Барбара Картленд - Любовь священна

Герцог подошел к другой стороне дома и обнаружил более низкую, маленькую крышу, выступающую наружу. До нее было около десяти футов, но герцог, не говоря ни слова, спустился с помощью рук с парапета и почувствовал, что твердо стоит на ногах. Он протянул руки Селине, она начала потихоньку слезать вниз, а герцог ухватил ее сначала за ноги, потом за талию, и наконец она встала рядом с ним.

После второго такого прыжка они очутились в небольшом дворике с дверью, выходящей на улицу, и герцог стал молить Бога, чтобы она была открыта.

Во дворе было очень тихо, и герцог увидел, что это было грязное, неухоженное место, заставленное коробками и тюками, очевидно задний двор какого-то магазина. Теперь оставалось только надеяться, что владелец жил где-нибудь в другом месте.

Герцог на цыпочках прошел по шероховатым камням, которыми был вымощен двор, и потянул за ручку двери. К его ужасу, дверь не поддалась. Вторая попытка также не увенчалась успехом. Селина коснулась его плеча, и, обернувшись к ней, герцог увидел, что она показывает пальцем вверх — дверь была закрыта на засов. Засов был очень крепкий, но герцог, отодвинув его, обнаружил, что внизу имеется еще один. Наконец преодолев и эту преграду, они оказались в маленьком переулочке.

Пробираясь по крышам, герцог свил простыню, похищенную из спальни публичного дома, в виде каната и обернул ее вокруг пояса. Теперь он расправил простыню и обвил ею Селину, с удовлетворением отметив, что она доходит девушке до колен.

— Теперь вы похожи на арабку, — сказал он, — только закройте лицо.

Она молча повиновалась ему, и они продолжали двигаться по переулку.

— Идти будем быстро, но бежать не надо, — сказал герцог. — Это может вызвать подозрения.

Он говорил очень спокойно и тихо, зная, что здесь, в туземном квартале, обязательно найдутся глаза и уши, чтобы подслушать и подглядеть. Но переулок был совершенно пуст, и только кошки да собаки рылись в грудах мусора возле лишенных окон домов.

Они стремительно двигались туда, где, как считал герцог, находился главный вход в Казбу.

Искать другой путь не было времени. Вдруг они услышали у себя за спиной звук чьих-то тяжелых шагов. Шаги становились все ближе, и Селина нервно посмотрела через плечо.

— Мы должны бежать! — шепнула она.

Вместо ответа герцог почти грубо схватил ее за руку и потащил к двери ближайшего дома, где можно было укрыться в небольшом углублении, отделявшем дверь от дороги. Он знал, что человек, приближающийся к ним, может заметить их, лишь вплотную подойдя к ним, а черный костюм сделает их невидимыми в ночной темноте.

Шаги становились все ближе, и когда человек оказался всего в нескольких футах от них, герцог узнал в нем одного из рослых, широкоплечих слуг публичного дома, в руках которого герцог даже при слабом свете звезд безошибочно узнал нож.

Не долго думая, герцог выскочил из своего убежища и нанес человеку удар прямо в лицо. Араб, застигнутый врасплох, пошатнулся и инстинктивно поднял нож. С мастерством опытного боксера герцог левой рукой ударил по руке араба, а правой — по подбородку.

Человек отпрянул, а герцог продолжал наносить удары. Нож выпал из рук араба на землю, а он упал, ударившись головой о ступени крыльца. Герцог нагнулся над ним, неподвижно лежавшим, не теряя времени, схватил Селину за руку, и они снова пустились бежать вниз по переулку.

Так они пробежали еще немного, пока наконец герцог с облегчением не увидел ступенек, по которым еще недавно они поднимались с Николаем Власовым. Он знал, что у входа их ждет экипаж.

Прежде чем они спустились, герцог вдруг заметил другого слугу, идущего за ними, правда, на почтительном расстоянии, но одетого точно так же, как первый.

Герцог и Селина побежали, а человек начал что-то кричать им вслед. Голос его звучал в темноте весьма угрожающе, но слов было не разобрать. Когда они достигли входа, герцога на какой-то момент охватил страх при мысли, что экипажа может и не быть, но тот стоял невдалеке, внизу на дороге.

Этерстон подбежал к нему, открыл дверцу и почти втолкнул туда Селину.

— На набережную! — приказал он кучеру, тот стегнул лошадей, и экипаж тронулся.

Они оба задыхались от быстрого бега, а Селина издавала почти рыдающие звуки.

— Мы сделали это! — торжествующе произнес герцог.

Ему до сих пор не верилось, что он оказался втянутым в столь дерзкую и рискованную авантюру. Не нокаутируй герцог первого слугу, вероятно, он сам сейчас лежал бы в канаве мертвым или тяжелораненным, а Селина была бы возвращена в публичный дом.

Тогда он ничего больше не смог бы сделать для нее.

Даже если бы он выжил и подал в суд на своего обидчика, нашлась бы дюжина подкупленных свидетелей, готовых заявить, что герцог был пьян, что он первым начал драку, а слуга был далеко, когда на него напали. Иностранцев, прогуливающихся в этой части города, постоянно подстерегала какая-нибудь опасность.

У герцога было приподнятое настроение, хотя он понимал, что все могло кончиться очень плохо.

— Куда вы меня везете? — с трудом выговаривая слова, спросила Селина.

— В конечном счете в Англию, — ответил герцог, — но сначала нам нужно как можно скорее покинуть Алжир.

Он не сомневался в том, что если тотчас же не уедет отсюда, ему непременно попытаются отомстить. Герцог также был обеспокоен, как бы Николай Власов не пострадал за его «преступление». Правда, его друг был настолько уважаем и близок к властям и многим влиятельным людям, что за него вполне можно было быть спокойным.

Конечно, он вряд ли сможет теперь появиться на невольничьем рынке, но это уже не имело никакого значения.

Когда они подъехали к набережной, герцог выглянул из окна и приказал кучеру как можно ближе подогнать экипаж к «Морскому льву», до которого было еще довольно далеко.

Когда экипаж почти вплотную подъехал к яхте, герцог вышел и сказал кучеру:

— Передайте вашему хозяину, что я ему очень благодарен. Скажите ему, что вы отвезли меня сюда, и он поймет, что мне было необходимо срочно покинуть Алжир.

Кучер кивнул головой.

Оглядевшись и убедившись, что никого поблизости нет, за исключением рыбаков, сосредоточенно удивших рыбу со своих лодок, герцог помог завернувшейся в простыню Селине выйти из экипажа, взял ее под руку и повел к «Морскому льву».

Ступив на борт яхты, герцог тотчас же приказал двум дежурным матросам:

— Передайте капитану Барнетту, что нужно как можно быстрее выходить в море!

— Хорошо, ваша светлость!

Герцог поддерживал Селину, когда они спускались по трапу.

Обстановка кают «Морского льва» вызывала всеобщее восхищение уже тогда, когда яхта была только спущена на воду, а ее изображения неоднократно появлялись на страницах модных журналов.