Виктория Холт - Дочь обмана

— Почему бы тебе не согласиться? — спросила Анжель. — Тебе же понравилось позировать для Жерара. Было бы интересно посмотреть, что у него выйдет.

— Он не может пережить, что ваш портрет принес мне некоторый успех, — сказал Жерар. — Он хочет доказать, что у него получится лучше.

— Дай ему возможность доказать, что он ошибается, — сказала Анжель.

Я согласилась.

— А не могла бы и Мари-Кристин поехать со мной в Париж? Мадемуазель Дюпон пусть тоже поедет, и тогда Мари-Кристин сможет продолжать учебу. Она очень обиделась, что ее не взяли в прошлый раз.

— Она очень привязалась к вам, — сказала Анжель. — Я рада этому. Конечно, она может поехать с вами, почему бы и нет?

— Я буду с нетерпением ждать этой поездки, — сказала я.

— Тогда решено, — сказала Анжель. — Когда ты собираешься уезжать, Жерар?

— В начале следующей недели, я думаю. Это вас устраивает?

Меня это, конечно, устраивало.

Когда я увидела Мари-Кристин и сказала, что собираюсь на следующей неделе ехать в Париж, лицо у нее вытянулось. Я быстро добавила:

— Хочешь поехать с нами? Мадемуазель, конечно, будет нас сопровождать, уверена, ты узнаешь там много нового.

Она бросилась мне на шею и крепко обняла.

Ларс Петерсен был счастлив, что я согласилась позировать для него.

— В самый же первый день, когда я вас увидел, мне захотелось написать ваш портрет, — сказал он. — Я понял это сразу.

— Что ж, полагаю, я должна быть польщена.

— Вы знаете, что у вас очень интересное лицо?

— Я этого не знала, но мне кажется, что вы заметили это только после успеха портрета, написанного Жераром.

Он лукаво взглянул на меня.

— Я не могу позволить ему обойти меня. Он написал хорошую картину. Я должен написать лучше.

Я наблюдала за процессом работы над портретом. Картина была хороша, но в ней недоставало того тонкого подтекста, который привнес в свою работу Жерар. Возможно, это произошло потому, что я не открыла Ларсу своего сердца. Между нами не было взаимопонимания.

Жерар обычно заходил к концу утреннего сеанса, и мы обедали втроем. После этого я возвращалась к себе и остаток дня проводила с Мари-Кристин. Мы гуляли по городу с мадемуазель Дюпон, осматривая достопримечательности. Я много узнала об истории Франции, поскольку мадемуазель Дюпон имела привычку превращать каждую увеселительную прогулку в урок истории. Мы с Мари-Кристин тайком переглядывались и едва сдерживались, чтобы не расхохотаться.

Мы часто заходили в мастерскую Жерара, и в этих случаях нам обычно удавалось отделаться от мадемуазель Дюпон. Жерар тоже приходил к нам домой, и мы много времени проводили вместе.

Однажды произошел случай, который привел меня в замешательство.

Я была в мастерской Ларса Петерсена, когда ему вдруг понадобилась какая-то специальная краска, которой у него не оказалось. Он знал, что она есть у Жерара, и сказал мне, что пойдет и займет у него немного. Я осталась в мастерской одна.

Пока я сидела без дела, ожидая его возвращения, я вдруг заметила кусок ткани, который защемило дверью шкафа. Я решила, что это тряпка, которой вытирают пыль. У меня была привычка наводить порядок и в мастерской у Жерара и у Ларса, так как оба они были неряхами. Поэтому я встала, подошла к шкафу и открыла дверцу, чтобы положить тряпку на место, но когда сделала это, из шкафа выпала груда картин. Возвращая их на место, я обнаружила альбом для эскизов. Собирая картины, я, к своему изумлению, увидела портрет обнаженной женщины в позе, которую можно было охарактеризовать только как соблазнительную. Без сомнения, это была Марианна.

Я почувствовала, что кровь бросилась мне в лицо. Совершенно очевидно, что картины в шкафу не были предназначены для моих глаз. Я поспешно поставила картину обратно, спрятав ее среди остальных. Альбом для эскизов лежал на полу. Я подняла его и перелистала. Он был заполнен рисунками, все они изображали Марианну в различной степени обнаженности…

Я бросила альбом в шкаф, закрыла дверцу и вернулась в свое кресло. Все эти картины и наброски были сделаны Ларсом Петерсеном. Значит, она позировала для него в таком виде. Я была потрясена и чувствовала, что за этим что-то скрывается.

Ларс вернулся в комнату.

— Вот и отлично. Это то, что мне нужно.

Он продолжал работать, а я не могла не думать об этих рисунках. Марианна была моделью для художника. Означает ли это, что она должна была позировать в таком виде? Меня не покидала мысль, что между Марианной и Ларсом Петерсеном были какие-то особые отношения.

Через неделю после того, как я вернулась из Парижа, пришло письмо от Лайзы. Я была настолько потрясена его содержанием, что мне пришлось перечитать его несколько раз, прежде чем я поверила, что все написанное в нем — правда.

Она писала из Леверсон-Мейнора.

«Дорогая Ноэль,

Мне нужно о многом тебе рассказать, и я хочу, чтобы ты узнала это от меня.

Я провалилась в люк на сцене и повредила спину. Сначала я подумала, что это несерьезная травма, но как глубоко я заблуждалась! Отдохнув три недели, я пошла к врачу, и он вынес мне страшный приговор. Он сказал, что травму спины вылечить невозможно и мое состояние за это время вовсе не улучшилось, а ухудшилось. Представь себе мои чувства после этого! Я вышла в тот роковой вечер на сцену, чтобы доказать всем, что я ничуть не хуже Лотти Лэнгтон, и я бы, конечно, это сделала. Это был мой шанс. И вот случилось такое несчастье.

Долли был по-своему добр ко мне, но по-настоящему его интересует только работа над спектаклем. Я знала, что у меня не оставалось никакой надежды получить роль в какой-нибудь другой пьесе. Это был конец.

Я была так несчастна. Мне хотелось умереть. Моя жизнь, все мои честолюбивые мечты — все пошло прахом.

В те дни в город приехал Родерик и навестил меня. Он ужаснулся переменой во мне. О, он был так добр ко мне, Ноэль. Ты знаешь, какой он. Он всегда добр и внимателен к тем, кто попадает в беду. Он, как никто другой, понял, что я чувствую. Я действительно была в отчаянии.

Он отвез меня в Леверсон-Мейнор. Леди Констанс была не очень довольна, но Фиона отнеслась ко мне очень хорошо. Она заинтересовала меня своей работой, и я стала ей помогать. Она собиралась выйти замуж за молодого человека, с которым недавно познакомилась: он занимался этой же работой и приехал в Мейнор помочь ей, так как в храме Нептуна еще многое нужно сделать. Они будут жить в доме Фионы. так как ее бабушка все еще в больнице.

Я не знаю, зачем я тебе все это так подробно рассказываю. Наверное, потому, что стараюсь заставить себя перейти к самому главному.

Не знаю, как ты все это воспримешь, после того что было между вами. Я была в отчаянии. Я даже думала о том, чтобы покончить с собой. И наверно, так бы и сделала, если бы не Родерик. Он понял, о чем я думаю. Никто этого не понимал, кроме него. Я не только потеряла работу, которая так много значила для меня, но и средства к существованию. Ты можешь себе это представить.