Барбара Картленд - Любовь священна

Герцог допил бренди и встал. Пройдя немного по коридору и постучавшись, герцог вошел в каюту Селины.

Над ее изголовьем горел свет, и Этерстон залюбовался ее головкой, покоящейся на подушке, и золотистыми, как лучи солнца, волосами, ниспадающими на плечи. Глаза девушки были закрыты, она крепко спала после нервного потрясения, которое пережила сегодня вечером. Ее руки лежали на одеяле, что придавало ей детски-беззащитный вид.

«Она очень молода», — подумал герцог, глядя на нее.

Теперь, увидев ее лицо спокойным и безмятежным, не искаженным страхом, он заметил, как она была хороша. Ее красота, однако, была не той, что могла привлечь шейхов и арабов, которым нравились полные пышногрудые женщины и которые считали, что у худой жены обязательно должен быть скупой муж. Не был герцог уверен и в том, что ее красоту оценили бы в английском высшем свете, где блистала великолепная леди Грей и высокая величественная герцогиня Сатарленд. Лилли Лэнтри завладела в свое время всеобщим вниманием, в том числе и самого принца Уэльского, она и держала себя как королева.

Это дитя так не похоже на этих светских львиц! — сказал он сам себе и подумал о том, что девушка так же прелестна, как и те стихи, что она читала ему по его просьбе, когда он пытался найти выход из того ужасного дома.

Она, должно быть, умна, мелькнуло в голове у Этерстона, если в точности выполняла все его требования, и, без сомнения, хорошо образованна.

«Я отвезу домом ее как можно скорее, — пообещал герцог сам себе. Пройдет время, и она забудет то, что с ней случилось».

Он погасил свет над ее головой и тихо вышел из каюты, бесшумно закрыв за собой дверь.

Проснувшись, герцог обнаружил, что яхта стоит на якоре с выключенными моторами. Он, вероятно, проспал гораздо дольше, чем предполагал. Пошевелившись, он почувствовал, что пережитый вечер не прошел для него бесследно. Правая рука еще болела от напряжения, с которым он открывал люк. И все же герцог остался доволен собой. Он даже хотел похвастаться своему тренеру по боксу, как ему удалось избежать ножа с помощью ловкого удара в подбородок.

Этерстон почувствовал, что голоден и вызвал камердинера. На его зов, однако, пришел другой слуга.

— Простите, ваша светлость, — сказал он, — но Грегсон на берегу и выполняет, как он сказал, ваше поручение.

— Да, конечно, — ответил герцог.

Слуга, уже не раз до этого заменявший Грегсона, побрил герцога своей опытной рукой и принес ему костюм.

— Юная леди еще не звонила? — осведомился герцог.

— Нет, ваша светлость, и я счел за лучшее ее не беспокоить, пока она сама не позовет меня.

— Очень хорошо! — одобрил герцог. — Пусть выспится.

Он отправился в салон и плотно позавтракал.

Тут появился Грегсон со свертком под мышкой.

— Ну что, Грегсон? — спросил герцог.

— Никогда не видел столь отсталого места, ваша светлость. Подумайте только, местные жители носят только то, что можно купить в их магазинах.

— Но вам удалось все-таки что-нибудь купить? — с нетерпением спросил герцог.

— Не знаю, понравится ли это вашей светлости, — ответил Грегсон, — но я упросил юную леди из магазина продать мне платье, которое она сшила к фестивалю.

С этими словами Грегсон положил сверток на стол, развернул его и вынул традиционное платье испанских крестьянок с пышной юбкой, черным кружевным корсажем, белой блузой без ворота и короткими рукавами.

— Больше ничего не было, ваша светлость, — извиняющимся тоном произнес Грегсон, боясь, что герцогу не понравилась его покупка.

— Вы все правильно сделали, Грегсон, — успокоил слугу герцог. — По крайней мере, в этом платье хоть можно ходить по улицам.

— Здесь еще нижняя юбка и фартук, ваша светлость: мне пришлось переплатить, но у меня не было другого выхода.

— Я уверен, что никто не смог бы выполнить поручение лучше вас, — улыбнулся герцог и вышел из салона.

Спустя некоторое время, сидя в безветренном уголке на палубе, где он обычно любил расположиться с книгой, герцог услышал легкие шаги.

Подняв глаза, он увидел Селину.

На ней было платье, купленное Грегсоном, а волосы, заплетенные в косу, она уложила вокруг головы.

Герцог увидел, что глаза девушки еще больше, чем ему показалось раньше. Сейчас, при дневном свете, они были темно-голубыми, почти как море во время шторма.

— С добрым утром! — сказала она несколько прерывистым голосом, как будто страх еще не покинул ее.

— Подойдите ко мне и присядьте, Селина, — предложил герцог, указывая на соседнее кресло, — и разрешите мне сказать вам; что вы очаровательны в этом наряде!

Селина довольно нервно поднесла руку к вороту платья.

— Ваш камердинер объяснил, что больше ничего не смог купить. Я, наверное, выгляжу в этом платье несколько странно, но все равно очень, очень вам благодарна!

— В Монте-Карло, — сказал герцог — я куплю вам одежду, в которой вы сможете вернуться в Англию.

После недолгого колебания Селина сказала:

— Думаю, я должна была вам сказать сразу же… что у меня нет денег и я не скоро смогу вернуть вам… долг.

— Но вам и не нужно этого делать.

— Я должна! Конечно, я должна! — настаивала Селина. — Правда, я не знаю, как мне это удастся.

— Представьте себе, что мы все начинаем сначала, — предложил герцог. — Я знаю, вас зовут Селина, но вчера вечером у нас не было времени представиться друг другу.

— Я знаю, — смутилась Селина. — Но прежде всего я должна поблагодарить вас… Я так благодарна вам… так бесконечно благодарна… так благодарна, что не могу даже найти слов, чтобы выразить то, что у меня в душе.

Комок застрял у нее в горле, и она, похоже, готова была заплакать.

— Мне не нужна ваша благодарность, — поспешно сказал герцог.

— Почему вы сделали это? — спросила Селина.

Поколебавшись немного, герцог с улыбкой ответил:

— Вероятно потому, что я англичанин и не мог допустить, чтобы с моей соотечественницей обращались подобным образом. Нам обоим повезло. Очень повезло, что мы так легко убежали.

— Это благодаря вашей находчивости и отваге, — сказала Селина. — Я видела, как вы расправились с этим человеком — в переулке.

— Забудьте об этом! — перебил ее герцог: — Забудьте обо всем, что произошло вчера вечером! Единственное, что меня интересует, — кто вы и как получилось, что вы оказались в такой ужасной ситуации.

Она молчала.

— Я уверен, что вы не будете возражать, если я дам знать вашей семье, что вы целы и невредимы. Родные не должны беспокоиться за вас, — сказал герцог.

— У меня нет семьи.

Герцог даже поднял бровь от удивления:

— Но ведь у человека не может совсем не быть родных.

— Но у меня действительно никого нет, — ответила Селина.

Герцог удивился еще больше и, помолчав, сказал: