Джорджетт Хейер - Фредерика

Черис разрыдалась.

Хотя Гарри, пожалев о своих резких словах, помирился с сестрой, дела оставались в таком же печальном состоянии, когда через три дня обитатели Гертфордшира вернулись в Лондон.

Фредерика уже с порога заметила, что Черис выглядит бледной и изнуренной; но в суматохе у нее не было времени сразу же поговорить с ней. Только когда багаж был внесен, со слугами поздоровались, лекарства Феликса распакованы, и сам Феликс, не без трудностей, был водворен снова в постель, чтобы отдохнуть после дороги, Фредерика смогла уделить внимание сестре. Она пригласила ее в свою комнату помочь ей распаковать вещи со словам:

— Такое чувство, будто не видела тебя несколько месяцев! Хоть бы нам никогда не пришлось больше пережить такое!

— Да, только не это! — содрогнулась Черис. — Тебе, должно быть, трудно пришлось?

— Это верно, — согласилась Фредерика. Честное слово, если бы не Алверсток, не знаю, как бы я и справилась. Я в таком долгу перед ним. Как он был терпелив и тверд с Феликсом! И как поддерживал меня, особенно в те два ужасных дня, когда я уже боялась, что… но не будем об этом! Дорогая, а ты здорова? Ты такая бледная.

— Нет, ничего. Я абсолютно здорова. Это, наверное, от жары.

— Скорее всего. Даже в деревне она давала себя знать: то разморит, то начиналась какая-то слабость и становилось душно. А здесь, должно быть, еще хуже. Когда мы оказались на улицах Лондона, среди всех этих домов, Джессеми сказал, что как будто въехали в печку. Ничего! Через несколько дней мы уже будем далеко от Лондона. Алверсток рассказал тебе, какой чудесный план он предложил нам?

— Нет, — ответила Черис, с тревогой глядя на нее.

— Мы переезжаем в Алвер и останемся там сколько захотим! — сказала Фредерика, разбирая свои вещи. — Мне кажется надо было отказаться от этого предложения, но оно так заманчиво! Как раз то что, нужно нашим мальчикам! Это в Сомерсете, совсем недалеко от курорта Бат, что очень ценно. Ох, дорогая, ты только посмотри на это муслиновое платье! Ты поможешь сложить мои вещи, когда мы будем собираться в Алвер?

Не услышав ответа, она обернулась и увидела, что Черис упала на стул и закрыла лицо руками.

— Черис! Милая, что с тобой?

— Я так несчастна!

— Ради бога, отчего?

— Я не хочу ехать в Алвер!

Сдержав свое раздражение, Фредерика спокойно сказала:

— Ты предпочла бы отдохнуть на море?

— Да нет же! Я не хочу никуда уезжать!

— Черис, мне кажется, ты не совсем понимаешь, в чем дело, — сказала Фредерика. — Феликсу необходимо уехать из Лондона. Если в Лондоне летом так душно и жарко, то и нашему здоровью не повредит пожить за его пределами. Ты думаешь, там будет скучно? Возможно, после наших светских развлечений тебе так и покажется сначала, но ведь раньше ты не находила сельскую жизнь такой утомительной. И потом, Алвер — такое красивое место! Помнишь, что говорится в путеводителе о его парке, прекрасных садах, озере и замечательных растениях, посаженных вокруг него? Мы будем целыми днями любоваться ими! Алверсток разрешит мальчикам ловить форель. Если бы ты видела, в какой восторг пришел Джессеми, узнав об этой поездке! Ты же не захочешь лишить их такого удовольствия? В конце концов, дорогая, они с Феликсом никогда не мешали нам, не так ли?

— О нет! Я совсем не об этом, конечно, им надо поехать! А я могла бы остаться. Я могу пожить на Харли-стрит. Если тетя Серафина поедет с вами, то бедная тетушка Амелия будет только рада принять меня!

— Тетя Серафина с нами не едет, и я даже не собираюсь предлагать ей это. Не вижу необходимости в чьем-либо присмотре, да я в любом случае не стала бы обращаться к ней, я теперь у нее в немилости. Выбрось из головы эту идею о переезде к тете Амелии.

— О, Фредерика!

— Если ты не хочешь, чтобы я вконец расстроилась, перестань хныкать! — отрезала Фредерика. — И хватит притворяться! Честное слово, Черис, я удивляюсь тебе! Все, что ты хочешь, это остаться в Лондоне и разбиваться в лепешку перед Эндимионом Даунтри, я прекрасно это знаю! Наверняка последнее время ты только этим тут и занималась! Ты хочешь, чтобы над тобой все смеялись?

— Я люблю Эндимиона! — объявила Черис, поднимая голову. — И он меня любит!

— Тогда я не вижу особых причин для истерик, — равнодушно сказала Фредерика.

Черис вскочила с надеждой в глазах.

— Ты хочешь сказать, что согласишься на нашу свадьбу?

— Какое это имеет значение, если бы твоя любовь продлилась дольше, чем все остальные! — бесстрастно промолвила Фредерика.

— Ты никогда не позволишь мне выйти за него! — воскликнула Черис с отчаянием, — Ты хочешь разлучить нас!

— Как, поездкой всего на несколько месяцев в Алвер? Но если ваши чувства переживут это…

— Это навсегда! Навсегда! — перебила Черис. — Ты постараешься разлучить нас в надежде, что я забуду о нем! Но я не смогу, Фредерика, не смогу!

— Ну, не отчаивайся. Не забудь, что через два года (если я не смягчусь) ты сможешь делать все, что захочешь.

— Ты просто не знаешь, что такое любить! — сказала Черис со страстью.

— Не знаю, и слава богу, если это значит — мучиться, терзаться и совершать безумные поступки! Позволь заверить тебя, что ты тоже можешь благодарить судьбу! Тебе бы это не понравилось так же, как мне. Ну ладно, моя дорогая, возьми себя в руки. Сейчас не время тратить силы на такие пустяки. Ты проверишь свои чувства, когда у тебя будет время поразмыслить обо всем. Давай не будем изводить друг друга. Я не хочу показаться несправедливой, но я так много пережила за эти дни, что не способна сейчас вникать в то, что мне кажется совершенно… Она остановилась, но Черис закончила фразу за нее.

— Пустым делом! — бросила она и выбежала из комнаты.

Фредерика не стала останавливать ее. Ей удалось взять себя в руки, но на этот раз с большим трудом. Ей казалось чудовищным, что после всего, что ей пришлось вытерпеть, ее ожидала такая сцена по возвращении домой, теперь, когда она сама испытывала упадок духа. Возможно, Черис не понимала, что после сильных волнений невозможно сразу отойти от переживаний и успокоиться. Честно говоря, она и сама не ожидала, что после первых радостных новостей чувство облегчения сменится приступами уныния, и сама она станет какой-то капризной и нетерпимой. Все же Черис следовало воздержаться от разыгрывания трагической сцены в первый же час ее приезда.

В самом деле, говорила себе Фредерика, она слишком устала и поэтому так просто поддается раздражению. Последняя неделя на ферме Монкс, когда уехал Алверсток и ей самой пришлось все улаживать, вымотала ее. Она так привыкла обращаться к нему за помощью, что, естественно, совершенно растерялась без него. И еще ей не хватало его общества; если бы он остался на ферме Монкс, может быть, она и не пала бы духом. Ведь как бы она ни любила своих братьев, она не могла поговорить с ними так, как с Алверстоком или другим взрослым человеком.