Джуд Деверо - Покорение

— Миледи, — начала она, и Заред не сразу поняла, что обращаются к ней. — Лорд Тирл просил вас спуститься к ужину.

Заред уже хотела сказать, что сейчас придет, поскольку успела проголодаться, но вспомнила что на ней халат.

— Я попросила бы вернуть мою одежду, — надменно бросила она.

— Если будете так добры объяснить, где ваши вещи, я позабочусь о том, чтобы их немедленно прислали.

Что на это могла ответить Заред? У нее не было вещей…

— Передайте ему… — Она сама не знала, как назвать мужа. — Передайте, что я не голодна и не буду ужинать.

— В таком случае, я помогу вам надеть ночную сорочку.

Но у нее и ночной сорочки не было! В ее семье одежда для постели считалась ненужной роскошью, и Заред днем и ночью оставалась в одной и той же камизе, которую либо снашивала до дыр, либо отдавала крестьянским детям, когда она становилась чересчур короткой.

— Нет, — отрезала она. — Я все сделаю сама.

Она облегченно вздохнула, когда камеристка наконец оставила ее в покое. Что ж, ничего не поделать. Придется лечь спать с пустым желудком.

Девушка нервно вздрогнула, когда в комнате снова появились четверо мужчин и вынесли чан с грязной водой.

Заред стояла у огня, грея руки, когда в дверь снова постучали. На этот раз она не успела ответить. Дверь распахнулась, и на пороге показался муж.

— Ты заходишь слишком далеко! — возмутился он. — Неужели до такой степени ненавидишь мое общество, что готова умереть от голода?

— Конечно, нет! — удивилась она. — Я вовсе не…

— Значит, собираешься есть одна в своей комнате?

— Я не просила принести сюда еду.

По правде говоря, она просто не знала, как потребовать обед в комнату: вещь в доме братьев неслыханная.

Тирл подошел к ней и положил руки на плечи.

— Так нельзя. Ты не можешь голодать. Если ты настолько не выносишь меня, я велю, чтобы ты обедала в одиночестве. Никто тебя не потревожит. Но внизу у нас музыка и развлечения. Может, согласишься одеться и посидеть со мной за ужином?

Она окинула его презрительным взглядом.

— Нет у меня никакой одежды, глупец ты этакий! В чем я покажусь за твоим столом? Эти самые камеристки унесли все мои вещи.

Он, казалось, не сразу сообразил, в чем дело, но тут же улыбнулся и подошел к стоявшему у стены большому резному сундуку.

— Тебе следовало лишь спросить. Я велел поселить тебя в этой комнате, потому что она принадлежала матери. Тут вся ее одежда.

Он порылся в сундуке и вынул платье из темного красновато-коричневого бархата, отделанное коричневым мехом. Заред ужасно хотелось дотронуться до меха, но она сдержалась.

— Как я могла попросить у служанок одежду? Позволить им понять, что я нищая! Моя невестка приехала к мужу с повозками, полными нарядов.

Она хотела объяснить, что если и не запаслась подходящей одеждой, то по крайней мере знает, что полагается иметь невесте.

Тирл заметил, как гордо блеснули ее глаза.

— Я скажу, что весь твой багаж случайно утонул при наводнении. Что у тебя было восемь… нет, двенадцать повозок с самыми модными нарядами из Франции, но все пропало и теперь придется обойтись старыми вещами свекрови. Кстати, это платье действительно старое. Но думаю, придется впору, да и цвет тебе к лицу.

Заред осторожно коснулась меха, обрамлявшего вырез.

— Норка, — благоговейно вздохнула она.

— Ты наденешь платье?

Она молча кивнула.

— В таком случае я позову камеристку. Пусть причешет тебя и поможет одеться.

— Нет, — выдавила Заред, глядя вниз. — Я сама оденусь.

Она не хотела выглядеть дурочкой в глазах камеристок. Они наверняка станут смеяться, увидев, что она вообще не знает, с какой стороны взяться за платье и как сделать прическу. Заред слышала, как камеристки Лайаны засыпали хозяйку сотнями вопросов насчет кос, головных уборов, лент и чулок. Сама она не смогла бы ответить ни на один.

Тирл разложил платье на кровати, взял жену за руку и подвел к скамье у огня. Сам он взял с маленького столика красивый черепаховый гребень и стал осторожно расчесывать волосы Заред.

— Я сама! — повторила она, но он отвел ее руки.

— Мы не долго пробудем вместе. Не лишай меня хотя бы этого удовольствия.

Она молча закрыла глаза. Он тщательно распутывал каждый колтун, стараясь не сделать ей больно. В детстве Заред никогда не расчесывала волосы. Только став постарше и начав замечать красивых молодых людей, которые тренировались с ее братьями, она взялась за гребень, но при этом безжалостно дергала волосы, вырывая их целыми прядями.

— Какой красивый цвет, — вздохнул Тирл. — И мягкие как пух. — Он провел рукой по ее волосам и стал массировать голову. — Никакой шелк с ними не сравнится.

Когда он внезапно отнял руку, Заред открыла глаза и увидела, что Тирл стоит между ней и камином. Глаза его тепло блестели.

— Это всего лишь волосы, — проворчала она, стараясь скрыть нахлынувшее удовольствие.

— Можно одеваться.

Заред с сомнением глянула на платье. Неужели она не сообразит, что к чему?

Но прежде чем она успела опомниться, Тирл зашел сзади и стал стягивать халат. Заред инстинктивно схватилась за широкий ворот.

— Сегодня я послужу тебе камеристкой, — объявил он. — Помогу тебе с застежками. Но если хочешь, позову Маргарет.

— Нет, я… — Она запнулась. — Может, мне стоит поужинать в комнате?

— Заред, — строго ответил Тирл, — рано или поздно тебе все равно придется покинуть эту комнату. Нельзя вечно сидеть здесь в одном халате. Если считаешь, что я тебе не подхожу, позови камеристку.

Он был ее врагом, но в то же время и единственным знакомым здесь человеком. Она провела много дней в обществе Тирла и уже не так его дичилась.

Заред разжала руки, и он снял с нее халат. Она мигом схватила платье и прижала к себе.

— А теперь, — уверенно наставлял он, — надень его через голову. Нет, не так, наоборот! Нет, переверни его. Ты надела платье задом наперед.

Заред прижала руки к груди, стараясь скрыть дерзко выглянувшую грудь. До этого момента она никогда в жизни не показывалась на людях, не забинтовав грудь как можно туже, и сейчас чувствовала себя очень странно.

— Стой смирно, — велел Тирл, затягивая шнуровку на платье.

Заред привыкла к неудобствам, но шнуровка сильно сжимала талию, приподнимая грудь. Белоснежные холмики вздымались в низком треугольном вырезе. Она снова закрылась руками.

Тирл завязал концы шнуровки и повернул Заред лицом к себе.

— Идеально! Просто идеально. Мать всегда была очень стройной. — Он отступил и оглядел жену. — Опусти руки. Ну же, руки по бокам!

Заред молча подчинилась, но не взглянула на него, пока молчание не стало невыносимым. Лицо его показалось таким странным, что ее бросило в жар.

Тирл откашлялся и с трудом отвел от нее глаза.