Анри де Ренье - Первая страсть

Г-н Моваль согласился на желание Андре, который был тогда уже молодым человеком. Андре помнил гордость и волнение, охватившие его при этой первой покупке. Он приметил за несколько дней перед этим, на выставке антиквара на улице Сены, старинный фарфоровый кубок, вполне отвечавший его желанию. Г-жа Моваль любила подобные старинные вещи. Только бы эта миленькая безделушка не стоила слишком дорого. Он вошел в магазин с бившимся сердцем. К счастью, цена кубка не превышала его средств! Вечером он потихоньку показал его г-ну Мовалю. В тот вечер г-н Моваль был в очень хорошем настроении. Он получил формальную уверенность в том, что его избрание в кавалеры ордена Почетного Легиона появится в «Официальной газете» [20] «Официальная газета» — орган французского правительства; начала выходить с января 1869 г. в ближайшее 14 июля. Поэтому он снисходительно посмотрел на приобретение сына… Что за странная идея дарить такую бесполезную вещь! Что до него, то он купит для г-жи Моваль лампу на подставке, которую ему давно хотелось иметь…

Г-жа Моваль была в восторге от кубка. Ее трогало внимание сына. Он всегда был хорошим ребенком и станет превосходным человеком. К тому же, подрастая, он делался все более нежным к ней, почти галантным. Он интересовался ее нарядами. Г-н Моваль, с тех пор как его положение в Мореходном Обществе стало значительным, увеличил оклад жены. Удовлетворяя желания мужа, хотевшего видеть ее изящной, она все же откладывала то, что ей удавалось сэкономить на своем бюджете. Она образовала из этого маленький фонд для Андре. Андре часто прибегал к ее помощи.

Тем не менее сегодня по случаю рождения г-жи Моваль Андре обратился к г-ну Мовалю. У г-на Моваля, как и у г-жи Моваль, были свои маленькие сбережения. Он думал, что этот запас должен будет отразить неожиданные случайности, среди которых фигурировали и те, виновником которых мог оказаться когда-нибудь Андре. До сих пор Андре был благоразумен; но теперь, когда ему минет двадцать лет, нечего будет удивляться, если он станет выкидывать какие-нибудь штуки. Г-н Моваль решил терпеть их. Сам он в этом возрасте выкидывал их немало. И он с твердостью ожидал их от своего сына. Замечания, которые ему придется делать, утешали его до некоторой степени по поводу тех затрат, которые ему придется произвести на оплату похождений молодого человека. Убедиться в основательности этих предположений было бы уже удовольствием для г-на Моваля, но до сих пор Андре не доставлял ему его. Поэтому он почти с насмешкой передал ему маленькую сумму, которую тот спрашивал для подарка г-же Моваль.

С деньгами в кармане Андре вышел, чтобы взяться за поиски своей покупки. Сначала он хотел пройтись в лавочку г-жи Беркенштейн, торговавшей редкостями на улице Аббатства, где он в прошлом году купил очень красивый лакированный мартеновский игольник, которым г-жа Моваль осталась весьма довольна и которым она с той поры всегда пользовалась. Когда он вошел в магазин, толстая г-жа Беркенштейн, занятая штопкой чулок, посмотрела на него поверх очков и не поднялась. Андре высказал ей, чего он желал бы.

— Право, не знаю, посмотрите, может быть, вы что и найдете. Только будьте осторожны, не разбейте чего-нибудь.

Лавка г-жи Беркенштейн была очень загромождена. В ней были самые разнообразные предметы: мебель, рамы без картин, картины без рам, панно из резного дерева, куски тканей, оловянные и фаянсовые блюда, коробки, пряжки. На выставке красовался подбор аптекарских банок, с желтыми этикетками на синем фоне, на которых были начертаны латинские названия медикаментов в картушах. На потолке висели рядышком люстра ампир и еврейский светильник. Андре Моваль не находил ничего подходящего. Г-жа Беркенштейн ласково смотрела на него. Этот молодой человек решительно ничего не купит!

Г-жа Беркенштейн обожала свои безделушки. Поэтому она чрезвычайно дорожила своей лавочкой, расположенной в стороне, на улице, остававшейся чаще всего пустынной; лавочка почти вовсе не привлекала прохожих, и в нее заглядывали лишь редкие посетители. Андре совсем не казался ей опасным: он не отнимет у нее ни одной из вещей, к которым она привыкла.

— Значит, вы не нашли того, что вам нужно?

Андре сделал отрицательный знак. Лицо г-жи Беркенштейн повеселело.

— Ах, вы знаете, безделушкам пришел конец! Ничего не осталось больше; все расхищено; а из того, что осталось, — три четверти подделок. Сходите-ка к Вернону, к Дюрбаху, к Ледюку, а потом вы придете мне поведать!

Г-жа Беркенштейн лицемерно вздохнула и прибавила:

— Но вы, вы — не любитель! И тем лучше для вас. Ах, я хорошо понимаю, что вы ищете… что-нибудь для хорошенького подарка. На вашем месте я бы просто поискала в модерне. Ведь это для вашей подруги, не так ли?

Андре покраснел. Г-жа Беркенштейн снисходительно улыбнулась ему.

— Известное дело, в вашем возрасте… У меня тоже сын, которому идет двадцатый год… Ступайте-ка к вашей дамочке, так-то будет лучше, чем копаться в этой пыли.

Не переставая думать о том, как смешна славная г-жа Беркенштейн, Андре Моваль останавливался возле витрин антикваров, многочисленных в том квартале. Ничто не прельщало его. Он вспоминал слова г-жи Беркенштейн. Прижавшись носом к стеклу, он недоверчиво рассматривал выставки. Раза два он совсем было приготовился войти, чтобы спросить о некоторых ценах, но продавцы и продавщицы смущали его. Некоторые из них походили на громил или на утайщиц. У выставленных предметов был вид ворованных вещей, и, покупая их, человек делался как бы соучастником. Сквозь стекла Андре были видны подозрительные взгляды угрюмых господ и дам с крючковатыми носами. И мужчины и женщины представляли собой тип старой Франции. Можно было подумать, что они сами составляли часть своего хлама. Среди обломков прошлого, спасенных от крушения революций, красовались или профили эмигрантов, или повернутые à trois quarts лица старых владетельниц замков.

Таким образом Андре Моваль прошел улицу Сен-Пэр. Он остановился на мгновение, чтобы полюбоваться маркизой с напудренными волосами, которая, в глубине своего магазина, подобно живому образу прошлого, небрежно играла веерами; затем он продолжил свой путь до улицы Вернейль. На одном из первых домов его внимание привлекла вывеска из кованого железа. Она оповещала о магазине древностей, очевидно, открытом там недавно, так как Андре никогда еще не видал его. Он приблизился. Лавка была свежевыкрашена в зеленый миртовый цвет. За большими стеклами витрины виднелось мало предметов, но они были расположены со вкусом. Внутри ни загроможденья, ни пыли. Навощенный паркет блестел. По стенам висело несколько прекрасных зеркал, несколько картин в золоченых рамах. Тут и там — мебель, уставленная, словно в гостиной. Посреди, на маленьком столике, он увидел несколько плетенных из цветной соломы коробок из тех, что нравились его матери. Магазин был пуст.