Виктория Холт - Дочь обмана

Нуну получала огромное удовольствие от наших встреч. Больше всего на свете она любила поговорить о своей обожаемой Марианне. Она показывала мне фотографии Марианны. Марианна — девочка, с признаками будущей красоты, Марианна — молодая женщина, воплощение тех ранних признаков красоты.

— Она была чародейкой, — рассказывала Нуну. — Все мужчины стремились завоевать ее. Здесь, в деревне, ей было не по себе. Слишком тихо для нее. Кандис была серьезной девушкой. Пыталась удержать сестру. Она хотела, чтобы Марианна вышла замуж за хорошего молодого человека и угомонилась.

— Кандис сама не вышла замуж, — заметила я.

— Она всегда жила в тени своей сестры. Люди замечали только Марианну. Хотя, когда ее не было рядом, Кандис могла показаться очень симпатичной девушкой. Конечно, ей следовало выйти замуж за какого-нибудь хорошего юношу. Но рядом всегда была Марианна. А потом приехал этот художник в гости к господину Жерару, и достаточно было ему один раз взглянуть на нее, чтобы он захотел нарисовать ее портрет. Так все и началось. А стоило Марианне чего-либо захотеть, ее было уже не остановить. И она уехала в Париж. Сначала ее рисовал один художник, потом другой. Она стала знаменитой. Все заговорили о Марианне. А потом она вышла замуж за господина Жерара.

— Вы были рады этому?

— Конечно, это была хорошая партия. Буше всегда были уважаемыми людьми в округе. Это не показалось неожиданным, Жерар ведь все время рисовал ее.

— Значит, это был счастливый брак?

— Господин Жерар всегда был гордым. И он получил свою награду, не так ли?

— А жили они в основном в Париже?

— Нет, и сюда частенько приезжали. Марианна постоянно возвращалась сюда. Не могла бросить свою старую Нуну. Я всегда считала ее своей девочкой.

— Значит, вы хорошо знаете, что тогда происходило?

Нуну многозначительно кивнула.

— Я видела, что-то происходит, но она мне и половины всего не рассказывала. О, она была сумасбродкой. А затем с ней произошло это… Увидеть, как она лежит мертвой у моих ног! Я думала, что не переживу этого. Лучше бы мне умереть и ничего не видеть. Даже сейчас я не могу об этом вспоминать.

Мы немного помолчали. Я слышала, как часы на камине отсчитывали секунды, напоминая мне о том, что время проходит. Я должна уйти, прежде чем вернется Кандис и закончит уроки Мари-Кристин.

— Приходите снова, когда пожелаете, дорогая, — сказала Нуну. — С вами так приятно поговорить, хотя это и заставляет вспоминать прошлое. Мне кажется, она снова где-то недалеко от меня… Как раньше.

Я пообещала вскоре снова навестить ее.

Мы опять приехали в Париж. Мари-Кристин всегда оживлялась во время этих поездок, поэтому Робер и Анжель считали, что это полезно для нее: кроме того, раз есть дом, где можно жить, почему бы не использовать его?

Я всегда ощущала подъем, приезжая в этот город. Вдали от него я скучала по свободной и беззаботной жизни, которой жили Жерар и его друзья. Студия стала частью моей жизни, и я верила, что там мне легче не думать о Родерике.

Я с нетерпением ожидала наших бесед с Жераром за обедом, особенно когда никто не мешал нам. Жерар становился одним из самых лучших моих друзей. Нас связывали похожие несчастья: я потеряла Родерика, он — Марианну. Поэтому мы так хорошо понимали друг друга.

Я говорила с ним о Родерике. Рассказывала об остатках римского храма и ужасном приключении, когда леди Констанс и я чуть не оказались заживо погребенными; о том, как миссис Карлинг убрала предупреждающие знаки.

Он слушал меня с неподдельным интересом.

— Вы много пережили, — говорил он. — Мне кажется, что все это началось со смерти вашей матери. Бедняжка Ноэль, сколько вам пришлось страдать!

— И вам тоже, — заметила я.

— Но по-другому. Как вы думаете, сможете ли вы когда-нибудь забыть Родерика?

— Думаю, что всегда буду его помнить.

— И всегда с горечью? Даже если… появится кто-то другой?

— Я думаю, Родерик навсегда останется в моей душе.

Он ненадолго замолчал, а я спросила:

— А вы… и ваш брак?

— Я никогда не забуду Марианну, — ответил он.

— Понимаю. Она была такой красивой, необыкновенной. Ее никто не сможет заменить. Вы любили ее всем сердцем. Я хорошо понимаю вас, Жерар.

— Ноэль, — произнес он медленно, — я несколько раз пытался поговорить с вами об этом. Мне нужно кому-то рассказать, чтобы снять тяжесть со своей души. Я ненавидел Марианну, и я убил ее.

Я замерла от изумления. Я была уверена, что ослышалась.

— Вы… убили ее?

— Да.

— Но ее же сбросила лошадь!

— Косвенным образом убил ее я. Это будет преследовать меня всю мою жизнь. В душе я знаю, что именно я повинен в ее смерти. Я убил ее.

— Каким образом? Ее няня рассказывала мне, что нашла ее в поле недалеко от их старого дома. Ее сбросила лошадь, и у нее была сломана шея.

— Да, это так. Позвольте мне объяснить. Я скоро понял, каким я был глупцом. Она никогда не любила меня. Я происходил из богатой семьи, а все, что ей было нужно, — это лесть, поклонение и деньги. Первого и второго было в избытке.

— Но почему вы утверждаете, что убили ее?

— Мы были в Сером доме. Поссорились. В этом не было ничего необычного. Она насмехалась надо мной. Повторяла снова и снова, что никогда меня не любила. Говорила, что вышла за меня замуж потому только, что я был хорошей партией для натурщицы, что ненавидит меня. Она издевалась и насмехалась надо мной, как могла. Тогда я сказал: «Убирайся из этого дома! Убирайся из моей жизни! Я не хочу больше никогда тебя видеть!» Она растерялась. Она думала, что настолько желанна, что может поступать, как ей заблагорассудится, и при этом оставаться неотразимой. Ее поведение сразу же изменилось. Она стала уверять, что ничего такого не имела в виду, что не хочет меня терять, что муж и жена должны быть вместе, должны преодолеть все трудности. Я повторил: «Убирайся! Уходи из моей жизни! Я не хочу тебя больше видеть». Она начала плакать. «Я солгала, прости меня. Я буду вести себя по-другому». Она упала на колени. Но я не верил ее слезам. Она хотела остаться со мной, потому что эта жизнь была легкой и беззаботной, но в то же время она хотела жить, не считаясь со мной. С меня было довольно. Я больше не мог этого выносить. Ее красота была олицетворением зла. Я понял, что вновь обрести спокойную жизнь можно, только избавившись от нее. Я хотел навсегда забыть, что был женат на ней.

Его лицо исказила горечь и боль. Он продолжал.

— Я твердил: «Убирайся отсюда. Иди, куда хочешь, лишь бы от меня подальше». Она спросила: «Куда же я пойду?». — «Мне все равно, — ответил я. — Только убирайся отсюда прежде, чем я что-нибудь с тобой сделаю». Она плакала, умоляла простить ее. Затем она вдруг вскочила и побежала на конюшню. Взяла свою лошадь и умчалась. А потом я узнал, что она мертва.