Барбара Картленд - Страсть и цветок

Локита залилась краской.

— Я бы хотела… поблагодарить ваше высочество за корзину с орхидеями, которую вы мне прислали…

— Однако ты оставила их в своей гримерной!

— Мисс Андерсон… посчитала, что ваш подарок… оскорбителен… Но я знаю, вы вовсе не хотели… чего-то подобного… но она почему-то… рассердилась.

— И была права! Это действительно оскорбление! — возвестил князь.

Локита ошеломленно взглянула на него. Он продолжал:

— Было оскорбительно с моей стороны полагать, что бриллианты могут стать достойным тебя украшением, тогда как на самом деле я желал бы снять с небосвода звезды и сделать для тебя из них ожерелье…

Звуки его голоса, казалось, посылают Локите сгусток могучего чувства, заставляющего трепетать все ее существо.

— Только из лучей солнца сплету я венок, достойный твоих волос, — говорил он и вдруг с необыкновенной страстью воскликнул: — Локита! Посмотри, что ты со мной сделала!

Не только отвести взгляд, но и дышать, казалось, стало теперь невозможно.

— Твой танец подобрал ключик к сокровенным тайнам моей души, — сказал князь, — я увидел тебя и понял, что всю жизнь искал только тебя. Я хочу тебя, Локита! Хочу тебя так, как никогда не хотел ни одну женщину, и все же… я боюсь…

— Бо…итесь?

— Ты — цветок, — произнес он. — И если я надломлю тебя, ты увянешь…

Локита с трудом перевела дыхание, но говорить была не в силах. И тогда князь с неизъяснимой нежностью взял ее руку, лежащую до того на коленях, и задержал в своей ладони.

Он разглядывал эту руку, эти длинные утонченные пальцы, способные выразить так много одним-единственным жестом, эту крошечную, мягкую, розовую ладошку, на которой судьба оставила свои письмена.

Потом он прижал эту руку к своим губам.

Он не целовал ее, он лишь гладил ее губами, проводя ими вдоль каждого ее пальца, потом — вокруг тыльной стороны ладони и вновь возвращаясь к запястью.

Когда ее трепет передался ему, он спросил:

— Ты что-то сейчас почувствовала?

— Д-д-да, — еле слышно отозвалась она.

— Скажи мне, что это было.

— Это… очень-очень странно… было похоже, когда я танцую… тогда я знаю, что вокруг меня ангелы и один человек, которого я люблю… но они всегда рядом со мной… а сейчас я чувствую… как будто все это внутри… внутри моего сердца…

— О моя радость! Моя милая! Именно это я и желал от тебя услышать!

— Но… почему же?

— Потому, что и в моем сердце сейчас те же чувства! Неужели ты не поняла, мой ангел, душа моя, что это и есть любовь? — С этими словами князь страстно прижался губами к ее ладони.

Локите почудилось, будто разряд молнии пронзил все ее тело, сковал дыхание, прошел через гортань и вырвался наружу.

Князь поднял на нее глаза:

— Я же сказал, что ты — цветок… И ты мой цветок, только мой, и никто никогда не отнимет тебя у меня.

— Энди! — прошептала Локита.

Князь бросил мимолетный взгляд через плечо:

— Предоставь все мне. Как и всякий человек на ее месте, она решит, что все случилось чересчур быстро, что мы не распознали своих чувств. Но ведь оба мы понимаем, что это — судьба, что мы знакомы с тобой всего несколько часов и при этом — целую вечность.

— Вы действительно… в это верите?

— Я клянусь тебе в этом, — твердо промолвил князь, — и если бы только мог, я подхватил бы тебя и унес туда, где никто не смог бы нас найти, где бы мы остались одни, где я учил бы тебя, моя радость, искусству любви — любви, которая полыхает сейчас в моей крови пожаром.

— Но может ли… любовь… прийти так скоро?

— Не так уж скоро, звездочка моя небесная. Это — любовь, которая обитает здесь испокон веку, любовь, которая, возможно, питала миллионы жизней, которые мы уже прожили на этой земле… — Он сильнее сжал ее пальцы в своей руке и продолжал: — Желая завоевать тебя, я лишь хочу отвоевать то, что когда-то уже было моим.

— Вы… в самом деле в это верите?

— Верю, как верю во Всевышнего, — воскликнул князь. — Как верю в саму жизнь!

Он снова прижался губами к ее ладони, затем осторожно опустил ее руку на колени.

— Ты знаешь теперь, что я хочу прижать тебя к себе, ты знаешь, как я хочу покрыть поцелуями твои глаза. Ни один мужчина никогда не хотел так женщину. Но только потому, что любовь моя не знает преград, потому, что я знаю — нам суждено быть вместе до тех пор, пока небеса не обрушатся на землю и не пересохнут моря, я должен дать тебе, свет моих очей, время подумать.

— Я думала… о вас… все это время… с тех пор, как первый раз увидела, — пролепетала Локита.

Он посмотрел на нее с недоумением, и она продолжала:

— Когда вы оказались за кулисами, вы прошли мимо… не заметив нас… в мою гримерную.

— Если бы я только знал!

— Хорошо, что вы этого не знали. Энди очень рассердилась и могла бы… наговорить вам грубостей…

— А ты… Ты не сердилась на меня?

— Я подумала… что вы совсем другой… не похожи на тех мужчин, которых я видела раньше… — простодушно отвечала Локита.

— А я знаю, что и ты ни на кого не похожа. О сокровище мое, мое счастье, мой маленький цветочек, я хочу пасть к твоим коленям, хочу покрыть их поцелуями, потому что все в тебе для меня бесценно, все совершенно, все прекрасно и бесподобно.

— Когда вы говорите мне такие слова… — прошептала Локита, — они звучат… как музыка…

— Если б ты знала, сколько всего я могу тебе дать и сколько можешь дать мне ты, мое чудо, моя любовь…

Он собирался еще что-то добавить, но в это время из уст мисс Андерсон сорвался какой-то звук, и оба немедленно поняли, что та зевнула и вот-вот откроет глаза.

И первое, что она увидела спросонья, был князь, спешивший к ее креслу.

— Полагаю, теперь вы в полной безопасности и можете быть спокойны за свое возвращение, — произнес он в той непринужденной, щегольской манере, которая так очаровала мисс Андерсон во время ужина.

— Мы уезжаем сию секунду.

Казалось, она так и не сумела понять, что задремала. Веки ее то и дело смежались, словно придавленные какой-то тяжестью. Она принялась суетливыми движениями разглаживать платье.

— Чтобы исключить любую возможность риска, я сам отвезу вас домой.

— В этом нет необходимости, ваше высочество, — отозвалась мисс Андерсон, однако то было лишь формальное возражение, а не безоговорочный протест.

— Я убежден, что такая необходимость есть. Невозможно допустить даже малую вероятность того, чтобы вы подвергли себя опасности подобной той, что нависла над вами сегодня. — И он взял со стула бархатную накидку Локиты.

Когда он подавал ее, руки его на мгновение коснулись ее плеч, и она вновь задрожала.

Ей показалось, хотя она не могла бы за это поручиться, что он даже поцеловал ее волосы.

Следуя за Энди, она покинула гостиную и оказалась в необъятной мраморной зале, в которой наготове стояли с десяток лакеев, облаченных в ливреи с золотыми галунами.