Энн Эшли - Возвращение леди Линфорд

— Если вспомнить, что ваша жена направлялась на запад, вполне естественно предположить, милорд, что она шла сюда.

— Эта мысль приходила мне в голову, но, если таковым и было её намерение, сюда она не прибыла. — Виконт взглянул в проницательные глаза сыщика. — В тот вечер я ушёл из дома в одиннадцать часов и вернулся лишь на следующее утро. Дворецкий, в словах которого я нисколько не сомневаюсь, уверил меня, что никто не приходил.

Мистер Стаббз снова сверился со своими записями.

— Вы сообщили, что сразу же обратились в Главное полицейское управление, но поиски оказались безрезультатными. Вы также поместили объявления в газетах по всей стране, предлагая за информацию солидное вознаграждение.

Лорд Линфорд согласно кивнул.

— Было несколько откликов, но все свидетельства оказались ошибочными. Месяцы шли, я начал думать, что она умерла, и всё же… — Он оторвал взгляд от содержимого своего бокала. — По всей вероятности, моя жена умерла, но я хотел бы иметь доказательства. Я — единственный ребёнок своих родителей и потому, естественно, хотел бы иметь законного наследника.

— Это можно понять, милорд. Как вы сами сказали, по прошествии стольких лет задача нелёгкая, но Генри Стаббз никогда не отступал перед трудностями. Я должен нанести визит своим бывшим коллегам на Боу-стрит… может, кто-нибудь что-то помнит об этом деле. Но сначала я хотел бы кое-что уточнить. Сколько лет вашей жене, милорд?

— Когда она исчезла, ей было шестнадцать.

— То есть теперь ей двадцать два. Ещё мне нужно описание её внешности.

Виконт мысленно застонал. Действительно, безнадёжное дело. Такое безнадёжное, что он чуть не предложил посетителю забыть о нём, но в последний момент одёрнул себя.

— После свадьбы я оставался с женой всего пять недель, и за прошедшие годы мои воспоминания стали очень смутными. Могу лишь сказать вам, что у неё были зелёные глаза, а волосы… Её волосы были… э… коричневатые.

— Тёмные?… Каштановые?

— Средние… ближе к тёмным, я думаю.

— Рост?

— Среднего роста. Её голова достигала моего плеча. Значит, среднего роста. И она была несколько полновата.

Мистер Стаббз пожал плечами.

— Это ничего не значит, милорд. Моя дочка Бесси в таком же возрасте была пышечкой. Щенячий жир, как говорит моя жена. А теперь Бесси стройней некуда. — Стаббз поскрёб седую голову. — Видите ли, милорд, беда с дамами в том, что они могут легко изменить внешность — покрасить волосы, размалевать лицо.

Виконт громко вздохнул:

— Вы обречены на неудачу, Стаббз, и вы это прекрасно понимаете.

— Ничего подобного, сэр! — пылко возразил сыщик и, опрокинув остатки бренди в глотку, поднялся. — Через некоторое время я хотел бы съездить с вами в Гэмпшир и поговорить с теми, кто хорошо знал вашу жену. Но сначала я наведу справки здесь. Я свяжусь с вами, но не ожидайте известий раньше, чем через неделю или две.

Как только мистера Стаббза проводили из библиотеки, виконт приказал запрячь в двуколку пару лошадей и через полчаса уже пробирался по запруженным экипажами лондонским улицам к Гайд-парку.

Для сливок общества час ещё ранний, но, как заметил виконт, поворачивая норовистых лошадей к воротам, парк не был пустынным.

Не спеша проехавшись по дорожкам, время от времени останавливаясь поговорить со знакомыми, он уже возвращался к воротам, когда изящная дама, прогуливающаяся с горничной по газонам, привлекла его внимание. Он остановил лошадей рядом с нею.

— Миссис Стоуэн! Фортуна улыбнулась мне! Полагаю, вы оправились от головной боли?

Дама подошла к двуколке и, подняв голову, улыбнулась виконту.

— Вполне, милорд, и теперь я наслаждаюсь чудесным майским солнцем.

Её красота ничего не потеряла при дневном свете, который многие женщины называют жестоким. В зелёном костюме, в модной шляпке, из-под которой струились роскошные локоны цвета красного дерева, она выглядела восхитительно.

— Не могу ли я убедить вас прокатиться со мной, миссис Стоуэн? Как вы справедливо заметили, день чудесный, и стоит насладиться им сполна.

— С удовольствием приняла бы ваше приглашение, сэр, но, к несчастью, не могу оставить свою горничную. Одна она не найдёт дорогу на Уимпл-стрит. Видите ли, она почти не знает Лондон, а ваш экипаж не предназначен для троих.

— В самом деле. Но у меня есть лучшее решение, — виконт повернулся к груму и швырнул ему соверен. — Джем, я бы хотел, чтобы ты проводил эту девушку домой. Найми экипаж, если хочешь, а потом возвращайся на Гровенор-сквер.

Перекинувшись несколькими тихими словами с горничной, Эмили взобралась в двуколку и села рядом с виконтом.

— Думаю, с Элис всё будет в порядке, — сказала она, оглядываясь на горничную, удалявшуюся вместе с дружелюбным грумом. — Она стесняется незнакомых, мужчин в особенности.

Бросив на спутницу быстрый пытливый взгляд, виконт повернул упряжку к воротам и выехал на забитую транспортом Пиккадилли.

— Вы очень тревожитесь о вашей горничной, мадам?

Она пожала плечами:

— Но ведь Элис так молода. Она у меня уже четыре года. Мы с тётей случайно наткнулись на неё в Бристоле. Она бежала от пьяного отца, который собирался продать её одному из своих дружков-негодяев. За кружку вина! Ей было всего тринадцать лет… тринадцать, и собственный отец заставлял её заниматься проституцией. В жестоком мире мы живём, сэр.

— Вы правы, мадам. Но в вас девушка нашла заботливую госпожу.

— Это мне повезло, — возразила Эмили. — Может, она и молода, но отличная служанка… трудолюбивая, честная, а самое главное, преданная.

Эмили умолкла на минуту, глядя, как виконт виртуозно провёл свою двуколку между омнибусом и громыхающим экипажем, затем похвалила его ловкость:

— Мне бы не хватило выдержки в этой сутолоке.

— Практика, мадам. Вот и все.

Виконт взглянул на её восхитительный профиль: маленький прямой нос, слегка вздёрнутая верхняя губка. Да, очаровательный рот, нежный, соблазнительный… Усилием воли он заставил себя сосредоточиться на дороге.

— Помнится, вы говорили, что приехали из Западной Англии. Вы живёте одна, миссис Стоуэн, или с родственницей?

— Сейчас я живу совсем одна, — ответила Эмили, и он отчётливо услышал печальные нотки в её приятном голосе.

— Простите. Вы давно овдовели?

— Я не вдова, сэр. — Её ответ удивил его. — К несчастью, мой муж жив и здоров.

— Но я понял, что…

— Очевидно, из разговора с мистером Чефингемом, — с улыбкой прервала она. — Действительно, нехорошо с моей стороны, но, когда я впервые встретила вашу тётю, я сказала, что моего мужа больше нет со мной. Это чистая правда. Мы живём совершенно раздельно и оба довольны этим. Я, конечно, понимала, как будут истолкованы мои слова. Однако теперь Хенриетта знает, что мой муж жив, и обещала сохранить мой секрет.