Александра Девиль - Королева Таврики

— Здесь красивые места, — заметил Донато. — Не правда ли, чем-то похоже на Италию?

— Не знаю, я в Италии не был, моя родина — Таврида, здесь я родился и прожил всю жизнь. Здесь познал и счастье, и горе…

Симоне вздохнул и, опираясь на посох, зашагал вперед с удвоенной быстротой, словно энергичная ходьба могла облегчить ему груз печальных воспоминаний.

— Наверное, вы спешите поскорее выполнить поручение этого Заноби Грассо? — спросил Донато, стараясь ни на шаг не отставать от своего почтенного спутника. — Я понял, что вначале вы займетесь его делами, а уж потом — моими.

— Мы совместим эти два дела. — Симоне внезапно остановился и, посмотрев прямо в глаза Донато, внушительным голосом сказал: — Сейчас я должен кое-что тебе объяснить, чтобы потом просить тебя о содействии. Впрочем, если ты не согласишься мне помочь — я не обижусь.

— Думаю, что соглашусь, — слегка улыбнулся Донато. — Вряд ли такой человек, как вы, может кого-то подбить на плохое дело.

Симоне снова двинулся вперед, но уже медленным шагом и, поглядывая на своего спутника, принялся объяснять:

— Да будет тебе известно, Донато, что здесь, в Таврике, сейчас ведется то явная, то скрытая борьба за земли между генуэзцами и греческим княжеством Феодоро. Генуэзцы вытесняют феодоритов от берега, чтобы те оставались горным народом и не имели выхода к морю. А феодориты не хотят упустить свою долю в черноморской торговле, где первенствуют генуэзцы.

— Да, я об этом уже слышал от Бартоло и от других. А греки рассказывают какую-то сказку о героической принцессе Феодоре, которая стойко оборонялась от генуэзцев. Но, откровенно говоря, меня все эти местные распри не интересуют. В Италии тоже хватает подобных междоусобиц. Но какое это имеет отношение к вам, отшельнику и философу?

— Дело в том, что Заноби Грассо враждует с одним греческим князьком-феодоритом по имени Василий. Причина этого спора — полоса земли на границе их владений. Заноби хочет отобрать ее у грека, но пока ему это не удается, потому что на стороне Василия — местный татарский бей Яшлав, человек очень влиятельный. Вот Заноби и задумал устранить этого Яшлава, да еще так, чтобы подозрение пало на Василия. Если все случится по его замыслу, татары изгонят или даже убьют Василия, спорные земли перейдут к Заноби, а консул будет только рад, что генуэзцу удалось отобрать имение у феодорита.

— И Заноби приехал, чтобы поделиться с вами этим замыслом?

— Конечно, нет. Но о его замысле я сам догадался, когда Заноби попросил меня приготовить ему одно особенное зелье, от которого человек умирает не сразу, но в течение суток.

— Почему же вы думаете, что он хочет отравить татарина, а не грека?

— Во-первых, Василий очень осторожен и никогда не примет ни подарка, ни угощения от генуэзца. А во-вторых, даже в случае смерти Василия его наследники не лишатся поддержки Яшлава. Другое дело, если после визита к Василию бей вдруг скоропостижно скончается. Тогда, понятно, все подозрения падут на грека. Яшлав собирается посетить замок Василия в ближайшие дни, и Заноби стало об этом известно, вот он и спешит добыть отраву и каким-то образом подсыпать ее татарину, когда тот будет на пути к греку. Я даже знаю, где он это может сделать — у источника святой воды, возле которого татары обязательно остановятся. Яшлав — ревностный мусульманин, и кто-то из людей Заноби может приблизиться к бею под видом нищего дервиша и подсыпать зелье в его сосуд. А плохо татарину станет уже в доме грека, после застолья.

— Но как вы, отшельник, разобрались во всех этих хитросплетениях?

— Э, друг, поживи здесь с мое — и ты научишься многое понимать, — вздохнул Симоне. — Но для изготовления зелья нужна особая трава. Вот я и отправился на ее поиски. Во всяком случае, так думает Заноби, который приказал мне поспешить.

Донато приостановился и с удивлением взглянул на собеседника:

— Заноби так думает, а на самом деле? Вы разве не собираетесь искать эту траву?

Странное выражение промелькнуло на лице отшельника, и, пошевелив своими черными, чуть нависающими бровями, он сказал:

— А у меня есть эта трава, только Заноби о ней не должен знать. Пусть ищет яд в другом месте, а я не хочу марать руки в его грязных делах.

— Но вы же согласились ему помочь?

— А что мне оставалось делать? Против грубой силы приходится действовать хитростью. У Заноби времени — не более двух дней, и эти два дня я намерен отсутствовать. Вот здесь-то мне и нужна твоя помощь, Донато.

— А что я должен сделать?

— Под вечер вернешься в мою хижину и сообщишь Заноби, будто я потерялся в горах. Ты меня долго искал, звал, потом заблудился и едва нашел дорогу обратно.

— Вы думаете, разбойники мне поверят?

— Почему же нет? Заноби, при всей его свирепости, очень суеверен, и его можно убедить, что меня взяли в плен какие-нибудь колдуны или горные духи. Притом же я сказал ему, что видел вещий сон, предупреждающий о вечерней опасности. Разбойник решил, что я набиваю цену, и обещал доплатить за риск. Но, когда я исчезну, он вспомнит о моих предостережениях.

— Но ведь после, когда вы вернетесь и расскажете Заноби какую-нибудь небылицу, он все равно потребует у вас это зелье. Не сейчас, так после отравит бея.

— Там будет видно. Я найду способ не участвовать в его злодействах.

— А может, лучше предупредить татарина и грека? Хотя, конечно, какое нам с вами дело до них? Благодарности не будет, а риск большой.

— Пусть все идет своим чередом. Бог разберется, кто прав, кто виноват. А у меня хватит разума не делать того, к чему не лежит душа. Так ты согласен мне помочь?

— Конечно.

— А я в благодарность покажу тебе все окрестные места силы, какие знаю. — И добавил вполголоса: — Если они тебе в самом деле нужны.

Донато кивнул и быстро отвел взгляд от проницательных глаз собеседника.

Солнце выплыло из-за облака и заиграло яркими красками на желто-зеленой осенней траве, покрывавшей невысокие плоскогорья вокруг дороги. И, словно повинуясь солнечному свету, Марина вдруг оживилась и с затаенной радостью подумала про себя: «Если судьбе будет угодно, она не раз еще сведет между собой людей, которые однажды разминулись». Это светлое предчувствие заставило девушку по-новому взглянуть на окружающий мир. Теперь Марину интересовала и радовала сама дорога с ее неброскими, но живыми приметами, будь то маленькая рощица, виноградники на склоне холма, стадо овец на пастбище или крестьянин с навьюченным осликом, бредущий по тропинке к горному селению.

На подъезде к Солхату луговая растительность сменилась лесистыми участками предгорий, со всех сторон окружавших долину, где расположилась столица Крымского улуса Золотой Орды.