Виктория Холт - Соперница королевы

Мне так хотелось увидеть его и рассказать ему, что Джон Стаббс поплатился правой рукой не потому, что выступал против ее брака, а потому, что он заявил, что она слишком стара для деторождения. Но он все равно не стал бы меня слушать. Я знала, что подобные заявления могут привести его на эшафот, а он и без того мчался к нему очертя голову.

Его могущественный соперник, сэр Уолтер Рейли, не преминул воспользоваться этими словами. Нетрудно было представить себе, как он преподнес их королеве, после чего она возненавидела Эссекса сильнее, чем некогда его любила. Ей наверняка не удавалось забыть о том мгновении, когда он, ворвавшись в ее опочивальню, обнаружил там седую старуху.

Финал этой истории общеизвестен. Эссекс с сообщниками составили план захвата Уайтхолла. Они собирались настоять на встрече с Елизаветой и добиться от нее отставки всех нынешних министров и созыва нового парламента.

Наверное, когда они разрабатывали этот план, он казался им простым. Однако на деле все было совершенно иначе. Я видела, что Кристофер скрытничает, и поняла: они что-то задумали. В те дни я его почти не видела, так как он все время проводил в Эссекс-хаусе. Позже я узнала, что Эссекс ожидал посланцев короля Шотландии. Он говорил себе, что в случае их прибытия у него будут все основания рассчитывать на поддержку со стороны шотландского короля.

Не было ничего удивительного в том, что приготовления в Эссекс-хаусе не остались незамеченными. Агенты Эссекса разведали, что существует заговор, возглавляемый Уолтером Рейли, имеющий целью схватить Эссекса, возможно, даже убить его или, как минимум, заключить в Тауэр. Когда бы мой сын ни проезжал по улицам Лондона, люди выходили из домов и приветствовали его. Он всегда привлекал к себе внимание, а его обаяние просто зачаровывало всех, с кем ему приходилось сталкиваться. Поэтому он верил, что город его поддержит, что стоит ему выехать на улицы, призывая людей сплотиться вокруг него, чтобы помочь ему восстановить справедливость как в отношении себя, так и в отношении всех остальных, они с готовностью за ним последуют.

В субботу вечером несколько его сторонников явились в театр «Глобус» и подкупили актеров, чтобы те сыграли драму Шекспира Ричард Второй, тем самым показав людям, что свержение монарха возможно.

В панике я попросила своего брата Уильяма как можно скорее приехать ко мне. Он был встревожен не меньше меня.

— Чего он пытается добиться? — недоумевал он. — Разве он не знает, что рискует головой?

— Уильям! — воскликнула я. — Я умоляю тебя, поезжай в Эссекс-хаус, встреться с ним, заставь его прислушаться к голосу рассудка.

Однако Эссекс никогда не прислушивался к голосу рассудка. Уильям все же отправился к нему. К этому времени там собралось около трехсот человек, все как один фанатики, горячие головы.

Уильям потребовал встречи с племянником, но Эссекс отказался выйти к нему. Поскольку Уильям не желал уходить, его втащили в дом и заперли в комнате охраны.

Затем Эссекс совершил самый безрассудный поступок в своей жизни. Он выехал на улицу вместе с двумя сотнями своих сторонников, среди которых был и мой неразумный Кристофер. Это было полным безумием!

Мне до сих пор становится дурно, когда я представляю себе этого отважного, но наивного мальчика, скачущего по улицам Лондона в сопровождении своих скудно вооруженных друзей и призывающего граждан присоединяться к ним. Нетрудно догадаться, что эти достойные люди поспешно отворачивались и скрывались в своих домах, приводя заговорщиков в полное смятение. Зачем им было восставать против королевы, принесшей стране мир и достаток, спасшей ее от испанского вторжения, только из-за того, что она поссорилась с одним из своих фаворитов.

По тревоге на защиту королевы и страны были подняты войска. Бой был непродолжительным, но несколько человек все же погибли. Моему Кристоферу алебардой рассекли лицо, он упал с лошади и был схвачен. Эссекс отступил и успел укрыться за стенами Эссекс-хауса, где он спешно сжег письма от короля Шотландии, а также другие документы, которые могли дискредитировать его друзей.

Ночью за ним пришли.

Я была вне себя от гнева. Его друг Фрэнсис Бэкон, которому он столько помогал, стал одним из обвинителей Эссекса. Когда я думала обо всем, что Эссекс сделал для Бэкона, я теряла самообладание и в разговорах с Пенелопой называла его «вероломным другом и предателем».

В ответ Пенелопа лишь качала головой. Бэкону пришлось сделать выбор, говорила она. Он взвесил свои обязательства перед королевой и перед Эссексом. Разумеется, он был обязан выбрать королеву.

— Эссекс выбрал бы друга, — возражала я.

— Да, маменька, — соглашалась Пенелопа, — но посмотри, до чего довели его подобные поступки.

Я знала, что мой сын обречен.

И все же оставался лучик надежды, за который я и цеплялась. Королева некогда любила его, а я помнила, сколько раз она прощала Лестера. Но Лестер никогда не поднимал против нее вооруженный мятеж. Чем можно было оправдать действия Эссекса? Я и сама понимала, что ничем.

Как и ожидалось, его признали виновным и приговорили к смерти, а вместе с ним и бедного Кристофера. Я была растеряна и безутешна, потому что вскоре мне предстояло лишиться мужа и сына.

Это был настоящий кошмар. Я не верила, что она на это пойдет. Она не могла этого сделать. Но почему нет? Ее приближенные убедят ее, что она обязана так поступить. Рейли, его извечный враг, Сесил, лорд Грей, все вместе они объяснят ей, что у нее нет другого выхода. И все же эта женщина способна на сильные чувства. Когда она любит, она любит глубоко, а в том, что она любила моего сына, сомневаться не приходилось. После Лестера он стал самым важным мужчиной в ее жизни.

А если бы Лестер совершил то, на что осмелился Эссекс? Но он никогда не пошел бы на это. Лестер не был глуп. Бедный Эссекс! Его карьера пестрила губительными для него поступками, и теперь его уже ничто не могло спасти.

Или могло?

Мои муж и сын были приговорены к смерти. Я была ее родственницей. Быть может, она сжалится надо мной? Если бы только она согласилась принять меня.

Я подумала, что она может принять Франческу. Королева всегда тепло отзывалась о своем Мавре, а она была его дочерью. Более того, о супружеской неверности Эссекса было известно всем без исключения, и, возможно, королева сочувствовала его жене. Это не могло не загладить обиду, которую Эссекс нанес ей своей женитьбой.

Бедная Франческа, она была безутешна. Она очень сильно его любила и оставалась рядом все время до его ареста. Я спрашивала себя, был ли он с ней ласков в эти последние часы его свободы. Я надеялась, что был.

— Франческа, — обратилась я к ней, — иди к королеве. Плачь и проси для меня аудиенции. Скажи ей, что я умоляю ее оказать эту милость женщине, которая дважды овдовела и готовится стать вдовой в третий раз. Взывай к ее милосердию. Скажи ей, что мне известно, какое доброе сердце скрывается под суровой внешностью королевы, и что если она согласится принять меня сейчас, я буду благословлять ее до конца своих дней.