Патриция Хортон - Королевская страсть

— Катерина похожа на трудолюбивую птичку, вьющую гнездышко, — с улыбкой сказал Карл. Он сидел в кресле и играл с Барбарой в карты в ее дворцовых апартаментах. Они наслаждались обществом друг друга и не нуждались в шумной компании. Сейчас между ними царили мир и согласие и любой человек казался им лишним.

Нервы Барбары постепенно успокоились. Для нее наступили благословенные дни. Френсис казалась такой далекой и нереальной, даже мысль о ней не проникала в эти теплые комнаты, тишину которых нарушало лишь потрескивание и шипение огня в камине.

Тонкие смуглые руки Карла смешивали карты. Барбара подняла глаза и встретила его спокойный ласковый взгляд. Он очень ценил этот островок покоя, который она дарила ему. Карл сдал карты и нежно взял ее за руку, теплая волна удовольствия пробежала по ее телу. Если бы этот день длился вечно! Одно прикосновение его руки, а порой просто нежный взгляд родных глаз с другого конца шумного зала мог дать ей больше наслаждения, чем ночь любви, проведенная с другим мужчиной.

Барбара радостно рассмеялась, и Карл обеспокоенно взглянул на нее.

— Что случилось, милая? — с теплотой в голосе поинтересовался он.

Как хорошо добиться такой редкой близости! Она улыбнулась и сказала небрежно:

— Мне сегодня явно не идет карта.

Она вдруг поняла, что готова терпеть Френсис и стерпит, если понадобится, все его будущие увлечения. Главное, чтобы Карл был рядом, чтобы она могла слышать его голос, видеть родное лицо.

Барбара смотрела на него, лаская взглядом любимые черты, освещенные живым отблеском свечей. Глаза ее сияли. Карл затаил дыхание и, протянув руку, обнял ее за плечи.

— Ты счастлива, дорогая?

В минуты такой близости Барбара забывала о женском кокетстве и говорила с ним честно и откровенно, как с человеком, дороже которого у нее никого не было.

— Я только что поняла, что люблю тебя больше, чем свою гордость.

Карл понимающе сжал ее руку.

— Барбара, сейчас ты просто неотразима. — Он встал, едва не опрокинув неустойчивый столик, и привлек ее к себе. Барбара прижалась к нему, склонив голову к его плечу. Она вдруг испытала ни с чем не сравнимое ощущение счастья. Ей подумалось, что она была бы готова умереть в этот момент, лишь бы не покидать его объятий!

Вскоре они перешли от карточных игр к любовным, и Барбаре показалось, что сегодня все ее существо сосредоточено в кончиках пальцев. Она словно пыталась запомнить на ощупь все его тело, в каком-то экстазе проводя пальцами по его лицу, рукам, волосам на груди.

Первоначальная радость Барбары по поводу беременности Катерины потеряла остроту. Конечно, это означало, что Френсис не суждено стать королевой Англии. И все же… давняя смутная боль вернулась. Когда они жили вот так, вдвоем, весь мир словно исчезал, и обидно было сознавать, что они не могут стать мужем и женой. Барбара терзалась еще и оттого, что их дети никогда не смогут претендовать на трон Англии.

Дитя Катерины появится на свет под звон фанфар и пение труб, возвещающих всем радостную весть, его место в мире предопределено до рождения. Дети Барбары считались незаконнорожденными, бастардами, и она должна сама бороться за то, чтобы определить их место в жизни.

В смятенных чувствах Барбара родила своего третьего ребенка — Генри. Роды прошли, как обычно, легко. Она едва успела позвать Нэнси, Фрезера и забраться на кровать, прежде чем орущий краснолицый Генри заявил о своем появлении на свет Божий. Барбара взяла его на руки и, поцеловав его еще влажную головку, вздохнула. Бедный малыш. Королевский сын, который никогда не сможет заявить о своих правах на трон.

Через три дня Барбара, не веря своим ушам, услышала, что Катерина отправилась в обратный путь из Танбриджа и требует, чтобы Барбара выехала встретить двор в Оксфорд. Королева была в ярости оттого, что Карл покинул ее в Танбридже и проводил все время в Лондоне с Барбарой. Королева рассчитывала, что ее беременность поможет ей вернуть Карла в лоно семьи и он навсегда развяжется с этой шлюхой!

Катерина всегда игнорировала рождение детей Барбары, словно их и не существовало. И, используя преимущество своего притворного незнания, потребовала, чтобы Барбара после родов три дня скакала на лошади. Придворный этикет предписывал Барбаре подчиниться такому приказу, но Карл пытался отговорить ее.

— Разве ты уже в состоянии перенести такую дорогу, милая?

Когда он был так трогательно заботлив, Барбара чувствовала, что она непобедима.

— Конечно, в состоянии, — рассмеялась она. — Роды прошли настолько легко, словно я просто прогулялась за цветами на луг. — Голос ее был беспечным, но, вставая с постели, она все же слегка поморщилась от боли.

С излишней бравадой Барбара заявила, что действительно поедет в Оксфорд верхом, но Карл решительно воспротивился этому и приказал заложить свою карету. Загрузив в нее множество подушек, бутылей вина и собственноручно поставив в угол плетеную корзину, полную разнообразной снеди, Карл сказал Нэнси:

— Здесь есть цыплята и свежие булочки, проследи, чтобы твоя госпожа поела.

Нэнси пребывала в состоянии тревожного раздражения.

— А я-то считала нашу маленькую королеву добрейшим созданием! Это путешествие может убить вас. Она настоящая убийца.

Барбара попыталась рассмеяться сквозь стиснутые зубы.

— Ничто не может убить леди Каслмейн! — Не сдержав стона, она откинулась на подушки.

Когда островерхие крыши Оксфорда показались на горизонте, Барбара приободрилась и потребовала зеркало. Она тщательно протерла мокрое от пота лицо и, смочив слюной кусочек испанской салфетки, подрумянила бледные щеки.

Веселая и оживленная, как всегда, Барбара с непринужденной грацией вышла из кареты, чтобы встретить королеву. Затем все с той же веселой улыбкой на губах она упала в глубокий обморок прямо у ног Катерины.

После возвращения Барбары вместе с двором в Лондон отношение к ней Карла стало еще более нежным. Он проводил на Кинг-стрит все вечера. Барбара вошла во вкус этой спокойной уединенной жизни с Карлом и все чаще стремилась избегать шумных приемов Уайтхолла, предпочитая оставаться дома и мирно играть в карты или, пригласив скрипачей, слушать музыку. Порой Карл любил разобрать на части какие-нибудь новые часы и потом долго и упорно пристраивал на место изящные хитрые детальки. Барбара почти не бывала в своих дворцовых апартаментах. Дом на Кинг-стрит казался ей более близким и дорогим. Там, уединившись от всего мира, Барбара воображала, что они с Карлом простая счастливая супружеская пара, каких полно в Англии.

Барбара проснулась с чувством смутной тревоги. На душе было тяжело. Сегодня будет дурной день, подумала она, хотя ничто не предвещало беды.