Теперь будешь болтаться вместе со мной на виселице, набитый дурак!

– Для вас не велика разница. Не позови я миледи, вы уже давали бы ответ Господу Богу.

– Для нас обоих было бы лучше, если бы я умер.

– Никому не придется, как вы очень изысканно выразились, «болтаться на виселице», если дело только во мне, – сердито прервала его Рейчел. – Поверьте, я не стала бы спасать вашу жизнь только для того, чтобы вас повесили. Ваша тайна умрет вместе со мной.

– Миледи ни на минуту не отходила от вашей постели, сэр, – подтвердил Сэм. – Если бы не леди Рейчел, вы бы лежали на три метра глубже, чем лежите сейчас.

– Гром и молния! – Джек вдруг напустился на Рейчел. – Кто просил вас так рисковать? А если бы вас нашли?

– Успокойтесь. Вы только что были на волоске от смерти. Не губите же себя снова. Я считаю себя обязанной вам, ну в некотором роде. Вы помогали нашим крестьянам. Я вам благодарна. Такой повальной нищеты не было в Уингейт-Холле при моем отце, – печально закончила она.

– При вас тоже жили неплохо, – справедливости ради добавил Сэм.

– Ваша рана теперь не представляет угрозы для жизни, – сообщила Рейчел Благородному Джеку. – Скажите, неужели это сэр Уальд Флетчер попал в вас?

– Да.

– Я всю жизнь была уверена, что он с десяти шагов не попадет и в слона.

– В особенности, если встретится с ним лицом к лицу, – презрительно добавил разбойник. – Видели бы вы, как этот трус ползал передо мной. Разумеется, я не тронул его. Но когда я уже поскакал прочь, он вы-стрелил мне в спину. Конечно, он попал в дерево, но пуля рикошетом отскочила мне в ногу. Моя лошадь с перепугу сбросила меня. Я ударился головой. Слава Богу, карета Флетчера опрокинулась в темноте, иначе я, похоже, был бы сейчас в тюрьме, а не здесь. Рейчел принялась собирать свой саквояж.

– Вы так устали. Езжайте скорее домой и выспитесь хорошенько. Ей Богу, вам это необходимо.

– Да, конечно, – согласилась Рейчел. Но она знала, что пройдет не меньше часа, прежде чем она сможет успокоиться и уснуть. Кроме того, надо успеть написать брату Джорджу еще одно письмо, до того как отправят утреннюю почту. Боже, как ей упросить Джорджа оставить армию и вступить во владение Уингейт-Холлом. Она шлет ему письмо за письмом без малейшего результата. Почему он так упрям? София погубит их поместье, если он не вернется.

Когда она сделала первый шаг к двери, Благородный Джек поймал ее руку и галантно поцеловал.

– Все твердят о вашей красоте, леди Рейчел, но я благодарю вас за ваше милосердие.

– Не стоит благодарности, – пробормотала она, смутившись от неожиданно пронзившей ее мысли, что на месте этого разбойника ей бы хотелось увидеть Уэстли, который смотрел бы на нее с таким же обожанием.

Молодой человек сжал ее руку.

– Миледи, если вам когда-нибудь потребуется моя помощь, клянусь, я сделаю все, чего бы вы ни попросили.

Джером вошел в небольшую уютную гостиную, выходившую окнами в сад, в котором Рейчел выращивала свои целебные травы. Альфред и София Уингейт завтракали за круглым столом в обществе мистера и миссис Пакстон. Рейчел среди них не было. Джером, несмотря на то, что решил по возможности ее избегать, был этим весьма раздосадован.

Надо сказать, что он очутился в очень странном положении. Джером и не подозревал, как сильно дорожит ее обществом. Держаться от нее подальше было почти немыслимо, никогда еще его воля не подвергалась столь суровым испытаниям. Он с трудом усидел на месте, когда вчера после обеда она извинилась и убежала в свою комнату. Он, конечно, выдержал характер, но надолго его не хватит.

Джером занял отведенное ему место. Справа от него София и Пакстоны обменивались последними сплетнями о Георге Втором. Он вполуха слушал их, ожидая, когда слуга подаст ему тарелку с поджаренным беконом.

– Что бы ни говорили о нынешнем короле, он намного лучше своего отца, – настаивал мистер Пакстон.

– Лучше его был бы кто угодно, – фыркнула София. – Помню, как все были разочарованы, когда Георг Первый вернулся из Ганновера с двумя толстыми немками, своими любовницами. Это был черный день английской монархии.

Джером прищурился. У Софии, наверное, исключительная память. Если ей сейчас в самом деле двадцать восемь лет, на которые она претендует, то ко времени возвращения Георга она не могла еще даже появиться на свет. Это наблюдение подстегнуло любопытство герцога, и он решил во что бы то ни стало заняться прошлым Софии Уингейт.