Кэтрин Каски - Невинные грехи

Она вспомнила, как кровь бросилась к ее щекам и как она не могла перевести дух, пока Грант не заключил ее в объятия и их не наполнило общее на двоих тепло единения.

Фелисити припомнила, как вскоре после того с радостью открыла свое сердце Гранту, с распростертыми объятиями принимая его в свою жизнь. Ей казалось тогда, что тот миг был началом вечности.

Падение было болезненным. Фелисити вздохнула. Какой же дурой она была! Теперь-то она поняла, что им с Грантом просто не было на роду написано жить вместе.

— Фелисити?

Она открыла глаза и быстро смахнула слезы с ресниц. Грант стоял перед ней с гордой улыбкой на устах. Левую руку он держал за спиной, а правую протягивал к ней.

Щеки ее порозовели.

— Извини, Грант. Я не услышала, как ты вернулся.

— Ничего. Дай руку, пожалуйста.

Пальцы Фелисити дрожали, но она сделала, как он просил, и теперь смотрела на него, не зная, чего ожидать. Грант за руку поднял ее с кровати. Он медленно повернул кисть Фелисити ладонью вверх и всмотрелся в ее глаза, потом вывел из-за спины руку и вложил в ее ладонь что-то теплое. Улыбнувшись, Грант убрал свою руку, открывая подношение.

На ладони поблескивала горка жемчужин.

— Это же… ожерелье моей бабушки.

Слова ее прозвучали чуть громче шепота. Нижняя губа задрожала, когда он взял ожерелье и расправил у нее перед глазами. Слезы, которые она поборола ранее, теперь покатились горячими капельками по щекам.

— Грант, но как же ты…

— Да, пришлось потрудиться, но я все же нашел его. Я же обещал. — Грант осторожно положил руку ей на плечо. — Я знаю, как ты любила это ожерелье. Но ты пожертвовала им ради моего спасения.

— Нет, Грант, здесь ты ошибаешься. — Она посмотрела прямо ему в глаза. — Я любила человека, от которого его получила, — мою бабушку, — и воспоминания, которые оно в себе хранит. — Она вытерла слезы и снова посмотрела на ожерелье.

Грант, набрав в грудь побольше воздуха, сказал:

— Да, я знаю. Этот урок я усвоил, хотя, боюсь, слишком поздно. Побрякушки и деньги ничего не значат. Любовь — вот истинное сокровище.

Вздох сорвался с уст Фелисити, и она сказала:

— Да, это так.

То, что она услышала, показалось ей невероятным. Грант наконец понял!

По лицу снова заструились слезы. Слезы счастья.

— Смотри, что ты наделал! Опять заставил меня плакать. — Соленая слезинка скатилась на губы, когда она улыбнулась. — Спасибо, что нашел мое ожерелье.

— Позволишь?

Грант, не дожидаясь ответа, взял ожерелье, зашел ей за спину, опустил через голову нить жемчуга ей на шею.

Она провела пальцами по легшим на ткань плаща жемчужинам.

— А теперь, когда я уеду, это ожерелье будет напоминать и о тебе.

Она повернулась к нему лицом.

Не давая ей времени опомниться, он заключил ее в объятия.

— Фелисити, я люблю тебя. — Еще никогда она не видела у него такого напряженного взгляда. — Верь мне. Я люблю тебя. Я все это время вел себя как дурак и невежа… Такими титулами меня наградила Присцилла, и она права. Я даже не могу представить, какими словами можешь называть меня ты, но я заслуживаю каждое из них за то, как с тобой обошелся.

— Грант, я не могу…

— Прости меня, Фелисити. Я, желая получить все, забыл, чего мне на самом деле хотелось… Что мне действительно нужно, так это твоя любовь.

Я был слеп и думал, что самым главным было вернуть наследство и расплатиться с долгами. Но теперь я знаю, что ошибался. — Он притянул ее ближе, его губы приблизились к ее рту, и теплое дыхание Фелисити коснулось его лица. — Но помни, пожалуйста, и храни это в своем сердце: я никогда не переставал любить тебя… И никогда не перестану.

Именно этих слов Фелисити ждала от него. Ей захотелось сказать ему, что она тоже его любит, что ей не нужно ничего другого, только бы быть всегда рядом с ним… Но она понимала, что не может этого сказать. Слишком поздно. Будущее с Грантом было несбыточной мечтой, не более. И так было всегда. Жаль, что она не поняла этого сразу, но больше она не будет себя обманывать.

Фелисити уперлась руками в мускулистую грудь Гранта.

— Нет, нет!

Она не позволит себе поверить в то, что жизнь с ним возможна! Не допустит этого снова. Он опять бросит ее, и на этот раз ее сердце не выдержит…

— Нет, Грант, все кончено.

— Не кончено. И никогда не кончалось. — Грант крепко прижал ее к себе, пресекая попытку вырваться.

— Все кончено. — Фелисити запрокинула голову и посмотрела Гранту в глаза. — Но ведь с нами на самом деле никогда такого не было, верно? Никогда не было нас.

В ответ Грант крепко поцеловал ее.

— Разве ты еще не поняла, моя милая Фелисити? С той ночи, когда ты дала обет быть моей, а я дал обет быть твоим, мы стали единым целым… Как бы там ни считалось по закону.

Когда Фелисити услышала эти слова, сердце сперва заколотилось у нее в груди, а потом как будто стало биться через раз. Она всмотрелась в глубину его светло-карих с зеленью глаз и в них, в открытости его лица увидела, почувствовала всеми фибрами своей души, что он говорит правду.

Она уже видела такое выражение, когда Грант верил, что любит ее. И она тоже в это верила, хотя и оказалась преданной.

Но на этот раз все было как-то иначе. Он узнал, каково это, желая богатства сильнее всего, обрести полные карманы золота и пустоту в сердце, жаждущем любви.

Фелисити провела ладонями по его лицу.

— Грант, моя любовь никогда не ослабевала. — Она приподнялась на носки и нежно поцеловала его в губы. — Но ты разбил мое сердце, и рана эта еще не зажила.

— Так пусть моя любовь станет целебным бальзамом. Мои помыслы не всегда были тверды, но любовь не угасала ни на минуту. — Грант встал перед ней на колено и поднял левую руку. — Если ты примешь меня и согласишься стать моей женой, я буду самым счастливым мужчиной в мире.

Из кармашка жилета Грант достал золотой перстень с печаткой.

— Моя мать отдала это мне незадолго до смерти. Для меня этот перстень хранит воспоминания о чистой, безусловной любви, но, что важнее, в нем заключено обещание любви вечной. — Он поднял перстень и поднес его к ее безымянному пальцу. — Ты выйдешь за меня, Фелисити?

Губы ее задрожали, сердце переполнилось чувствами. Сказать она сейчас ничего не могла, поэтому просто кивнула, и с ее ресниц сорвались слезинки счастья.

Лицо Гранта тоже претерпело ряд изменений: если сначала оно было серьезным, то потом сделалось удивленным, после чего стало недоверчивым и, наконец, засветилось от неподдельного счастья. Он надел перстень матери на палец девушки, и тот подошел идеально.

— Как же я этого сразу не понял! Этому перстню было суждено стать твоим, Фелисити, потому что ты — смысл моей жизни.

Он встал с колен.