Шайла Блэк - Его благородная невеста

Войдя в дом, Гвинет остановилась и огляделась по сторонам. Дряхлая кровать стояла на грязном полу возле почерневшего очага. На единственном стуле валялись его штаны. Крохотный столик с подломленной ножкой и стоявший на нем кувшин без ручки заполняли остальное пространство. В маленьком окошке не было стекла. Гвинет в отчаянии закрыла глаза.

Половину жизни она спала на холодном каменном полу в Пенхерсте, мечтая о том, чтобы занять положение хозяйки замка и обрести дом, в котором она появилась на свет. Больше всего Гвинет хотелось вернуться туда, где люди смотрят на нее с радостью, а не считают ее обузой. Увы, дядя Бардрик очень часто напоминал ей об этом.

Гвинет всегда знала о том, что ему больше было по нраву называть себя лордом Кэпшоу и выдавать двух своих дочерей за знатных леди. И все же она надеялась на то, что дядя позаботится о единственной дочери своего брата и найдет ей достойного мужа. Разве не для этого он привозил в замок великолепного сэра Пенли Фэрфакса?

Да, именно в это она верила последние две недели. Но теперь-то Гвинет поняла, что задумал ее дядя Бардрик, будь он неладен!

Вместо этого дядя выдал ее замуж за человека, которого боялись все на двадцать миль в округе, включая даже сэра Пенли. И мужем ее по воле дяди стал нищий, который к тому же знается с темными силами.

Гвинет поежилась, вспомнив, что люди рассказывали о нем. Слухи о его магических способностях пошли после того, как он укротил дикую собаку, которая загрызала свиней, кур и даже коров по всей деревне. Этого было довольно, чтобы люди начали его подозревать. Кухарка дяди Бардрика умерла на следующий день после того, как перекинулась с одиноким колдуном парой слов на базаре, где они покупали мясо. Жителям замка все это не нравилось. А потом началась засуха – вот уже шесть месяцев все ждали благословенного дождя, а его все не было и не было. Это окончательно убедило людей, что отшельник был колдуном. Похоже, это правда, со вздохом подумала Гвинет.

Что же он с ней сделает?

– Ты всю ночь собираешься простоять в дверях? – спросил незнакомец. – Так и не решишься пройти в дом?

Разве у нее был другой выбор? Она могла или умереть от руки дяди Бардрика, или испытать судьбу с колдуном.

– В дом я войду, только не думай, что я стану тебе женой, – промолвила Гвинет в ответ.

Нерешительно двинувшись вперед маленькими шажками, Гвинет прошла по слою грязи к единственному стулу. Уставившись на сиденье стула, заваленное его бельем, Гвинет спросила себя, как она сможет провести с ним хотя бы одну ночь.

Но нельзя было отрицать: этот мужчина представлял собой нечто привлекательное, он напоминал ей крупную и осторожную дикую кошку.

Арик и не подумал убрать свое белье со стула. Гвинет нетерпеливо постучала ногой по полу. Она ждала. Наконец, вздохнув, он подошел к стулу и забрал одежду. Гвинет села.

– Как видишь, я не ждал здесь леди, – заметил он.

– Ты уверен? – отозвалась Гвинет. – Твои слабые протесты против этого союза не показались мне убедительными, и я даже сочла, что ты лгал, отшельник.

Арик растянулся во всю длину на узкой кровати, заняв почти весь матрас. Его длинные мускулистые ноги в чистых коричневых штанах оказались всего в нескольких дюймах от ее колен. Гвинет с трудом сглотнула. Этот человек – настоящий великан, и наверняка он очень силен. Интересно, захочет ли он, чтобы она исполняла свои супружеские обязанности на этой маленькой кровати, матрас которой, без сомнения, кишит блохами?

– Честно говоря, миледи, мне тут никто не был нужен, а уж особенно молодая особа с таким острым языком, – вздохнув, ответил Арик. – Но что сделано, то сделано.

От такого оскорбления Гвинет только рот раскрыла.

– Если ты хотел сохранить свой мир, то надо было за него бороться! Вместо этого ты мямлил что-то невнятное, как баран. Но если бы ты подумал…

Отшельник вскочил с постели с таким проворством, какого она от него никак не ожидала. Он подскочил к Гвинет, схватил ее за руки и рывком поднял со стула. Он был так близко, что она ощутила жар его тела.

Да уж, теперь, похоже, он мямлить не собирается. От гнева его серые глаза потемнели и стали черными, как угли, и в них появилось угрожающее выражение.

– Ты то и дело оскорбляешь меня и мой дом, – проговорил Арик. – Мне здесь, в моем убежище, не была нужна ни ты, ни твой бесстыдный рот! Я пытался договориться с твоим дружком Дагбертом, но безрезультатно! Я женился на тебе ради того, чтобы спасти тебе жизнь, а ты осмеливаешься грубить мне! Господи, женщина! Да ты настоящая ведьма, гарпия! Говорил тебе об этом кто-нибудь?

Дядя Бардрик говорил ей это почти каждый день с тех пор, когда десять лет назад приехал в Пенхерст для того, чтобы похоронить ее отца и взять на себя управление замком.

“Почему ты не можешь быть такой же, как твои кузины Неллуин и Лисса?” – спрашивал Бардрик Гвинет. А она не могла притворяться такой же застенчивой и строить из себя образец добродетели – не могла, сколько ни пыталась. Удовлетворить дядю Бардрика и его самодовольную, тщеславную жену Уэлсу, не показывая своего норова, было невозможно. Поэтому Гвинет давным-давно бросила эти попытки.

– Смиренно прошу вашего прощения, добрый сэр, – ответила Гвинет.

Ее попытка говорить льстивым тоном оказалась совершенно безуспешной, потому что ее тон был скорее саркастическим, чем скромным, к тому же он не скрывал ее буйного темперамента. И Гвинет было наплевать на то, что колдун может превратить ее в жабу. В конце концов, это не может быть хуже того положения, в котором она оказалась волею случая.

– За последний час мне угрожали, силой выдали меня замуж, оскорбляли. Так что уж прости меня, пожалуйста, за то, что я тебя раздражаю, осел ты безмозглый.

В ответ рыжеволосый великан покачал головой, проворчал что-то и отвернулся от Гвинет, не сказав больше ни слова.

– Что ты хочешь этим сказать? Что это за ворчание? – спросила она.

Мужчина, за которого ее неожиданно выдали замуж, так ничего и не сказал. Не глядя на Гвинет, он подошел к очагу, развел огонь и поставил греться старый котелок. Через несколько минут воздух наполнился приятным ароматом горячего бульона. Гвинет уже не обращала внимания на то, что в хижине еще пахло чем-то незнакомым – это был запах леса, земли… Запах ее мужа. Она постаралась отвлечься от мыслей об этом.

– Моя жизнь разбита, а ты собираешься есть суп? – закричала она.

Арик покосился на нее через плечо, раздраженно приподняв бровь, а затем вновь занялся котелком.

Ну и ну! В стенах Пенхерста на нее то и дело кричали. Гвинет привыкла к тому, что даже кухарка могла ударить ее по рукам поварешкой. Но чтобы на нее не обращали внимания – такого она вынести не могла.