Жаклин Брискин - Обитель любви

— Эй, Бад, сегодня здесь должно быть жарко. Хочешь, я займу тебе место?

Или:

— Значит, наконец-то забросил работу, чтобы не пропустить представления, Бад?

Коротко кивая друзьям, он все ждал, когда появится коляска Динов.

Вот она остановилась перед зданием суда, и первым из нее показался Мэйхью Коппард. Бад подбежал, и они вдвоем помогли Амелии и мадам Дин спуститься по узким ступенькам подножки.

— Привет, Амелия Дин! — сказал Бад и тут же возненавидел себя за эту фамильярность.

— Доброе утро, мистер Ван Влит, — ответила Амелия своим обычным звонким голосом и приветствовала Бада реверансом.

Мадам Дин оперлась о локоть Бада, и толпа перед ними расступилась.

— На девчонке сегодня новое платье, — сказала какая-то женщина. — Не хочет, должно быть, показаться дурнушкой перед своими сестричками.

— Думаю, обе вдовушки обменяются парочкой ласковых, — заметила другая.

Мадам Дин ни на что не обращала внимания.

— Хороший сегодня день, мистер Ван Влит, не правда ли? — обратилась она к Баду.

Сигарный дым уже затянул серой дымкой зал заседаний. Впереди о стенку плевательницы то и дело стучали желтые табачные плевки.

— Мистер Ван Влит, садитесь между мной и Амелией, — сказала мадам Дин, словно рассаживала гостей на званом ужине. За столиком адвокатов раскрывали кожаные папки Мэйхью Коппард и его помощник.

Вдруг стало шумно и оживленно.

В зал вошел главный адвокат компании «Южно-Тихоокеанская железная дорога» Лайам О'Хара, высокий рост и угловатость которого только подчеркивали тяжеловесность женщины, следующей с ним рядом. Она была дородна и затянута в тесный корсет, из-под шляпки с перьями белой цапли, низко надвинутой на глаза, выбивались волосы. Внешне она была совершенно не похожа на мадам Дин. Но траурное одеяние и прическа были грубоватыми копиями траура и прически мадам Дин. Различие заключалось в чисто парижском изяществе одной и в отсутствии его у другой. Вслед за женщиной семенили две толстые рыжие девочки. Одной было лет двенадцать, другой — четырнадцать. На обеих были одеяния из серого поплина. Старшая держалась очень прямо и выглядела грубо и неуклюже рядом с изящной Амелией.

Мадам Дин поднесла к глазам лорнет, окинув всю троицу таким взглядом, будто они относились к какому-то редкому отряду червяков. Заскрипели стальные перья. Публика делала громкие сравнения. Все в зале повернулись в сторону вошедших. Все, кроме Амелии, Она по-прежнему неподвижно смотрела на судейский стол.

Бад наклонился к ней.

— Ты очаровательно выглядишь сегодня, — шепнул он.

Она кивнула, продолжая смотреть в том же направлении.

За спиной у них раздался хриплый мужской голос:

— Дай мужику на выбор любых баб, ставлю десять против десяти, что он выберет для себя самочек одного типа.

— Да, но та несколько полнее.

Смех.

— И девочки потяжелее будут.

Бад обернулся. Это оказались репортеры. Хриплый голос принадлежал журналисту, совсем недавно приехавшему в Лос-Анджелес, сотруднику «Геральд». У него была узкая грудь и маленькая козлиная бородка, а звали его Джоржем Ни То Ни Се. Вообще-то он был неплохой парень.

— Джорж, почему бы тебе не держать свое мнение при себе? — вежливо предложил Бад.

Джорж глянул на затылок мадам Дин и буркнул:

— Разумеется, Бад.

Шериф стукнул молоточком, все встали. Показался судья Морадо. Он был невысок ростом, мантия явно скрывала изъяны его телосложения. Одно плечо у него было выше другого, при ходьбе он прихрамывал. Свою тщедушность он как бы возмещал сильным характером и волей. Со дня открытия процесса по делу Дина ему пришлось уже выдержать страшное давление со стороны политиков, своих коллег и всех тех, кого железная дорога могла подкупить или разорить. Судья Морадо был предельно, кристально честным человеком.

Он сел. Зал с шумом последовал его примеру.

— Гораздо увесистее, чем дочка Дина, — Бад вновь услышал шепоток за своей спиной.

Он опять обернулся.

— Еще одно слово, Джорж, и твоя газета больше никогда не получит рекламу от Ван Влитов: ни их хозяйственного магазина, ни бакалейной лавки. Твой босс захочет узнать в чем дело... — Бад говорил тихо, но твердо, тоном приказа.

— Бад, клянусь Богом, я вовсе не собирался...

Бад, улыбнувшись, оборвал поток извинений. Без крайней необходимости он никогда не давил на людей слишком сильно.

Лайам О'Хара поднялся с места и произнес слова, которых все ждали:

— Вызываю свидетельницу миссис Софи Бэлл Дин.

Опершись руками о стол, привстал Мэйхью Коппард и с протяжным нью-йоркским выговором вежливо произнес:

— Протестую!

— По поводу чего, мистер Коппард? — спросил судья Морадо.

— Если будет угодно высокому суду, эта женщина не является миссис Дин.

Для того чтобы принять решение по этому вопросу, понадобилось больше часа. Наконец договорились, что к свидетельнице защиты будут обращаться как к миссис Софи Бэлл Марченд.

Свидетельница вышла вперед. Пухленькая заурядная женщина, которая когда-то, вполне возможно — а может быть, и нет, — была недурна собой. Амелия, вынужденная смотреть на нее, громко сглотнула.

Бад наклонился к ней.

— Думай о чем-нибудь постороннем, — посоветовал он.

Она прикусила щеку изнутри, сделав вид, что не расслышала. Ее обтянутые перчатками руки сжались в кулачки.

Бада охватила жажда деятельности. Он представил, как целится из винчестера в ее врагов — а его друзей, — зрителей. Представил, как берет ее за маленькую ручку и уводит из зала суда. Она становится добровольной пленницей в Паловерде. «Надо что-то предпринять», — снова и снова повторял он про себя. Он ненавидел бездействие. Но, с другой стороны, он обещал ей быть здесь только в качестве друга.

Его глаза были полны бессилия и гнева.

В «Пико-хаус» было две столовых: одна для постояльцев отеля, другая для всех желающих. Местные бизнесмены предпочитали обедать дома, поэтому в большой зале со множеством окон сидели в перерыве между заседаниями владельцы богатых ранчо, торговцы и служащие из ближайших контор, владельцы которых, включая и Бада, ломали головы над тем, как оттяпать побольше земли у местных ранчо. У многих присутствующих жены и матери были калифорнийскими испанками, и поэтому с ними Бад через донью Эсперанцу находился в родственных отношениях. Здесь было немало и его друзей. Каждый из них здоровался с Бадом, воздерживаясь от желания бросить слишком жадный взгляд на мадам Дин и Амелию.

— Кажется, все присутствующие — ваши знакомые, мистер Ван Влит, — заметил Мэйхью Коппард, когда они наконец расселись.

— Мой предок по матери — урожденный Гарсия. Он участвовал в экспедиции Портолы, который открыл эти земли.