Юджиния Райли - Речной дурман

— Кто эта женщина и что она здесь делает?

Гейтс явно чувствовал себя неловко. Кивнув в сторону женщины, сидящей за их спинами, он сказал:

— Мисс Дюброк, разрешите представить вам мисс Флосси ла Фьюм.

Флосси ла Фьюм! Жасмина была ошеломлена. Кто же в Натчезе не слышал об имеющей дурную славу женщине легкого поведения из района Нижнего Натчеза [1] Нижний Натчез — портовая часть города. — Прим. перев. ? Должно быть, это какая-то ошибка. Не зная, что делать дальше, Жасмина села на стул, предложенный адвокатом, и машинально кивнула Флосси. Гейтс быстро вернулся к конторке и стал что-то искать в своих бумагах. В следующий момент Жасмина узнала, что она должна была получить из имущества своего отца дом на улице Перл и Эфраима. Она с облегчением вздохнула, зная, что это было все, чем владел ее отец. Между тем Гейтс повернулся к Флосси ла Фьюм:

— По-видимому, остальная часть наследства мистера Дюброка, включая все деньги на его счете в банке, перейдут к вам.

— Простите, мистер Гейтс, — вмешалась озадаченная этим сообщением Жасмина, — о каком счете вы говорите?

Гейтс в волнении снял очки:

— У вашего отца было пятнадцать тысяч долларов на счете в кредитном банке Натчеза. Деньги теперь переходят к мисс ла Фьюм, если она не скончается до того, как этот пункт завещания будет выполнен. В противном случае деньги перейдут к вам, мисс Дюброк.

Жасмина была так потрясена, что не могла даже говорить.

— Но, мистер Гейтс, это невозможно… — выговорила она наконец. — У моего отца никогда не было денег. Поэтому я и работала в сиротском приюте с тех пор, как он заболел.

Гейтс кивнул Жасмине с сочувствием:

— Я знаю, что это большое потрясение для вас, мисс Дюброк. Наверное, ваш батюшка хотел отложить немного на черный день.

— Немного? — повторила Жасмина с горечью. — Мистер Гейтс, как вы сами заявили, мы говорим о пятнадцати тысячах долларов! Вы хотите сказать, что все эти годы, когда мы так сильно нуждались, у моего отца были эти деньги и он ничего не говорил о них?

— Оказалось, что это так, — заключил Гейтс, нахмурившись.

Жасмина в отчаянии покачала головой и продолжала говорить, как-будто была в комнате одна: — Боже мой, как он мог поступить так со мной? Как я переживала, когда нужно было платить за его лекарства и лечение! Я сидела у его постели каждый вечер! А он оставил все свои деньги этой женщине?!

Гейтс вытащил носовой платок и вытер себе лоб:

— Мисс Дюброк, пожалуйста. Кажется, у вашего отца и мисс ла Фьюм были особые отношения.

— Наверняка, — сказала она.

— Давайте вернемся к нашему делу, — продолжал Гейтс. — Как я только что сказал, основная часть наследства мистера Дюброка переходит к…

Жасмина вдруг встала, распрямила плечи и, собрав нервы в кулак, призвав все свое достоинство, на которое была способна в этот момент, сказала:

— Наше дело закончено, мистер Гейтс. — Она гневно взглянула на Флосси ла Фьюм, презирая себя за горячие слезы, которые жгли ей глаза. — Я отказываюсь находиться здесь хотя бы еще минуту в присутствии этой… этой воровки и шлюхи!

Жасмина выбежала из комнаты, боясь совсем расплакаться. К ее удивлению, в приемной ее нагнала Флосси ла Фьюм: — Мисс Дюброк, пожалуйста, — умоляюще воскликнула она на удивление интеллигентным голосом. Жасмина с негодованием обернулась к женщине, укравшей у нее то, что ей по праву принадлежало. Круглое лицо Флосси было так густо нарумянено, что Жасмина с трудом могла определить ее возраст. К тому же ее темно-карие глаза смотрели мудро и печально, что Жасмина нашла совсем уж странным. Сдерживая дыхание, она сказала: «Мне не о чем с вами говорить, мисс ла Фьюм.»

Женщина вздохнула:

— Я только хочу, чтобы вы знали, дорогая, что ваш отец совсем не страдал перед смертью.

— Вы там были? — недоверчиво выдохнула Жасмина.

Флосси взглянула на молодого клерка, глядящего на них с открытым ртом. Когда он, покраснев, опустил глаза на папку с делом, лежавшую перед ним на столе, рыжеволосая проститутка повернулась к Жасмине и прошептала:

— Да, я часто бывала у Пьера днем. Мы были друзьями с вашим отцом, мисс Дюброк. И я хочу, чтобы вы знали, что Пьер был высокого мнения о вас…

— Но, конечно, не такого высокого, как о вас, — закончила Жасмина.

Женщина развела руками.

— Мне жаль, мисс Дюброк. Пьер хотел обеспечить нас обеих.

Ее слова, как удар, обожгли Жасмину. Все эти годы Пьера Дюброка обеспечивала она. Она с утра до вечера работала в приюте за мизерную плату, вечерами сидела у его постели, экономила каждый пенни. Она не покупала себе никакой одежды, чтобы им с отцом было на что жить! И после всего этого она узнает, что, все это время живя за ее счет, отец тайно копил свои тысячи и оставил ей полуразвалившийся дом, а все свое состояние отдал женщине легкого поведения — и умер в постели с проституткой.

Льстивый голос Флосси ла Фьюм прервал поток ее гневных мыслей.

— Мисс Дюброк, если вы расстроены из-за денег, мы можем…

— Нет, мисс ла Фьюм, это не из-за денег, а из-за предательства, — оборвала ее Жасмина. — Но вы ведь знаете все о предательстве, не так ли? Скажите, вам было очень трудно уговорить моего отца оставить все деньги вам?

Женщина попыталась возразить, но Жасмина предостерегающе подняла руку и холодно оглядела ее. То, что Флосси ла Фьюм явно чувствовала себя виноватой перед Жасминой за то, что ограбила ее, свидетельствовало в ее пользу. Тем не менее Жасмина ни минуты не сомневалась в том, что эта проститутка с улицы Сильвер ни за что не поделится с ней ни одним пенни из наследства ее отца.

— Оставьте наследство себе, мисс Фьюм, — наконец проговорила она с горечью. — Я уверена, что вы его заработали.

Жасмина выбежала из конторы, забралась в кабриолет и села рядом с Эфраимом. Гнев все еще душил ее.

— Ты знал, Эфраим! — воскликнула она. — Ты должен был знать, что мой отец и эта женщина были… И ты не сказал мне этого!

— Да, мэм, — только и ответил Эфраим, и они поехали домой. Уже у дверей дома на улице Перл Эфраим растерянно пробормотал:

— Мисс Жасмина, но ведь у вас есть еще я, а у меня — вы.

— Оставь меня, пожалуйста, — было все, что она могла проговорить, и быстро вошла в дом.

Оказавшись в комнате, она упала на колени и заплакала. Ей казалось, что боль в ее душе никогда не пройдет.

Проклятый старый француз! Проклятый старый негодяй! Он никогда не думал о ней! Он никогда не любил ее! Она была ему нужна только как служанка! А теперь уже из могилы он сыграл с ней эту отвратительную и бессердечную шутку, швырнув ей свое завещание. Таким жестоким способом он дал ей понять, что ценит шлюху с улицы Сильвер гораздо больше собственной дочери!

В двадцать три года она осталась совсем одна, без гроша в кармане и с горькими воспоминаниями о предательстве отца.