Барбара Картленд - Потерянное сердце

Девушка прекрасно понимала, что подобные рассуждения чрезвычайно раздражают Феликса. А Гарлэнд Холт внезапно рассмеялся — но как-то невесело. Потом повернулся на каблуках и быстро пошел прочь, оставив гостей стоять в коридоре.

Феликс внимательно посмотрел ему вслед и наконец повернулся к Карине.

— И что же это ты, интересно, делаешь? — поинтересовался он неприязненно.

— Я… я всего лишь говорила то, что думаю. — Девушка явно занервничала.

— Ну, так, значит, постарайся не думать такие глупости. И вообще мне надо с тобой серьезно поговорить.

Он внимательно осмотрелся, словно желая убедиться, не наблюдает ли кто за ними, а потом направился в противоположный конец холла, к двери, ведущей в огромную, вселяющую священный ужас библиотеку. Стены этой мрачноватой комнаты от пола и до самого потолка оказались уставлены огромными дубовыми шкафами. Феликс дождался, пока Карина уселась в одно из кресел, и плотно закрыл дверь:

— Итак, милочка, послушай-ка меня внимательно!

— Ну пожалуйста, кузен Феликс, пожалуйста, не сердись на меня. Наверное, я действительно сказала что-то, чего не должна была говорить, но ведь мистер Холт был со мной очень груб. Он явно намекал, что я за ним бегаю, пытаюсь добраться до его денег. Кажется, он всерьез считает, что все женщины на свете только и думают, что о его персоне и его туго набитом кошельке. И вообще этот человек кажется мне высокомерным, самоуверенным, избалованным и крайне неприятным.

Девушка заметила, что эти слова только еще больше сердят ее кузена. Поэтому она торопливо продолжила:

— Пожалуйста, давай отсюда уедем. Пожалуйста! Поедем в Лондон, чтобы я могла найти себе работу!

Молчание кузена казалось Карине еще более угрожающим, чем любые резкие слова.

— Мне кажется, — медленно, словно с трудом проговорил он, — что, совершив ошибку, лучше всего постараться ее исправить. И поэтому я считаю, что тебе необходимо вернуться обратно домой. Я могу все устроить так, чтобы ты вернулась домой уже завтра.

— Обратно в Лечфилд-парк? Снова жить у тетушки Маргарет, дядюшки Саймона, вместе с… с Сирилом? О боже, кузен Феликс! Неужели ты пойдешь на это?

— А что еще я могу сделать? Ты явно изо всех сил стараешься вести себя как можно хуже по отношению к моим друзьям — к людям, которые настолько добры, что приютили тебя просто из симпатии ко мне. Извини, Карина, я не виноват в том, что тебе они не кажутся сердечными, понимающими и чуткими. И я просто вынужден отправить тебя туда, откуда собственноручно забрал.

На глаза девушки навернулись слезы — она не смогла их сдержать.

— Феликс, пожалуйста! Пожалуйста! Кузен Феликс! Я не хотела! Не хотела ничего плохого! Клянусь, никогда не буду больше грубить! Сделаю все, что ты скажешь, — все что угодно! Только пожалуйста, пожалуйста, не отсылай меня обратно в Лечфилд-парк!

Феликс даже не посмотрел на Карину.

— Мне кажется, даже нет необходимости тебя туда отвозить, — словно размышляя вслух, проговорил он, — одного лишь телефонного звонка будет вполне достаточно. Дядюшка сам примчится, чтобы забрать тебя.

— Нет-нет! Ради бога! Только не это! — закричала Карина в ужасе. — Пожалуйста! Только не говори им, где я! Только не это! Я больше не вынесу! Я не могу возвращаться обратно! Пожалуйста, Феликс, пожалуйста!

— Что сказал тебе Гарлэнд? — поинтересовался Феликс.

— Я… я пришла в классную комнату… а он зашел туда вслед за мной… — Карина еде могла говорить. — Он рассказывал мне о своей бабушке… о своей гувернантке… Казалось, он решил, что я зашла в эту комнату специально, чтобы и он тоже мог туда прийти и… и остаться со мной наедине… Боюсь, что я вела себя с ним грубо… А потом, когда я попыталась уйти наверх, в свою комнату, чтобы скрыться от него, ты позвал меня, а он предложил показать свою коллекцию…

— Да нет, Гарлэнд предложил показать коллекцию тебе, а не нам, — поправил кузину Феликс. Он помолчал, а потом едва слышно пробормотал: — Да, вот это метод! Наверное, этот подход окажется понадежнее любого другого!

— Какой подход? К чему? — не поняла девушка. — Ах, кузен Феликс! Ты ведь не отошлешь меня обратно, правда?

Феликс молчал так долго, что Карина почувствовала, будто сердце ее оторвалось и теперь катится все ниже и ниже. Слезы текли из глаз, а она их даже не замечала.

Феликс наконец на что-то решился:

— Хорошо, я не отошлю тебя обратно. Но только с одним условием: ты не должна заходить слишком далеко в своем противостоянии.

— В противостоянии кому? Гарлэнду Холту? — словно маленький наивный ребенок, уточнила Карина.

— А о ком еще мы с тобой говорим? — раздраженно, словно издеваясь, переспросил кузен.

— Но он… он ведь такой грубый, — попыталась оправдаться девушка.

— Миллионеры всегда грубые, — устало заметил Феликс. — Такими им и положено быть. Если человек имеет за душой хотя бы пару миллионов, то люди готовы стерпеть от него все что угодно.

— Ну пожалуйста, кузен Феликс, — снова с мольбой в голосе пролепетала она.

— Он никогда никому не показывал свою коллекцию, — странным голосом произнес Феликс, — не показывал даже… ну, это не важно…

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Послушай меня, Карина, — снова заговорил он, — что-то мне начинает казаться, что я ошибался. И в то же самое время не только грубость, но и просто дерзкий, резкий ответ со стороны существа, подобного тебе, совершенно, абсолютно неуместны. Постарайся вести себя мягко, нежно и в то же время отстраненно и слегка растерянно. Вот чего от тебя ожидают.

— Но я и так ощущаю себя совершенно потерянной. И можно сказать, что я в стороне — отстранена, то есть… ведь я совершенно не знаю, как вести себя со всеми этими людьми, которые сейчас наполняют дом, — ответила Карина. — Но вопрос в том, зачем тебе потребовалось заставлять меня притворяться? Для чего? Что у тебя на уме?

— Хочу попросить тебя оставить это на моей совести и не лезть туда, куда не просят. Просто делай, что тебе говорят, и поменьше груби.

— Так все-таки ты не отошлешь меня обратно! Обещай, что не отошлешь! — Карина явно воспряла духом.

— Я оставлю тебя здесь, если будешь прилично себя вести. — Феликс вдруг улыбнулся и, наклонившись, поцеловал девушку в щеку. — Ты прощена! А теперь беги-ка и умойся. Не хочешь же ты, чтобы все вокруг знали, что ты плакала.

Карина направилась к двери. В голове ее теснилась целая дюжина вопросов; сотни непонятных ситуаций требовали прояснения. Но сомнения не оставалось: кузен больше ничего ей не скажет и не объяснит. У него свои мысли, свои собственные планы и намерения.

Через холл Карина не прошла, а проскочила — в страхе, что кто-нибудь увидит ее заплаканное, распухшее лицо. Ей удалось без происшествий добраться до второго этажа. Но уже возле самой двери в отведенную ей комнату девушку остановила горничная: