Аннетт Мотли - Ее крестовый поход

— Да, леди. По крайней мере, был… год назад. — Мальчик уныло взглянул на нее.

— Но почему я ничего об этом не слышала? Почему же не был уплачен выкуп? Мне должны были дать знать. Я нашла бы средства. Я и так их нашла!

Джон опустил голову.

— Я ничего не знаю об этом. Я однажды спросил сэра Уолтера. Он сказал, что это дело в руках казначея короля.

— Короля? Какого короля?

— Ги, короля Иерусалима, леди. Год назад он был здесь единственным королем.

— Ты разговаривал с этим казначеем?

— Мальчик залился румянцем:

— Не я, миледи. Он слишком большой господин. Но я снова обратился к сэру Уолтеру. — Он замялся.

— Да?

Глаза его затуманились, он закусил губу.

— Сэр Уолтер был… То есть… Он человек не склонный к сантиментам, миледи. Он сказал… он сказал, что мне лучше забыть о Стефане. — Последние слова мальчик произнес, не поднимая глаз от серого песка.

Иден мягко поблагодарила его. Он сделал все, что мог. Что можно требовать от мальчика, год назад еще совсем ребенка? Главное, он вернул надежду, пусть даже слабую, и за это она была более чем благодарна ему.

Позже, когда Иден помогала Джоанне и деловито суетившейся Беренгарии в их домашних перестановках, ее ожидал новый удар в лице Тристана де Жарнака, вошедшего без доклада в полном боевом облачении и без тени улыбки на лице.

— Мои извинения, леди! — Он кивнул королеве совершенно бесцеремонно. — До моих ушей дошло, что леди Хоукхест позволила себе отправиться на увеселительную прогулку к стенам Акры. — Он повернулся к Иден. Глаза его были холодны как свинец. — Как я догадываюсь, миледи, вы по-прежнему со слепым упрямством не желаете замечать обстоятельств, которые выходят за рамки ваших личных интересов. — Прежде чем она набрала в грудь воздуха и успела ответить, он повернулся к королеве. — Я также удивлен, что вы, мадам, столь неосмотрительно разрешили подобную поездку. Здесь поле битвы, леди, очень скоро вам уже не нужно будет об этом напоминать. Милорд король приказал мне, вдобавок к другим моим обязанностям, присматривать за этой леди. Хотел бы я, чтобы он не делал этого. — Иден опустила глаза перед его пронзительным ястребиным взглядом. — Тем не менее до тех пор, пока я не получу ваше заверение и ваши, моя королева, что она будет находиться в безопасности внутри этих стен либо под охраной моих вооруженных воинов… я настаиваю, чтобы ее держали под замком.

— Но я не позволяю… — начала Беренгария.

Ее мягкий голос утонул в потоке гнева, извергнутого Иден.

— Не нужно делать других ответственными за мои поступки. Я не ребенок! А что касается вас… я не просила вас быть моей нянькой. Вам известно, почему я здесь… и я действительно слепа ко всему, кроме клятвы, которую дала себе. Только так я могу сохранить надежду исполнить свой долг. Почему вы не можете оставить мне эту возможность? Нужно ли кричать во весь голос, чтобы вы поняли меня, рыцарь? Ну, так слушайте, в последний раз! Я не нуждаюсь в вашей заботе! — Ее высокий голос далеко разносился по покоям. Смущенная Беренгария неожиданно заинтересовалась гобеленом. Позади них Джоанна, распекавшая нерадивого оруженосца за полученное из стирки белье, оскорбительно усмехнулась.

Тристан холодно рассматривал стоявшее перед ним создание. Иден понимала, что ведет себя как базарная баба, и упивалась этим. Она жаждала поколебать его невозмутимое, высокомерное спокойствие, как ей уже удалось однажды. Однако этому стремлению мешало подспудное сознание того, что под захлестнувшим ее потоком гнева существует и спокойное течение здравого смысла, напоминавшее ей о том, что она очень обязана этому человеку, что сейчас он просто выполняет приказы короля, действуя во многом против своей воли, что ему пришлось оставить собственный командирский пост… и что все это он делал ради ее безопасности, как бы он ни был при этом груб.

Поток немного ослабел, но лишь немного.

— В стенах Мэйтгрифона мне вряд ли будет что-либо угрожать, — ледяным тоном проговорила она, выдержав его взгляд. — И я даю вам слово, — она очень тщательно подбирала слова, — что не стану сознательно подвергать себя ненужному риску. — Зеленые глаза сверкнули, предупреждая его. — Однако я не думаю, что в этом замке меня нужно будет избавлять от гадюк или других змей. Скорее, мне будут досаждать всевозможные оводы. Их укусы раздражают, но не оставляют следов. У меня очень толстая кожа, возможно, вы это заметили, шевалье?

Тристан дерзко улыбнулся, напомнив чем-то Жиля.

— Напротив, — ответил он с холодной любезностью, — я сказал бы, что на самом деле кожа у вас очень нежная и тонкая.

Он глумливо поднял бровь, намекая на приятные воспоминания. Как она ненавидела его!

— Впрочем, ей не мешало бы немного задубеть, — решительно закончил он и большими шагами направился к двери, сохраняя каменную невозмутимость. Приоткрыв шпальеры, он задержался и еще раз повторил свою угрозу: — Имейте в виду, миледи: еще одно нарушение — и вы незамедлительно окажетесь взаперти. У меня нет времени нянчиться с вами. Вы не стоите тех жизней, которые могут подвергнуться риску из-за вашей глупости.

Они безмолвно стояли и слушали, как его шпоры лязгают о каменные ступени. Иден сжала кулаки и ударила их друг о друга, чуть не сломав суставы, так велико было ее унижение.

— Смерть Христова! Как бы я хотела, чтобы вихрь подхватил этого человека и зашвырнул его, беспомощного, на другой конец мира!

Джоанна злорадно рассмеялась.

— Ты должна быть польщена. Красивый шевалье терзается муками изысканной любви. Он достойно переносит страдания… и тебе следует брать с него пример.

— Ерунда! — Иден фыркнула, позабыв о высоком положении Джоанны. — Он предлагает мне не розы, но терн, шипы которого постоянно язвят меня. Если бы Бог мог послать ему какую-нибудь рану — не убивать его, нет, я знаю, что мы нуждаемся в рыцарях, — но хотя бы одну блаженную неделю удержать его подальше от моих дел.

Беренгария не одобряла столь явного проявления несдержанности:

— Ты не должна говорить так, Иден. Это не достойно тебя. Сэр Тристан имеет право заниматься твоими делами — милорд Ричард дал ему это поручение. — Помедлив, она добавила: — Кстати, мне отнюдь не доставляет удовольствие думать, что они считают меня глупой настолько, чтобы позволять тебе разгуливать по лагерю без эскорта. С настоящего момента ты будешь поступать так, как он сказал. Я сама прослежу за этим.

Иден глядела на застывшее лицо королевы, и гнев ее уходил, как вода в песок, пока она слушала слова своей истинной союзницы.

— О… не делай такое несчастное лицо, — смягчилась Беренгария. — Если существует какой-нибудь путь спасти Стефана, ты знаешь, что мы отыщем его. Но только это должен быть безопасный путь. Я не хочу потерять тебя по вине сарацинской стрелы. Дорогая, ты не должна рисковать потерять все, не пожелав проявить хоть немного терпения.