Марлен Сьюзон - Полночная невеста

Она выбрала последнее, но Феликс Проворно схватил ее за руку.

– За что вы ударили несчастное животное? – Рейчел попыталась вырваться.

– Несчастное животное! – передразнил он. – Эта мерзкая бестия напала на меня.

– Вы сами мерзкая бестия!

Рейчел наконец выдернула руку из его цепких пальцев и голосом, дрожащим от ненависти и негодования, сказала:

– Я никогда не выйду за вас замуж! Никогда! Надеюсь, я выразилась достаточно ясно.

Она выбежала в холл. Макси нигде не было. Рейчел прислушалась. Откуда-то доносилось слабое поскуливание и низкий успокаивающий мужской голос. А, вот здесь – небольшая комнатка напротив музыкального салона. Она бросилась туда и застыла на пороге. Герцог Уэстли держал Макси на руках и нежно перебирал пальцами серебристую шерстку.

– Что случилось с этим милым существом? – спросил он негромко. – Ему явно не по себе. Вертится, скулит. Что с ним такое?

Терьер снова тихонько заскулил, а Джером продолжал его успокаивать, осторожно поглаживая.

– Лорд Феликс пнул его изо всей силы, такого кроху!

Герцог возмутился:

– Вот негодяй! Что, просто так, ни с того ни с сего?

Он присел и, держа собаку на коленях, начал внимательно ее осматривать.

– Макси пытался защитить меня от его назойливого внимания.

Герцог дотронулся до какого-то места, и Макси взвизгнул.

– Вот бедняга, – сказал герцог, продолжая ощупывать собаку. – Но, кажется, ничего страшного.

Рейчел смотрела на изящные руки Уэстли. Как он заботлив и внимателен. Боже, она была так глупа, считая, вслед за многими, герцога и высокомерным, заносчивым. Что только не выдумают злые языки, оговаривая того, кто не похож на других. Многие ли из этих лордов понимали, что состояние приносит не только привилегии, но и обязанности. Он не был слаб и испорчен, как Феликс, или беспечен, как ее брат Стивен. Конечно, если достоинство называть высокомерием, а разумную твердость надменностью, тогда... Нет, она решительно отказывалась видеть какие-либо недостатки герцога Уэстли.

Джером поднялся, передавая Макси хозяйке.

– Похоже, он отделался всего-навсего ушибом ребра.

– Слава Богу, – сказала она, беря своего любимца на руки.

– Насколько я понял, лорд Феликс только что сделал вам очень лестное предложение?

– Лестное? Скорее, наглое! – Щеки Рейчел покраснели от гнева. – Вы знаете, что он сказал?

Темно-синие глаза герцога заискрились, скрывая улыбку:

– Ну, в общих чертах... Полагаю, он просил вас оказать ему честь и стать его женой.

– Ничего он не просил! «Я делаю вам честь и предлагаю стать моей женой», – вот что он заявил.

Герцог рассмеялся. «Конечно, он сказал, что думал. А ведь так долго репетировал!..»

– Ничего смешного в этом нет! – возмутилась она. – Он уже знает, где мы будем венчаться. Он, наверное, и платье мне придумал, а то, может быть, уже и заказал. Шут!

– Подумайте хорошенько, – сказал герцог, стараясь сохранять серьезность, хотя его губы дрожали, – а вдруг вы разобьете его сердце своим отказом.

– Помилуйте, вы думаете, оно у него есть? Или, может быть, вы считаете, что лорд Феликс сгорает от любви? Что вы?! Он всего лишь собирает достойную его дома коллекцию. Вот и женится, для завершения. Закончит таким образом оформление дома, начнет собирать еще что-нибудь.

Джером весело посмотрел на нее:

– Так вы не верите, что он испытывает к вам великую страсть?

– Его единственная и самая большая страсть – собирать вещи, – строго сказала Рейчел. – Я для него всего-навсего еще одна удачная покупка вроде дорогой акварели, известной скульптуры или старинной фарфоровой вазы.

Рейчел взглянула на герцога и замолчала. Восхищение в его глазах невозможно было спутать ни с чем. В них было что-то еще, что-то глубокое и теплое, отчего у нее закружилась голова.

Он наклонился к ней, как будто им владела неведомая сила, которой он не мог сопротивляться. Ее сердце бешено колотилось. Она страстно хотела этого поцелуя.

В этот момент Рейчел поняла, что влюбилась. Как-то, она спрашивала мать, как та узнала, что именно отец – единственный, посланный ей Богом для счастья. Мама подумала и сказала, что когда это действительно происходит, то ошибиться невозможно. Рейчел тогда ей не поверила. Но теперь она видела все своими глазами, и ошибки быть не могло.

Герцог Уэстли Джером – это Бог услышал ее молитвы!

Когда его губы почти коснулись ее рта, он вдруг замер, как будто натолкнулся на невидимую стену, его блестящие голубые глаза холодно сверкнули. Он торопливо отступил назад и выбежал из комнаты.

Рейчел смотрела ему вслед. Глупец! Разве он не понимает, что они созданы друг для друга?

Конечно же, не понимает! Ведь мама предупреждала ее: мужчины ведут себя, как глупые дети. И если им не помочь, вполне способны пройти мимо собственного счастья. Выбор должна делать женщина. Мама призналась, что отец не сразу смог распознать в ней свою избранницу.

Но, увы, никаких советов на этот счет мать не оставила. И что ей теперь делать?!

Она вспомнила, что говорила ей Элеонора: «Тебе попался самый загадочный и неуловимый мужчина. Любая лондонская красотка подтвердит тебе мои слова». Вот тут и разберись.

Рейчел должна женить герцога на себе, это совершенно ясно. Конечно, он был для нее единственной возможностью избежать брака с Феликсом. Но, кроме того, она не позволит своему избраннику пройти мимо себя. Решение было принято, осталось продумать, как его выполнить.

Сон не приходил. Мысли Джерома путались, но неизменно возвращались к паре фиалковых глаз. Вздохнув, он решил, что его спасет какое-нибудь подходящее сочинение, лучше всего философское. Джером осторожно спустился вниз по неосвещенной лестнице спящего дома, надеясь отыскать в библиотеке какое-нибудь занимательное чтиво.

Он шел по извилистому коридору и предавался воспоминаниям. Как метко выразилась Рейчел о чувствах этого лорда Феликса – замечательная все-таки девушка! Нет, действительно редкостное сочетание красоты и ума, да еще в таком невинном возрасте. Эти фиалковые глаза видели очень много.

Он представил себе, как мило она выглядела, когда возмущенно пересказывала ему все нелепости, допущенные Феликсом, и невольно улыбнулся. Она к тому же так непосредственна.

Разде он мог сопротивляться желанию поцеловать эти влекущие губы? Но, к счастью, когда он наклонился и всей грудью вдохнул сладкий аромат лаванды и роз, то вдруг понял, что только Клео когда-то имела над ним такую власть.

Клео! Вот тут он вздрогнул и застыл на мгновение. О! Вероломная ведьма, искалечившая его жизнь. Она до сих пор жила где-то в самом дальнем уголке его души. И образ ее возникал в его памяти всякий раз. Как на горизонте появлялась красивая женщина.