Виктория Холт - Дочь обмана

Леди Констанс и я — лучшие друзья. Великую радость ей доставляют внуки. По натуре она холодна, но ее привязанность ко мне велика, и не может быть сомнений в ее любви к внукам.

Когда Леверсон-Мейнор стал нашим домом, Мари-Кристин была очень довольна. Ее интерес к археологии перерос в страсть. Сейчас она дружит с молодым археологом, с которым познакомилась через Фиону и Джека. Верю, что неизбежна помолвка. Но память о Лайзе не дает покоя даже Мари-Кристин. Неужели это навсегда? Все в доме задаются этим вопросом. Я знаю это от Герти. Недавно я откровенно беседовала с ней. Она сказала:

— Я забеспокоилась, когда глупая Мейбл стала говорить в суде. Ее слова испугали меня, но я твердо решила: необходимо доказать, что ее показаниям нельзя верить.

— Ты объяснила, что у нее неустойчивая психика, и, когда ее вызвали, она подтвердила это, — напомнила я.

— Она, наверное, слышала разговоры слуг, — предположила Герти.

— Разговоры о чем? — удивилась я.

— Все знали, что вы были обручены с мистером Родериком, и все расстроились, потому что вы думали, что он ваш брат. Потом он женился, а вы обнаружили, что он вам не брат и вы могли пожениться.

— Откуда ты все это знаешь? — Я была изумлена.

— Прислуга всегда все знает. Что-то услышат в одном месте, что-то в другом. Одно дополняет другое. Слуги любят вас. Они ждали, что вы и мистер Родерик поженитесь.

— Ты хочешь сказать, что они все знали, но промолчали?

— Они отвечали на вопросы. Они не собирались говорить больше, чем их спрашивали.

— Кроме Мейбл.

— Ну, она многого не знала. Так, собирала частицы своим сумасшедшим способом, а потом все перепутала.

— Герти, — сказала я, — твои показания все изменили.

— Я этого и добивалась. Я не хотела неприятностей. Я никогда не забуду о том бюсте. Меня бы выгнали, если бы не вы.

— А что они на самом деле думают о смерти миссис Клэверхем?

— О, они уверены, что она приняла лекарство сама. Думают, по ошибке.

Я поняла. Они бы хотели так думать. Что они думали на самом деле? И часто ли они об этом вспоминают?

Был чудесный весенний день. Я сидела в саду с леди Констанс, как бывало часто. Дети играли на лужайке, и я видела, что она наблюдает за ними.

— Красивые дети, — сказала она. — Я вижу в них и тебя, и Родерика.

— Правда? А я тщетно пытаюсь найти сходство.

— Оно есть. Спасибо тебе, дорогая. Я была так рада, что ты вернулась. Я часто вспоминаю то время, которое мы провели вместе в глубокой темной дыре. Сейчас все восхищаются мозаикой, проходя по тому полу, где мы с тобой сидели, думая, что нам пришел конец. Это стало поворотом в моей жизни.

— Это было началом нашей дружбы, я так благодарна судьбе.

— Для меня это было откровением.

Улыбаясь, к нам подошла Кэтрин и показала сорванную маргаритку.

— Это мне? — спросила леди Констанс.

Кэтрин покачала головой и протянула цветок мне.

— Я нашел только одну, бабушка. — К нам подбежал Роджер. — Это тебе.

Я была тронута выражением удовольствия на ее лице. Я подумала о том, как мы счастливы. И взглянула через плечо на окно комнаты, где жила Лайза. Я могла вообразить, что вижу ее там. Это случалось часто. Неужели так будет всегда?

Дети убежали.

— Хорошо, что все так обернулось, — сказала леди Констанс.

— Мы очень счастливы, — подтвердила я.

— Мы никогда не были бы счастливы, если… Мы должны забыть то время, Ноэль. Оно все больше отодвигается от нас. Но я знаю, что ты не можешь забыть полностью.

— А вы можете?

Она покачала головой.

— Вспоминаю временами. Прошлое иногда приходит. Я говорю: «Уходи. Ты принесло достаточно горя в свое время». Я рада… Рада, что она умерла, Ноэль. Так было лучше и для нее, и для нас.

— Она могла выздороветь.

— Она никогда не была бы полностью здорова. Я не могу представить себе жизни без внуков. Новые поколения Клэверхемов будут жить здесь. Важно будущее, но я все помню и буду помнить. — Она откинулась в кресле и замолчала.

Некоторое время стояла тишина. Я посмотрела: ее глаза были закрыты. Я подумала, что она спит, но через некоторое время встревожилась. Я тихонько заговорила с ней. Ответа не было. Я тронула ее за руку. Она не шевельнулась. Я позвала на помощь. Мы отнесли ее в кровать и вызвали врача.

У нее был сердечный приступ, но через несколько дней она поправилась. Она была еще очень слаба, и доктор Дафти сказал, что ей нужен покой.

Он серьезно поговорил с нами.

— Она должна ходить осторожно. Она слишком активна. Пусть больше отдыхает. Я знаю, как трудно заставить леди Констанс делать то, что ей не хочется, но это необходимо. Вы должны быть тверды.

— Вы думаете, все будет в порядке?

— Сердце — жизненно важный орган, как вы знаете. У нее было сильное потрясение, когда умерла миссис Лайза Клэверхем, и это отразилось на ее здоровье. Следите, чтобы она ходила очень медленно. И при малейшей опасности сообщите мне.

Ей становилось все хуже. После полудня мы с детьми навестили ее.

Наступил вечер. Дети пришли пожелать ей спокойной ночи, прежде чем отправиться спать.

Она попросила:

— Останься со мной. Ноэль.

Она лежала на подушках. Дети утомили ее, хотя она не хотела в этом признаваться. Она выглядела очень уязвимой. Хотя это слово так не подходило к ней.

— Я хочу поговорить с тобой. И с Родериком тоже. С вами обоими.

— Он скоро будет дома.

Она улыбнулась и кивнула.

Я обрадовалась, когда вернулся Родерик. Мы крепко обнялись, как делали всегда, даже если расставались ненадолго. Мы не переставали благодарить судьбу за то, что мы вместе. Неуверенность прошлого все еще оставалась.

Я сообщила:

— Что-то случилось. Твоя мама хочет поговорить с нами.

— Ей хуже? — с тревогой спросил он.

— С ней что-то произошло. Я думаю, мы должны пойти к ней немедленно.

Ее лицо просветлело, когда мы вошли. Я села с одной стороны постели, Родерик — с другой.

Она произнесла:

— Я хочу поговорить с вами обоими. Я чувствую, что у меня осталось немного времени, а я должна вам кое-что рассказать.

— Не утомляй себя, мама, — попросил Родерик.

Она улыбнулась ему с легким раздражением.

— Я теперь всегда утомлена, Родерик. Вы женаты и очень счастливы. Я знала, что это произойдет. С тех пор прошло много времени, но все… не совсем так, верно? Иногда кажется, что она все еще здесь. Я не могу забыть ее. И вы тоже. Она никогда не уйдет. Она решила остаться. Она была интриганкой по натуре. Она хотела разрушить жизнь — мне, вам, всем.

Я возразила:

— У нее была тяжелая жизнь. Она должна была пробивать себе дорогу. Сцена стала для нее жизнью.

— Весь мир — сцена, — процитировала леди Констанс. — А все мужчины и женщины актеры. У каждого свой выход. Каждый играет много ролей за свою жизнь. Мы все сыграли свои роли. И я тоже. Я хотела добра тебе, сын. Мне всегда было трудно показать глубину моих чувств. Я не сумела сделать это, хотя всегда старалась. Мне кажется, я стала немножко лучше с тех пор, как мы с Ноэль сидели в той норе перед лицом смерти. Когда я поняла, что у нас с твоим отцом не все складывается, ты стал для меня всем. Я могла умереть за тебя. Я хотела, чтобы ты удачно женился, я хотела видеть, как растут твои дети. Мне было дано это счастье, у меня есть ты, Ноэль, внуки. Мне нечего больше желать, можете вы подумать. Все мои мечты сбылись. Но эта женщина преследует меня. Родерик, я сказала, что могла бы умереть за тебя. Я также могла бы убить ради тебя.