Юдифь Готье - Жемчужина страсти

— Или нежному покровительству Фидэ-Йори.

— Конечно, Гиэяс великодушен только из уважения к государю, но если б он не имел врагов, подобных Нагато, почел бы себя счастливым.

Пока придворные разговаривали таким образом в ожидании пробуждения Гиэяса, последний уже давно встал и ходил большими шагами по своей комнате, беспокойный и взволнованный; его озабоченное лицо носило следы бессонницы.

Подле правителя, прислонившись к стене, стоял человек и смотрел, как тот ходит взад и веред. Этот человек был старый конюх по имени Факсибо. Конюхи пользовались довольно большим уважением с тех пор, как была дана власть Таико-Саме, по происхождению конюху. Факсибо больше, чем кто-либо, вошел в доверие правителя, который ничего не скрывал от него и думал при нем вслух.

Гиэяс ежеминутно приподнимал у окна штору и смотрел на улицу.

— Ничего, — нетерпеливо говорил он, — ничего нового: это непонятно.

— Потерпи еще несколько минут, — говорил Факсибо. — Те, кого ты послал на дорогу в Киото, еще не могли возвратиться.

— Но другие! Их было сорок, и никто не возвращается. Если он и на этот раз ускользнул от меня, то можно с ума сойти.

— Ты преувеличиваешь, может быть, значение этого человека, — сказал Факсибо. — Какая-нибудь любовная интрига влечет его в Киото; голова его полна безумств.

— Ты так думаешь, а я уверяю тебя, что этот человек страшит меня, — твердо сказал правитель, останавливаясь перед Факсибо. — Никогда неизвестно, что он думает. Думают, что он тут, а он — там. Он обманывает самых бдительных шпионов: один утверждает, что видел его в Киото, а другой клянется, что ни на минуту не покидал его, и что Нагато не покидал Осаки; все эти друзья ужинали с ним, пока он дрался с посланными мною людьми, возвращаясь из столицы. Думаешь, что он спит или занимается любовными похождениями, но как только мой план готов исполниться, его рука обрушивается на меня в последнюю минуту. Без него империя давно была бы в наших руках; у меня много приверженцев, но его друзья также не менее сильны, и на его стороне право. Да вот кто разрушил этот план, который я так ловко составил, чтобы, под видом случайности, освободить страну от бездарного и безвольного государя, — этот план, благодаря которому власть была бы в моих руках? Какой проклятый кучер пустил на мост эту дьявольскую телегу? Нагато! Всегда он. Тем не менее, — прибавил Гиэяс, — кто-нибудь другой, один из моих союзников, должен был изменить, потому что невозможно, чтобы что-нибудь обнаружилось само собой. Ах, если бы я знал имя изменника! Я бы, по крайней мере, насладился ужасной местью.

— Я сообщил тебе, что успел открыть, — сказал Факсибо. — Во время крушения Фидэ-Йори воскликнул: «Омити, ты была права»!

— Омити! Кто это — Омити? Мне незнакомо это имя.

Правитель прошел в соседнюю залу, которая отделялась только широкой завесой от веранды, где вельможи ждали его пробуждения. Изнутри можно было видеть через эту завесу, не будучи видимым. Гиэяс услышал имя Нагато: он быстро подошел и сделал знак Факсибо подойти к нему. Таким образом, он услышал все повествование принца Тозы.

— Да, — бормотал Гиэяс, — я давно считал его за разнузданного человека, неважного в политическом отношении, поэтому-то я и покровительствовал сначала его дружбе с Фидэ-Йори: как я раскаиваюсь теперь, когда знаю, что он такое!

— Вы видите, господин, — сказал Факсибо, — что принц, без сомнения, предупрежденный о вашем плане, не покидал Осаки.

— А я тебе говорю, что он был в Киото и уехал оттуда только поздно ночью.

— Тем не менее, принц Тоза тоже расстался с ним очень поздно.

— Один из моих шпионов проследил за ним до Киото, он вошел туда средь бела дня и покинул его только в полночь.

— Это непонятно, — сказал Факсибо. — Смотрите, вот он возвращается, — прибавил он, заметя свиту Нагато.

— Да он ли сидит в носилках? — спросил Гиэяс, стараясь разглядеть его.

— Мне кажется, что я узнал его, — сказал Факсибо.

— Это невозможно, это не может быть принц Нагато, если только это не его труп.

В эту минуту кто-то вошел в комнату и распростерся на полу.

— Это мой посланный! — вскричал Гиэяс, быстро возвращаясь в первую залу. — Говори скорей, ну, что же ты узнал?

— Я отправился на то место дороги, куда ты мне указал, всемогущий господин, — сказал посланный. — На этом месте вся дорога усеяна мертвецами. Я насчитал сорок человек и пятнадцать лошадей. Вокруг мертвых толпились крестьяне; они щупали их, чтобы убедиться, что жизнь отлетела от них; другие гнались за ранеными лошадьми, которые бегали по рисовым полям. Я спросил, что здесь случилось. Мне сказали, что не знают. Между тем на восходе солнца видели отряд всадников божественного микадо, который ехал по направлению из Киото. Что же касается мертвых людей на дороге, окропленной их кровью, то на них были темные одежды, без всякого значка, и лица их были наполовину закрыты шапками, по обычаю разбойников или убийц.

— Довольно! — вскричал Гиэяс, нахмурив брови. — Иди!

Посланный удалился, или, вернее, убежал.

— Он и на этот раз ускользнул от меня, — сказал Гиэяс. — Хорошо же! Я сам убью его. Цель, к которой я стремлюсь, довольно благородна, чтобы мне колебаться перед жестокими средствами и не отстранить препятствия, которые стоят на моем пути. Факсибо, — прибавил он, обращаясь к бывшему конюху, — пусть войдут те, кто ждут. Может быть, их присутствие разгонит печальные предчувствия, которые осаждали меня всю ночь.

Факсибо поднял завесу, и вельможи вошли один за другим, чтобы приветствовать господина. Гиэяс заметил, что придворных меньше, чем обыкновенно; были только принцы, вполне преданные его делу, и несколько безразличных господ, которые явились просить милости правителя.

Гиэяс, разговаривая с вельможами, вышел на веранду и выглянул наружу.

Ему показалось, что на дворах дворца господствовало необыкновенное движение. Ежеминутно отправлялись гонцы и приезжали принцы в своих норимоно, несмотря на ранний час. Все направлялись к дворцу Фидэ-Йори.

— Что такое происходит? — сказал он. — Почему такое волнение? Что значат эти гонцы, которые разносят неизвестные мне приказания?

И, полный беспокойства, он жестом отпустил вельмож.

— Вы извините меня, не правда ли? — сказал он. — Заботы о стране отвлекают меня.

Но прежде, чем принцы успели уйти, в комнату вошел солдат.

— Сегун Фидэ-Йори просит знаменитого Гиэяса соблаговолить явиться сейчас к нему, — сказал он.

И, не дожидаясь ответа, он удалился.

Гиэяс остановил вельмож, которые собирались уходить.

— Подождите меня здесь, — сказал он. — Я не знаю, что такое готовится, но меня мучит беспокойство. Вы преданы мне, и, может быть, понадобитесь мне.