Юдифь Готье - Жемчужина страсти

— Не окажешь ли ты мне честь назвать твое славное имя? — спросил Нагато, кланяясь.

— Ты знаешь меня, Нагато: я Фару-Со-Шань, князь Тсусимы [10] Тсусима, т. е. Острова Тсу, — провинция, состоящая из двух гористых островов между Нипоном и Кореей. .

— Супруг прекрасной Иза-Фару, которую я имел честь видеть еще сегодня! — вскричал Нагато. — Прости меня, я должен был узнать тебя по ужасным ударам, которые ты наносил врагам, но я был ослеплен кровью.

— Я горжусь и счастлив тем, что меня выбрали для твоей охраны и для предотвращения тех тяжелых последствий, которые могла вызвать твоя беспечная смелость.

— Я действительно поступил непростительно опрометчиво, — сказал Нагато. — Я мог рисковать своей жизнью, но не драгоценным посланием, которое везу.

— Позволь сказать тебе, дорогой принц, что в пакете, который ты везешь, находится лишь белая бумага.

— Возможно ли! — вскричал Нагато. — Неужели мной играли? В таком случае… Я не могу пережить такого оскорбления.

— Успокойся, друг! — сказал принц Тсусима. — Выслушай меня. После сегодняшнего праздника, возвратяся в свои покои, божественная Кизаки тотчас же позвала меня. «Фару, сказала она мне, — сегодня ночью принц Нагато покидает Киото. Я знаю, что его хотят убить и что он может попасть в засаду; поэтому я дала ему вместо послания, которое он думает везти, пустой конверт. Настоящее же письмо здесь, — прибавила она, указывая на маленькую шкатулку. — Возьми с собой пятьдесят человек и следуй за принцем на некотором расстоянии; если на него нападут, бросайтесь к нему на помощь; если же нет — догоните его у ворот Осаки и вручите ему этот ящичек, не говоря ему, что вы сопровождали его». Но только ты обладаешь несравненными лошадьми, и мы чуть было не приехали слишком поздно к тебе на помощь.

Нагато был сильно взволнован этим известием. Он вспоминал, с какой нежностью царица пожелала ему счастливого пути, и не мог не видеть во всем происшедшем участия к его судьбе. Он думал также о том, что может сохранить это сокровище, — это письмо, которое она хранила в течение всего вечера у себя на груди.

Остальную часть пути проехали молча. Нагато охватила лихорадка; свежесть близкого рассвета заставляла его дрожать, и он почувствовал, что ослабевает от потери крови.

Когда достигли ворот Осаки, занимался день.

Тсусима вынул из луки седла маленький хрустальный ящичек, искусно завязанный шелковым шнурком.

— Вот, принц! — сказал он. — Драгоценное письмо заперто в этой коробочке. До свидания. Пусть твои раны поскорей заживут!

— До свидания, — сказал Нагато. — Еще раз благодарю за то, что ты рисковал своей драгоценной жизнью из-за моей, которая ничего не стоит.

Раскланявшись со всем маленьким отрядом всадников, Нагато скрылся в городских воротах и, пришпорив лошадь, скоро достиг дворца.

Когда Лоо увидел своего господина бледного, как привидение, и покрытого кровью, он упал на колени и стоял, обезумев от удивления.

— Ну-ну, — сказал принц — закрой свой разинутый рот и встань, я еще не умер. Позови моих слуг и беги за доктором.

Несколько часов спустя, на веранде дворца Гиэяса толпились придворные. Каждый хотел первым приветствовать настоящего властелина, и все ждали его пробуждения. Одни стояли, прислонившись к колонкам из кедрового дерева, которые поддерживали крышу, другие приняли горделивую позу, подбоченясь и смяв шелковистые складки широкого халата. Один из них рассказывал, без сомнения, очень занимательный анекдот, так как его внимательно слушали; иногда он вызывал взрывы смеха; но они тотчас же обрывались из почтения к сну такой знатной особы.

Рассказчиком был принц Тоза, а героем происшествия, о котором он рассказывал, — Нагато.

— Вчера, — говорил он, — солнце уже заходило, когда я услышал стук в ворота моего дворца. Я подошел к окну и увидел, что мои слуги спорят с кучкой слепцов. Последние, во что бы то ни стало, хотели войти, говорили все зараз и стучали по плитам своими палками. Слуги кричали, желая выгнать их, и никто никого не слушал. Эта сцена начинала раздражать меня, когда я увидел принца Нагато. Мои слуги тотчас же поклонились ему и, по его приказанию, впустили слепых в павильон, который служит конюшней для лошадей посетителей. Я пошел навстречу принцу из любопытства узнать, что означает вся эта комедия.

— Поспешим, — сказал он, входя ко мне в комнату и бросая на ковер сверток. — Снимем наши одежды и оденемся в это платье.

— К чему? — сказал я, смотря на наряд, который был мне совсем не по вкусу.

— Как! — воскликнул он. — Разве не пора уже сбросить скучную пышность нашего сана, чтобы снова стать веселыми и свободными людьми?

— Да, — сказал я, — но зачем пользоваться нашей свободой для того, чтобы закутываться в эти некрасивые одежды?

— Ты увидишь, у меня есть план, — сказал принц, уже раздевается, потом прибавил мне на ухо:

— Я женюсь этой ночью. Ты увидишь, какая свадьба!

— Как! Ты женишься? В этом наряде? — вскричал я, видя принца в жалкой одежде.

— Ну же, скорей! — сказал он. — Не то мы не застанем невесту.

Принц уже спускался по лестнице. Я спешил натянуть одежду, похожую на его, и, заинтригованный, последовал за ним.

— Ну, — крикнул я ему. — А все эти слепые, которых ты велел отвести в конюшню?

— Мы присоединимся к ним.

— В конюшне? — сказал я.

Я ничего не понимал, но верил в широкую фантазию принца, и решился подождать развязки. Слепые вышли на большой двор дворца, и я увидел, что мы одеты так же, как они. У несчастных был самый смешной вид: глаза без ресниц, плоские носы, толстые губы и бессмысленное, веселое выражение. Нагато взял палку в руки, крикнув:

— В дорогу!

Растворили ворота. Слепцы пустились в путь, стуча по земле палками и держа друг друга за полы. Нагато, сгорбившись, закрыв глаза, последовал за ними. Я понял, что должен делать то же, и подражать как нельзя лучше. Мы очутились на улицах, со свитой из слепцов. Я не мог удержаться, мною овладел приступ смеха, которым вскоре заразились все мои товарищи.

— Нагато окончательно потерял голову! — вскричали слушатели принца Тозы, разражаясь смехом.

— Мне кажется, что Тоза тоже не особенно-то благоразумен!

— Принц же Нагато не смеялся, — продолжал рассказчик, — он был очень рассержен. Я попробовал осведомиться у ближайшего слепого насчет намерений принца: он их не знал. Я узнал только, что общество, к которому я присоединился, принадлежало к той общине слепцов, ремеслом которых было ходить к бедным людям растирать слабых и больных. Я начал смутно догадываться о намерениях Нагато. Он хотел отправиться в этом грубом наряде в жилище честных торговцев. Мысль, что нам придется, может быть, растирать кого-нибудь, повергла меня в такое настроение, что, несмотря на все усилия сохранить в угоду принцу серьезный вид, я должен быть остановиться и сесть на тумбу, чтобы не надорваться от смеха.