Джо Беверли - Нежный защитник

Ей никогда не удастся стать достойной заменой отцу. Ей не хватает знаний. И опыта. Не хватает решительности и твердости. Кто она такая, чтобы вести людей на муки и смерть и заставлять их сражаться с ее врагами?

Господи, что же это за отец, если он смог бросить родного сына в каменный мешок?

Она постаралась припомнить все, что когда-то слышала об отношениях между Роджером из Клива и его незаконнорожденным сыном. Старый сэр Роджер женился и зачал много детей, но все они были слабыми и больными и умирали еще в младенчестве. В итоге у сэра Роджера остался лишь один хилый наследник, да и от того было мало проку. И пока была жива его жена, о здоровом потомстве не приходилось и мечтать. Во время поездки в Нормандию он обрюхатил молодую девушку, говорят, она была дочерью бедного рыцаря. Он пообещал на ней жениться, если она родит здорового ребенка. Тогда он избавится от прежней жены.

И вдруг оказалось, что он свободен. Вроде бы из Англии пришли вести о том, что его жена скончалась. Сэр Роджер вступил в брак со своей любовницей за два месяца до того, как их ребенок должен был появиться на свет.

Потом он вернулся в Англию и узнал, что король в награду за службу решил выдать за него богатую наследницу. Проклиная свою поспешность и не желая упускать такую заманчивую возможность, он вернулся в Нормандию в надежде откупиться и расторгнуть брак. Когда же увидел, что его ребенок родился восьмимесячным, тут же заявил, что их брак недействителен, поскольку он не спал с женой после брачной церемонии. Это могло быть правдой, в отличие от его утверждений, что ребенок не от него.

Однако вскоре выяснилось, что и это не принесло ему счастья. Его вторая жена, несмотря на все свое богатство, оказалась бесплодной. И поделом ему. Имоджин терпеть не могла этого жестокого типа.

И если слухи не врут, то Бастарда Фицроджера нельзя назвать настоящим бастардом. Он наверняка сумел доказать, что имеет право наследовать титул и земли после смерти своего сводного брата.

Имоджин с содроганием представила, как старый Роджер из Клива бросил в темницу своего нежеланного ребенка, но до сих пор считала, что эти двое вообще никогда не встречались и Бастарда вырастили родственники его матери, живущие в Нормандии. Вполне может быть, что кто-то из них и заронил в душе ребенка вечный страх перед темнотой. Ведь Фицроджер был живым доказательством бесчестия его матери и вряд ли пользовался особой любовью.

И снова Имоджин подумала, как ей повезло родиться здоровой и расти под присмотром любящих родителей. У нее в душе даже шевельнулась жалость к ребенку, который никому не был нужен…

Оживление в лагере вырвало ее из задумчивости, и она оглянулась на замок. На востоке небо тронули первые сполохи зари, но еще более яркий свет был виден во внешнем дворе Кэррисфорда.

— Они добрались! — с облегчением воскликнула она.

Набатный колокол так и не зазвонил. Значит, Фицроджер сумел перебороть свой страх.

— Мы победили! — с надеждой прошептала она.

— Мы будем надеяться, что победим, — сурово поправил сэр Уильям и крикнул, чтобы ему подали коня. — Сидите здесь! — рявкнул он на Имоджин, торопливо накинул капюшон кольчуги и сверху нахлобучил шлем. Через секунду рыцарь уже сидел в седле и вел в атаку свое войско с боевым кличем: «Фицроджер!»

Имоджин стояла на коленях, прижав руки к груди. Ее сердце билось болезненными толчками, то и дело замирая от надежды и страха. Отряд во весь опор несся вперед, и вот уже первые конники поднимались вверх, приближаясь к самой опасной черте перед предательски распахнутыми воротами замка. Вот сейчас, сейчас заработают лучники и катапульты… Она до крови закусила губу.

Ничего…

Нападающие ворвались во двор, не встретив сопротивления.

— Все в порядке! — вскричала она, не в силах сдержать свой восторг, и оглянулась на Берта. — Я должна быть там. Ну пожалуйста! Ты же сам видишь, в замке пусто. Разве мы не можем туда поехать?

— Сэр Уильям приказал ждать его сигнала, — процедил Берт.

Просто глыба какая-то, а не человек!

— А что сейчас сказал бы лорд Фицроджер? — Имоджин была готова на любые уловки, только бы сдвинуть с места этого вояку.

Солдат поскреб в затылке.

— Понятия не имею, леди, — признался он.

Имоджин видела, что ему не меньше, чем ей, хочется быть там, где решается судьба замка.

— Тогда я предлагаю спуститься вниз. По-моему, ясно, что замок взят! — Он заколебался. Она оглянулась на шестерых охранников, присматривавших за запасными лошадьми. — Между прочим, сейчас здесь гораздо опаснее. Если лорд Уорбрик рыщет где-то поблизости, он схватит нас в два счета!

Солдаты переглянулись и о чем-то посовещались между собой. Наконец один из часовых посадил Имоджин в седло, и они медленно поехали к замку.

Имоджин готова была прыгать от счастья. Скоро, совсем скоро она снова будет дома и явится туда сама, не дожидаясь разрешения от Бастарда!

Несмотря на то что их победа была явной, Имоджин испытала довольно неприятное чувство, оказавшись перед распахнутыми воротами Кэррисфорда. Еще ни разу в жизни ей не приходилось оценивать укрепления своего замка с точки зрения нападающего, и в ее воображении без труда возник свистящий рой стрел, несущихся из бойниц массивных надвратных башен. Или смола и кипяток, льющиеся на головы тех, кто оказался в узком, извилистом проходе, ведущем от ворот во внешний двор.

В конце прохода ее ожидала сцена из преисподней. Вооруженных людей освещало кровавое пламя факелов. Потерявшие всадников лошади метались по двору и вставали на дыбы. Слух резали пронзительные крики, лязг оружия и стоны раненых.

Это выглядело ничуть не лучше нашествия Уорбрика.

От страха у Имоджин застучали зубы… С чего она взяла, будто атака будет бескровной? Она вцепилась в ремень Берта и пропищала, чтобы он вез ее обратно, но того уже захватил азарт боя. Он дал шпоры коню и понесся вперед, хрипло выкрикивая:

— Фицроджер!

Имоджин зажмурилась и решила, что настал ее смертный час.

Они оказались в самой гуще ада. Скрежет и лязг мечей. Дикие, отрывистые команды. Рычание и треск пламени. Грохот падающих бревен. Она открыла глаза и увидела, как обезумевшая от страха лошадь без всадника беспощадно молотит чей-то труп тяжелыми подкованными копытами.

Она снова зажмурилась и забормотала сбивчивую молитву:

— Только не наших! Господи, пожалуйста, только не наших!

— Не, это не наши! — заверил ее Берт. Судя по всему, его не очень задевала эта картина, но все же он счел нужным признать: — Хотя пирушка уже закончилась, мне все же думается, что вам не стоило быть здесь, леди.

Шум сражения ослабевал. Имоджин отважилась приоткрыть глаза. Сопротивление людей Уорбрика было сломлено. Берт старался успокоить своего возбужденного жеребца и направил его к стене, подальше от драки. Он беспокойно озирался, и Имоджин догадалась, что он высматривает хозяина.