Энни Берроуз - Невеста для сердцееда

Генриетта пошевелилась, подняла голову и, посмотрев на него, робко улыбнулась.

Доверчиво.

Пальцы замерли на второй пуговице.

Никто никогда прежде не доверял ему, ведь он законченный ублюдок. Не в том смысле, в каком он мог бы сказать про своих братьев и сестер, по милости матери не являвшимися детьми отца, а из-за собственной эгоистичности. Он ублюдок по своей природе. Всегда делал то, что хотел, не принимая во внимание чувства других людей. У него вошло в привычку сначала использовать женщин для любовных утех, а затем ненавидеть за то, что позволили ему распоряжаться их телом.

Но то, что он собирался сделать сейчас, было еще хуже. Он еще не совершал более низкого поступка.

Он намеревался надругаться над Генриеттой, украв самое дорогое, что у нее было, — девственность. Он хотел лишить ее свободы.

Как он посмел забыть о том, с какой готовностью она выскочила из укрытия, намереваясь любой ценой не допустить, чтобы мисс Уэверли женила его на себе? В ту ночь она заступилась за него, совершенно незнакомого человека, потому что ненавидит несправедливость. Она не способна молча стоять в стороне и наблюдать за тем, как совершается зло.

И как он вознамерился ей отплатить? Лишив свободы выбрать мужчину себе в мужья.

Соблазнение ее стало бы худшей формой предательства. Она отнеслась бы к нему как к злейшему врагу. То, что он готов был совершить, подорвало бы ее веру в него, уничтожив ту толику благосклонности, которую она пока к нему питала.

Все это привело бы их супружескую жизнь к краху, ведь Дебену было бы недостаточно просто обладать ее телом, ему хотелось, чтобы она по-настоящему любила его.

Неужели он жаждет, чтобы она любила его? Он покачал головой. Нет, этого не может быть. Он просто навязал себе мысль о том, что Генриетта должна любить своего мужа, и ничего больше. Он взял бы себе за правило высмеивать ее прилюдные проявления привязанности к нему, потому что вовсе не нуждается в любви. Великий боже, он достаточно долгое время прожил, прекрасно обходясь без нее. Так какая ему разница теперь?

Огромная разница.

Генриетта никогда не сможет полюбить человека, применившего столь низкую тактику для достижения желаемого.

Неужели он решил, что она простит его за то, что лишил ее невинности?

Или сам когда-либо сумеет простить себя?

Он не мог причинить Генриетте такую боль.

Впервые в жизни Дебен осознал, что для него на свете есть нечто более важное, чем добиться желаемого.

К счастью для Генриетты.

Он не хотел предавать ее. Причинить боль. Злоупотребить ее доверием.

Черт побери, она слишком доверчива! Ну почему ее тетушка не присматривала за ней лучше? Она должна оберегать ее от негодяев вроде него, не позволять ускользать на залитые лунным светом террасы, откуда рукой подать до темных комнат, где всякое может случиться.

Мучительно застонав, Дебен приобнял Генриетту и усадил себе на колени. Он привлек ее себе на плечо, чтобы больше ни секунды не видеть доверчивых глаз.

Генриетта поспешила подлить масла в огонь, прижавшись к нему крепче, как ребенок, обхватив руками за талию.

— Это было… это было… а что это было?

— Это, моя милая, было вашим первым оргазмом.

— Я… я ожидала всего лишь поцелуя. Я думала… все остальное вы сделали потому, что хотели наказать меня.

— Неужели это показалось вам наказанием? — удивился Дебен, думая о том, что наказывать надо его самого. Он поверить не мог, что едва не пошел на крайние меры для того лишь, чтобы добиться желаемого.

— Временами, — призналась Генриетта.

— И все же вам понравилось.

Каковы бы ни были его моральные качества, он самодовольно отметил, что является превосходным любовником.

— Да. Хотя я думала… — неуверенно протянула она.

К несчастью, когда она подняла голову, ее тело слегка сместилось, и она накрыла бедром его затвердевшую от желания плоть.

— Не нужно так делать, — резко произнес Дебен, хватая ее за талию и поднимая с колен. Ему стоило большого труда сдерживаться, чтобы не совершить действие, за которое она будет ненавидеть его до конца жизни. — Еще не стоит интересоваться моими мотивами. Я собой не горжусь, — угрюмо добавил он.

Какой жалкой была его попытка оправдать то, что он намеревался совершить с ней, собственным отчаянием. Не стоило доводить себя до такого состояния! Не так давно он поклялся себе, что ни одной женщине не удастся поставить его на колени, но его желание овладеть Генриеттой оказалось настолько сильным, что едва не заставило совершить вопиющее деяние. Никогда еще Дебен не хотел никого так страстно, как ее.

За исключением, пожалуй, ее уважения. Ему было бы проще прожить жизнь без нее, чем сделать что-то, за что она бы его возненавидела.

— Я помогу вам привести себя в порядок, чтобы вы могли вернуться к своей тетушке и не выглядеть при этом так, будто на вас напали в попытке надругаться.

Он надеялся, что она не заметит, как дрожат его руки, когда он шнуровал ей платье. К счастью, она смотрела ему в лицо.

— Я вовсе не уверена, — негромко призналась Генриетта, — что в состоянии вернуться сейчас в бальный зал.

— Через минуту-другую вам станет лучше, — бодрым голосом заверил он, стараясь не обращать внимания на то, что на глаза ей наворачиваются слезы. — Вот, — он достал из кармана носовой платок, — это вам пригодится, раз вы собираетесь дать волю чувствам.

Он понимал, что его слова жестки, но они оказали отрезвляющее воздействие. Она машинально взяла платок, однако, вместо того чтобы воспользоваться, скомкала его. И покачала головой.

— Мне кажется, — призналась она, мучительно краснея, — я вообще больше никогда не сумею сделать ни шагу. У меня ноги точно ватные.

— Вам нужно выпить вина! — резко воскликнул он и, встав с дивана, направился к письменному столу.

Помимо всего прочего, это действие позволило ему незаметно привести бриджи в порядок, прежде чем Генриетта обратит внимание на то, что верхняя пуговица расстегнута.

— Я принес с собой немного, надеясь, что оно поможет настроиться на нужный лад.

Он поморщился. Ну как он мог быть таким слепым? Как мог обходиться с ней с той же легкомысленной жестокостью, с какой обращался с другими женщинами? Да еще ожидать, что впоследствии она станет благодарно ему улыбаться, возможно, даже поблагодарит за мастерство обольщения, согласится на брак, основанный на обмане и давлении. Она заслуживает лучшего. Его решение о женитьбе на ней имело под собой определенное основание, он хотел начать новую жизнь, настоящую, в которой верность супругов имеет первостепенное значение.

Дебен плеснул вина в два бокала. Возможно, ему никогда не удастся избавиться от своего наследия. Возможно, он настолько закоренелый негодяй, что не сумел бы жить, озаряемый чистым светом высоких моральных устоев Генриетты.