Джулианна Маклин - Плененная горцем

— Девушка, ты будишь во мне зверя, тебе это известно?

— Да, и мне до этого нет никакого дела. Будь ты хоть трижды диким зверем, я тебя не боюсь.

Он долго молча смотрел на нее, будто решая, продолжать ему этот спор или нет. Затем он пересек поляну, направляясь к ее противоположному краю.

— Твой план сработал отлично, — несмело произнес он, и она вздохнула с облегчением, потому что ей стало ясно, что Дункан выбросил белый флаг. — Отец Дуглас нам очень помог и, кстати, нисколько не возражал против наручников.

— А как дела у Фергуса и Гавина? — поинтересовалась Амелия, решив не злорадствовать и не торжествовать победу, потому что понимала, как трудно ему было уступить подобным образом. — Они тоже в безопасности?

— Да. Они вывезли меня через главные ворота, но, едва миновав деревню, мы бросили карету и пересели на лошадей, сочтя за лучшее разделиться.

— Чтобы вас было труднее выследить?

— Да. Но если об этом кто-нибудь узнает…

Он обернулся к ней, и его глаза предостерегающе вспыхнули.

Она улыбнулась.

— Я знаю, знаю. За мою голову объявят вознаграждение. Пусть будет по-твоему. Если это случится, я буду нуждаться в защите.

— Со стороны очень могущественного мужчины.

Амелия расхохоталась.

— Да.

Наконец он подошел к ней и взял за руки повыше локтей.

— Я перед тобой в большом долгу, девушка. Ты продемонстрировала изрядную отвагу и спасла мне жизнь.

Она снова засмеялась.

— Ты меня тоже спас.

В ее душе вспыхнуло такое ликование, что она с разгону бросилась в его объятия, едва не сбив с ног.

— Я думала, что потеряла тебя.

С трудом сохраняя равновесие, он прижал ее к себе.

— Я тоже думал, что уже никогда тебя не увижу, девушка. Но сейчас тебе лучше оставить мои ребра в покое.

Она сделала шаг назад, и они замерли посреди поляны, вглядываясь в лица друг друга. Наконец его рот нашел ее губы, и он припал к ним в жадном поцелуе. Его руки заскользили по ее телу, возбуждая и лаская.

— Я больше не хочу с тобой расставаться, — говорила Амелия, обнимая его лицо ладонями. — Без тебя я была несчастна. Поэтому я так и не смогла уехать из Шотландии и попросила дядю остаться в форте. Ты снился мне каждую ночь, и я не была уверена, что поступила правильно, покинув тебя. Я хотела вернуться и спросить у тебя, нельзя ли нам все начать сначала. Я хотела подробнее расспросить тебя о том, как это случилось с Ричардом. Но потом в форт прибыло известие о сумке с его головой, и все сразу заговорили об ужасном Мяснике Нагорий. Я совсем растерялась… И тут дядя стучит в мою дверь, и…

Она не смогла закончить свою мысль.

Дункан целовал ее губы, щеки, лоб.

— Ты должна знать, что я приехал в тот вечер в пещеру отдать Ангусу свой щит, — наконец произнес он. — Я сказал ему, что больше не желаю этим заниматься, что отказываюсь убивать людей. Последним, что ты мне сказала, было то, что ты не сможешь любить человека, который лишает других людей жизни и ничего при этом не чувствует. Я хотел сказать тебе, что у меня очень много чувств. Я бы даже сказал, слишком много. Все, что я сделал, будет преследовать меня до самой могилы. Я уже давно чувствовал себя совершенно несчастным, но не знал, как это изменить.

Она коснулась его щеки.

— Когда я приехала в Монкрифф за помощью, Лэйн и Джозефина сообщили мне, что произошло между тобой и Ангусом, и я окончательно уверилась, что должна тебя оттуда вытащить. — Она склонила голову. — Я так перед тобой виновата! Если бы не я, тебя ни за что не схватили бы.

Он покачал головой.

— Нет, девушка. Я ни о чем не жалею. Если бы все произошло иначе, я бы сейчас здесь с тобой не стоял и не чувствовал бы себя достойным твоей любви.

Она привстала на цыпочки и поцеловала его.

— Но действительно ли я тебя достоин? — спросил он, когда она оторвалась от его губ. — Я ведь нарушил данную тебе клятву. Я убил Ричарда Беннетта.

Она посмотрела на него, и ее сердце сжалось от тоски.

— Я верю в то, что у тебя были на то причины, Дункан, и ты должен каким-то образом себя простить.

Она произнесла эти слова с глубокой убежденностью, хотя какая-то ее частичка продолжала оставаться настороже. Амелия подумала о том, что, наверное, никогда не сможет вполне ему доверять. Он утратил контроль над собой и убил человека. Он убил многих людей.

— У меня действительно были свои причины, — кивнул он, — но если мы хотим быть вместе, ты должна кое-что понять. — Он коснулся ее щеки тыльной стороной указательного пальца, повернулся и подошел к берегу ручья. — В тот день, когда я убил Ричарда Беннетта, я кое-что о нем узнал, — продолжал он, опускаясь на колени и погружая руки в воду.

— И что же ты узнал?

Он помолчал.

— Я узнал, что мы с ним очень похожи, мы почти как зеркальное отражение друг друга. Одновременно одинаковые и противоположные.

— Как это?

— Мы оба были воинами, и нас с рождения растили для того, чтобы сражаться, уметь выживать и терпеть боль.

Она нахмурилась.

— Но ты совсем не такой, как он, Дункан, потому что этот человек, за которого я едва не вышла замуж, помнил свою собственную боль. Он стремился причинять страдания другим в попытке как-то компенсировать то, что пришлось пережить ему. Или же хотел удовлетворить какую-то темную жажду мести всему миру, — Дункан выпрямился и обернулся к ней, поэтому она продолжала: — Но теперь я знаю, что ты всегда хотел предотвратить страдания других людей. Ты думал, что стремишься к мести, хотя на самом деле ты хотел остановить Беннетта, помешать ему совершать все эти ужасные поступки по отношению к ни в чем не повинным людям.

— Одинаковые, но разные, — повторил Дункан и подошел ближе. — Но прежде всего я не мог допустить, чтобы он совершил эти ужасные поступки по отношению к тебе, девушка. Я никогда не скажу тебе, о чем он говорил перед тем, как я лишил его жизни, но я сделал то, что сделал, чтобы защитить тебя.

— Ты сделал это ради меня? — спросила она, продолжая ощущать, как в глубине ее души шевелится червячок сомнения.

— Да.

— Но как же Муира?

Он остановился перед Амелией и нахмурился.

— Что Муира?

Амелия отвернулась, глядя на плакучую иву, опустившую ветви в воду, затем снова перевела взгляд на лицо Дункана, на котором еще не до конца зажили порезы и кровоподтеки.

— Однажды вечером, когда мы были вместе, ты сказал мне, что больше не желаешь, чтобы я когда-либо произносила ее имя. Я ощущала, что между нами стоит твоя любовь к ней, Дункан. Но я больше не могу позволить этой любви разделять нас. Я должна понять, что ты чувствуешь к ней и ко мне.

— Тут нечего понимать, — растерянно произнес он. — Я ее любил, но ее больше нет. Я это знаю.

— Но любишь ли ты ее до сих пор? — спросила Амелия. — И буду ли я когда-нибудь так же дорога тебе, как некогда была дорога она? Я ведь не могу соперничать с призраком.