Евгения Марлитт - Брак по расчету. Златокудрая Эльза

— Ты думаешь так на основании того, что Елизавета столь неодобрительно отзывалась об этом роде? — прервала брата Елена. — Я ничего не могу поделать, но в таких случаях мне невольно приходит на ум виноград, который слишком зелен для лисицы.

Последние слова она произнесла довольно резко, и на лице фон Вальде появилось выражение сильного удивления. Он наклонился и испытующе заглянул в лицо сестры, как будто желая убедиться в том, что это действительно произнесла она.

В эту минуту в комнату вбежала собака Гольфельда и тотчас выскочила в дверь, повинуясь громкому свисту, донесшемуся с площадки. Ее хозяин проходил мимо. Очевидно, он не знал о возвращении фон Вальде, иначе, без сомнения, зашел бы, чтобы приветствовать его.

Гольфельд шел быстро и вскоре свернул на дорожку, ведущую к Гнадеку. Елена следила за ним, пока он не скрылся с глаз. Тогда она, судорожно сжав руки, откинулась на спинку кресла с таким видом, будто все силы покинули ее.

Фон Вальде налил в рюмку немного вина и поднес к ее губам. Она ответила ему благодарным взглядом и попыталась улыбнуться.

— Я еще не все сказала, — приподнявшись, снова заговорила она. — Я следую примеру романистов, которые самый сильный эффект приберегают на конец. — Было очевидно, что во время этого предисловия, которое должно было прозвучать шутливо, она собиралась с силами, чтобы спокойно произнести главное. — В нашем доме ожидается счастливое событие: Эмиль хочет жениться.

Она, вероятно, ожидала, что брат будет изумлен, и, не дождавшись его реакции, с удивлением обернулась к нему. Рудольф сидел, закрыв глаза рукой, его лицо было мертвенно бледным. При движении Елены он быстро встал и подошел к окну, будто для того, чтобы подышать свежим воздухом.

— Ты нездоров, Рудольф? — испуганно спросила Елена.

— Нет, только легкое головокружение, но это сейчас пройдет, — ответил тот, снова подходя к ней.

Фон Вальде совершенно переменился в лице. Пройдясь несколько раз по комнате, он сел на свое место.

— Я сказала, Рудольф, что Эмиль хочет жениться, — снова начала Елена, четко произнося каждое слово.

— Да, ты это сказала, — прошептал он.

— Ты одобряешь его намерение?

— Меня это не касается. Гольфельд сам себе хозяин и может делать все, что ему угодно.

— Мне кажется, он уже сделал свой выбор. Если бы я имела право, то назвала бы тебе имя этой девушки.

— Совершенно незачем. Я услышу его, когда будет оглашение. — Лицо фон Вальде еще больше побледнело и словно окаменело, голос звучал резко.

— Рудольф, прошу тебя, не будь таким жестоким! — умоляюще проговорила Елена. — Я знаю, что ты не терпишь многословия, и привыкла к твоим лаконичным ответам, но теперь, пожалуйста, прояви больше такта, так как я хочу обратиться к тебе с просьбой.

— Говори, пожалуйста. Может быть, я буду иметь честь исполнять роль шафера господина фон Гольфельда?

Елена вздрогнула от язвительной насмешки, звучавшей в этих словах, и после небольшой паузы, во время которой фон Вальде встал и несколько раз прошелся по комнате, с упреком произнесла:

— Ты не симпатизируешь бедному Эмилю, и сегодня это особенно заметно. Настоятельно прошу тебя, милый Рудольф, выслушай меня спокойно, я должна сегодня поговорить с тобой об этом.

Скрестив руки, он прислонился к окну и сухо произнес:

— Ты видишь, я готов выслушать тебя.

— Его невеста, — нерешительно начала Елена (ледяной взгляд брата пугал ее!), — бедна…

— Как это бескорыстно со стороны Гольфельда! Дальше!

— Доходы Эмиля невелики…

— Да, у него всего лишь шесть тысяч годового дохода. Конечно, он вот-вот умрет с голоду.

Елена замолчала, удивленная. Ее брат не мог преувеличить. Сумма, которую он назвал, очевидно, была именно такой.

— Ну, может быть, он и богаче, чем я думала, — снова начала Елена после продолжительного молчания, — но в данном случае это не важно. Я очень люблю ту, которую он выбрал… За то, что она сделала, я буду ей вечно благодарна… — Фон Вальде забарабанил по стеклу пальцами с такой силой, что оно могло разлететься вдребезги. — Пусть она будет моей сестрой, — продолжала Елена. — Я не хочу, чтобы она вошла в дом Эмиля бесприданницей, и хотела бы передать ей доходы с Нейборна. Можно?..

— Это имение принадлежит тебе, ты достигла совершеннолетия, и я не имею права что-либо запрещать или разрешать.

— Конечно имеешь, хотя бы потому, что являешься моим наследником. Значит, я получила твое согласие?

— Разумеется, если ты считаешь, что оно необходимо.

— Благодарю тебя, благодарю! — перебила его сестра, протягивая ему руку, но он не заметил этого жеста, хотя и смотрел на нее. — Ты недоволен мной? — тревожно спросила она, нарушив повисшее молчание.

— Я не могу быть недовольным тобой, когда ты имеешь намерение осчастливить людей. Думаю, ты помнишь, что я не раз помогал тебе в этом. Но в данном случае я вынужден тебя упрекнуть в чрезмерной поспешности. Ты, кажется, очень торопишься сделать несчастной эту девушку.

Елена подскочила как ужаленная и запальчиво воскликнула:

— Это жестокие слова! Твое негативное отношение к бедному Эмилю основано бог знает на чем, а теперь ты заходишь уже слишком далеко… Ты очень мало знаешь этого молодого человека.

— Я знаю его достаточно хорошо, чтобы не иметь желания узнать ближе. Это дармоед, ничтожный человек, не имеющий характера, человек, с которым будет несчастна любая женщина, предъявляющая хоть какие-то требования к мужчине. Горе бедняжке, когда она это осознает!

Голос его дрожал от волнения. Елена же слышала в нем только досаду и злость.

— Боже, как ты несправедлив! — воскликнула она, поднимая глаза, полные слез. — Рудольф, это грешно! Что сделал тебе Эмиль, что ты с таким озлоблением нападаешь на него?

— Разве для того, чтобы узнать характер человека, нужно быть оскорбленным им? — гневно произнес он. — Дитя, а ведь это тебя оскорбляют, но ты ослеплена. Настанет день, когда ты убедишься в этом и прозреешь. Если бы я приложил все усилия, чтобы сия чаша миновала тебя, все равно ничего бы не добился. Теперь ты видишь во мне варвара, оскорбляющего тебя в лучших чувствах. Ты вынуждаешь меня предоставить тебя себе самой до того момента, когда ты придешь искать утешения у меня на груди. А что должна будет делать та, которая свяжет с ним свою жизнь навсегда?

Фон Вальде вышел в другую комнату, захлопнув за собой дверь. Елена какое-то время сидела словно пораженная громом, а потом, с трудом поднявшись и держась за стены, вышла из комнаты.

Теперь она чуть ли не ненавидела брата. Ей казалось, что она страшно виновата перед Эмилем уже в том, что подобные речи коснулись ее слуха. Он никогда не должен был узнать, что позволил себе сказать о нем ее брат, но теперь она не могла допустить, чтобы Гольфельд пользовался гостеприимством, оказываемым ему в Линдгофе. Ей придется, конечно, не называя причин, предложить ему вернуться в Оденбург. Но перед этим он должен будет выяснить отношения с Елизаветой.