Джорджетт Хейер - Фредерика

Эти мысли навеяли на нее воспоминания. Развешивая по шкафам платья, раскладывая рубашки и юбки по ящикам комода, она перебирала в памяти их с Алверстоком прогулки, задумывалась над одними его словами и улыбаясь, вспомнив другие.

Эти приятные мысли были прерваны торопливым стуком в дверь, за которым тут же возник Гарри с возмущенным вопросом:

— Что я слышу, Фредди? Черис говорит, что ты собираешься провести лето в имении Алверстока в Сомерсете? Честное слово, мне стыдно за тебя! Ты что, хочешь быть ему настолько обязанной? Говорю тебе — выкинь это из головы! Я сам способен позаботиться о своей семье, так и передай ему. К тому же непонятно, что за игру он затевает. Ты, может быть, и не знаешь, какая у него репутация, но я-то знаю, и, черт побери, не позволю этого!

— Не позволишь, Гарри? — сказала Фредерика, и голос ее был угрожающе спокоен. — В таком случае начни же, наконец, сам заботиться о своей семье! Ты пока палец о палец не ударил для этого! Ты даже не захотел искать для нас жилье на море, когда я попросила тебя. Ты позволил, нет, ты поощрял Эндимиона Даунтри к ухаживаниям за Черис, нисколько не задумавшись о последствиях! Ты никогда не сделал ни малейшей попытки взять на себя свои обязанности. Тебя всегда устраивало, что всем занимаюсь я. И теперь, теперь, когда я еле свожу концы с концами, и мой кузен, а не брат, предлагает мне помощь, ты имеешь наглость говорить, что не позволишь этого, и что не желаешь быть ему обязанным! Тебе стыдно, что я согласна быть обязанной ему? Ну, так я нисколько не хочу этого, но мне придется, потому что, кроме него, мне не на кого надеяться. Тебе стыдно за меня? Но мне за тебя стыдно гораздо больше, так и знай!

Ее голос прервался, она отвернулась, ошеломленная как и Гарри. С Черис она сдержалась, но и подумать не могла, что выйдет из себя с Гарри! Она не собиралась его упрекать и ужаснулась, что сказала все это. Что на нее нашло? Она не могла понять, но вдруг почувствовала, что вся дрожит и не может унять эту дрожь, чего с ней прежде не бывало. Ослабевшая и растерянная, Фредерика с превеликим трудом пыталась отогнать нахлынувшие слезы. Сдавленным голосом она проговорила:

— Извини! Я не хотела — я не сдержалась — устала! Забудь об этом, прошу! И уйди, пожалуйста!

— Разумеется! — ответил Гарри. — С удовольствием.

С этими словами он гордо покинул комнату, охваченный жгучей обидой и с чувством несправедливо оскорбленного. В обрушенных на него обвинениях Фредерики было достаточно правды, чтобы задеть его совесть, и от этого он злился еще больше. А кто виноват в том, что он не выполнял своих обязанностей? Конечно же, сама Фредерика, она бы такой шум подняла, если бы он попытался вмешаться в семейные дела! Разве она просила его о помощи? Никогда! Во всяком случае, ни разу до того, как умоляла его позаботиться о Черис во время ее отсутствия. Сделал он, как она просила? Конечно, и ни слова жалобы не сказал, хотя ему пришлось отказаться от всех развлечений, которых он так долго ждал! Он что, для своего удовольствия болтался в Лондоне все это время? Нет, ни в коем случае! Он делал это по ее просьбе. Сам бы он немедленно примчался на ферму Монкс.

Некоторое время он продолжал в том же духе, задавая себе вопросы и находя на них неопровержимые ответы, что приносило ему некоторое удовлетворение. Чувство обиды росло, и, когда Черис пристала к нему с мольбами о помощи, он был как раз в том настроении, чтобы с удовольствием досадить Фредерике.

В преддверии своего вынужденного и, похоже, неотвратимого заточения она решила предупредить Эндимиона. Не передаст ли дорогой Гарри ему записку? И не придумает ли он, как им лучше встретиться?

Кончено, он готов! Эндимиона он навестит сегодня же вечером, а что до встречи, то ничего не может быть легче! Они могли бы отправиться завтра в Кенсингтон-Гарденс, он сам ее и проводит.

— О, Гарри, я знала, что могу положиться на тебя! — воскликнула Черис.

Это было как бальзам на его раненое самолюбие. По крайней мере одна из сестер ценит его по достоинству! Жаль, что Фредерика не слышала этого признания; но в любом случае она скоро убедится, что он не презренный бездельник, каким она его представила, а сила, с которой придется считаться.

Но когда она вышла в гостиную перед обедом, его злоба почти исчезла. Он был один, она подошла к нему и обвила его шею руками, поцеловала в щеку и сказала:

— О, Гарри! Какая у тебя скандальная сестра! Прости меня!

Чувство безвинно оскорбленного еще теплилось в нем. Оно быстро таяло, но все же его угораздило сказать:

— Должен заметить, Фредди, что ты была несправедлива ко мне.

Он собрался пункт за пунктом снять с себя обвинения и этим самым доказать не только ей, но и себе, как незаслуженно он был обижен. Если бы она дала ему такую возможность, он бы вскоре отнесся ко всей этой истории с юмором, но Фредерика не сделала этого. Она уже перенесла за последний час две тяжелые сцены, устала, у нее болела голова, она не хотела ничего, кроме как лечь спать, и меньше всего ей хотелось опять вступать в спор. Поэтому она сказала:

— Да, дорогой, я знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Отлично, но ты же сама начала об Эндимионе и Черис, и…

— Ради бога, Гарри, не надо! — воскликнула она. — Я не могу и не буду больше спорить с тобой.

Ему послышалось в этих словах презрение к его мнению, и, мгновенно замкнувшись, он сказал с холодной учтивостью:

— Как хочешь!

Она знала, что задела его гордость и что должна успокоить его, но это требует такта и терпения, а у нее не было сил искать в себе сейчас эти добродетели; так что она просто улыбнулась ему, надеясь на то, что обида Гарри, как всегда, быстро пройдет. Черис спустилась к обеду с красными глазами, хотя в целом спокойная. Когда Фредерика перешла в гостиную, она тоже сидела там с ней с вышиванием, но, отзываясь на попытки Фредерики поддержать беседу, не заводила разговоры первой.

Они рано разошлись спать, и на сердце у Фредерики полегчало, когда в ответ на ее прощальный поцелуй Черис крепко обняла ее.

Она уснула почти сразу, а Черис долго лежала без сна в ожидании Гарри. Когда его шаги послышались на лестнице, она тут же вскочила, так как он обещал известить ее о результатах своей миссии. Черис окликнула его приглушенным голосом, еле дождалась, когда брат закроет за собой дверь, и спросила:

— Гарри, ты видел его?

— Конечно, видел. Говори тише! — предупредил он, многозначительно глядя на стену, отделяющую ее спальню от комнаты Фредерики.

— Что он сказал? — спросила она, послушно понизив голос. — Что, по его мнению, мы должны делать?

— Он сказал, что ему надо хорошенько обдумать этот вопрос, — ответил он, не скрывая усмешки.

— Естественно, для него это такое потрясение, — с достоинством сказала Черис.