Джулия Куинн - Гретна-Грин

Ангус внимательно наблюдал за ней. Она не обманывала, но и не говорила все, что чувствует.

— Я знаю, что Вы желаете только счастья для своей сестры, — мягко сказал он. — Но, что Вы при этом чувствуете?

— Я чувствую… Я чувствую… — она тяжело вздохнула. — Никто прежде меня об этом не спрашивал.

— Возможно, настало время.

Маргарет кивнула.

— Я чувствую себя брошенной. Я много лет провела, заботясь о ней. Я посвятила этому всю жизнь, забыв о себе, о своей собственной судьбе. Но теперь поздно горевать об этом.

Ангус приподнял бровь.

— По Вам не скажешь, что Вы беззубая старуха.

— Я знаю. Но для мужчин в Ланкашире, я давно задвинута на самую дальнюю полку. Когда они задумываются о женитьбе, то меня в расчет не берут.

— Тогда они глупы, и Вы не должны брать их в расчет.

Она печально улыбнулась.

— Какой Вы милый, Ангус, несмотря на то, что тщательно пытаетесь это скрывать. Но люди видят то, что есть на поверхности. А я так много времени провела, сопровождая Алисию, что заслужила определенную репутацию. И теперь во время танцев, я сижу в сторонке, вместе с другими матерями, и, по-видимому, так уже будет всегда, — она вздохнула. — Как можно одновременно быть очень счастливой за другого человека, и настолько несчастной для себя?

— Только святые могут справиться с этим. Остальные же люди не могут быть счастливы, если их мечты не исполняются.

У Маргарет на глазах выступили слезы.

— Спасибо, — просто сказала она.

— Вы прекрасная женщина, Маргарет Пеннипакер, и…

— Пеннипакер? — неожиданно спросил, проходящий мимо них хозяин гостиницы. — Вы сказали Маргарет Пеннипакер?

Маргарет схватилась за горло. Она знала, что их разоблачат во лжи. Она никогда не умела притворяться, даже в детстве не лгала, а уж в таких обстоятельствах…

Но Ангус спокойно посмотрел на Джорджа и ответил:

— Это девичья фамилия моей жены. Я изредка, по привычке ее так называю.

— А, ну тогда ладно. Наверное вы недавно женаты, потому что посыльный во всех гостиницах справляется именно о мисс Пеннипакер.

Маргарет сжалась от неожиданности.

— Он все еще здесь? Вы не знаете куда он пошел?

— Он сказал, что собирается еще зайти в «Безумного кролика», — Джордж кивнул головой вправо, прежде чем повернуться и уйти. — Это ниже по улице.

Маргарет так резко встала, что опрокинула стул.

— Идемте, — сказала она Ангусу. — Мы должны догнать его. Если он обошел уже все гостиницы, то может просто уехать из города. А я не смогу получить письмо и…

Ангус положил руку ей на плечо и участливо спросил:

— Кто знает, что Вы здесь?

— Только моя семья, — шепнула она. — О, Боже! Неужели с кем-нибудь из них случилось несчастье? Я никогда себя не прощу. Ангус, Вы не понимаете. Я несу ответственность за них, и никогда не прощу себя, если…

Он дружески пожал ее плечо, и это немного ее успокоило.

— Почему бы Вам не перестать волноваться, пока мы не узнаем, что там у посыльного?

Маргарет была обрадована его так естественно прозвучавшему «мы», что согласно кивнула.

— Да, конечно. Тогда пойдемте?

Он отрицательно покачал головой.

— Я хочу, чтобы Вы остались здесь.

— Нет. Это невозможно. Я…

— Маргарет, Вы — женщина, путешествующая в одиночестве, и, — он увидел, что она уже открыла рот, что бы его прервать и продолжил с нажимом. — Нет, не рассказывайте мне снова, какая Вы способная. Я еще никогда не встречал настолько самостоятельную женщину в своей жизни, но это не означает, что кто-нибудь не попытается Вас обмануть. Кто знает, что этот посыльный на самом деле — посыльный?

— Но если он настоящий посыльный, то он не отдаст Вам письмо — ведь оно адресовано мне!

Ангус пожал плечами.

— Тогда я приведу его сюда.

— Нет, я не могу. Я не смогу сидеть здесь и чувствовать себя бесполезной. Если я останусь здесь…

— Я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что Вы в безопасности, — прервал он.

Маргарет судорожно глотнула, пытаясь не обращать внимания на искреннюю заботу в его голосе. Ну почему этот вредный мужчина так чертовски обаятелен? И почему ее волнует, чтобы он себя «чувствовал спокойнее»? И она уступила, закатывая при этом глаза.

— Отлично, — мрачно согласилась она. — Но если Вы через пять минут не вернетесь, я пойду за Вами.

Он вздохнул.

— Иисус, виски и Роберт Брюс! Как Вы думаете, не смогли бы Вы мне дать все-таки десять минут?

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Ладно, десять.

Он показал пальцем на ее рот.

— Я видел Вашу улыбку. Вы не сердитесь на меня.

— Получите письмо, и я буду любить Вас вечно.

— Прекрасно, — он поклонился и направился к двери, но на пороге остановился, чтобы сказать. — Не разрешайте Джорджу отдать кому-нибудь мой чанахан.

Маргарет моргнула и опешила. О Господи, неужели она только что сказала ему, что будет любить его вечно?

Ангус вернулся в «Трусишку» через восемь минут с письмом в руке. Никаких трудностей с получением письма у него не возникло: Ангус просто заявил с присущей ему твердостью, что является ангелом-хранителем мисс Пеннипакер, и проследит, чтобы письмо попало ей лично в руки. Хорошим подспорьем ему служило так же то, что он возвышался на добрых два фута над посыльным, и тому не захотелось связываться с таким великаном. Маргарет сидела на том самом месте, где он ее оставил, и нервно барабанила пальцами по столу, полностью игнорируя две порции чанахана, который, по-видимому, успел за это время принести Джордж.

— Прошу Вас, миледи, — весело произнес он, вручая ей письмо.

Она изумленно повернулась, недоверчиво глядя на него. Ей пришлось несколько раз встряхнуть головой, чтобы прийти в себя.

Сообщение действительно было от ее семьи. Ангусу удалось получить эту информацию от посыльного. Он не переживал по поводу того, что там могло быть — посыльный на его вопрос совершенно убедительно ответил, что женщина, которая его наняла, не выглядела слишком взволнованной. Он наблюдал, как Маргарет трясущимися руками сломала печать и немедленно начала читать. Ее глаза быстро пробегали по строчкам, и когда она дочитала, то несколько раз недоумевающе моргнула. Затем из ее горла вырвался хриплый стон и скрепящим голосом еле слышно, она произнесла:

— Он не мог этого сделать.

Ангус решил, что должен действовать очень осторожно. По ее реакции он не мог понять, что она собирается делать — плакать или кричать. Реакцию лошадей и мужчин предсказать не трудно, но только один Бог мог понять работу женского ума. Он позвал ее по имени, а она в ответ протянула ему два листка бумаги.

— Я его убью, — проскрипела она. — Если он еще жив, я до него доберусь, черт побери, и сама его убью.

Ангус посмотрел на бумаги в своей руке.