Барбара Картленд - Неукротимая любовь

«Как я мог забыть, — ответил Тед, — если ты мне все уши прожужжала об этом».

Он вытащил из кармана пальто пакет. Люси выхватила его и принялась разворачивать бумагу, а Тед с усмешкой наблюдал за ней. Он привез ей дешевое украшение из китайского фарфора, но, пока Люси его разворачивала и рассматривала, радуясь, как дитя, я увидела этикетку, на которой было написано слово, которое я смогла прочитать.

Это слово было «Кале», милорд, — сказала она маркизу. — Там были еще какие-то слова, но я смогла разобрать только Кале. Должно быть, надпись была сделана по-французски.

Но в ту же минуту я увидела, что Тед Джарвис понял, какую ошибку он совершил. Он выхватил украшение из рук жены, но было уже поздно. Она вскрикнула и принялась ругать мужа.

«Я хочу поговорить с вами, Джарвис, — сказала я. — Не могла бы Люси приготовить мне чашку шоколада?»

Он заколебался, и на мгновение мне показалось, что он откажется разговаривать со мной, но пока он решал, что ему делать, жена выхватила у него из рук безделушку и убежала на кухню.

«Закройте дверь, — велела я, и, к моему удивлению, он повиновался. — У меня есть к вам предложение, Тед».

«Не хочу ничего слушать, — заявил он. — Вы и так увидели и узнали слишком много, и, если вы скажете еще хоть слово, мы с Люси окажемся на улице. Вы это знаете не хуже нас. Так что попридержите свой язык, хорошо?»

Он говорил очень решительно, но я только посмотрела на него, и он добавил уже более спокойным тоном:

«Я прекрасно понимаю, зачем вы явились сюда, и ради Люси прошу вас уйти. Сейчас не так-то легко найти работу».

«Но разве вы не хотели бы заиметь свой собственный магазин? — мягко спросила я. — Сколько вам нужно, чтобы открыть такой магазин?»

«Вы с ума сошли! — воскликнул Тед Джарвис. — Мне нужна по крайней мере тысяча фунтов, чтобы закупить за границей вина, доставить их сюда и найти подходящий магазин в приличном районе».

«Обещаю достать вам эту тысячу», — тихо ответила я. Он был так изумлен, что я чуть было не рассмеялась, увидев выражение его лица.

«Вы получите свою тысячу фунтов, если сообщите мне, куда вы отвезли известную вам молодую особу, — сказала я. — Только не вздумайте меня обмануть, Тед Джарвис. Я знаю, что она в Кале. Его светлости не составит труда найти кого-нибудь в этом городе, кто видел вас и тех, кто вас сопровождал. Французы за деньги мать родную продадут. Но я хотела бы, чтобы доброе английское золото осело не в карманах французов, а в вашем кармане».

Тут миссис Денверс глубоко вздохнула.

— Надеюсь, вы не рассердитесь на меня, милорд, ведь это очень большая сумма.

— Вы сделали все совершенно правильно, — успокоил ее маркиз. — Теперь скажите мне, где Фортуна.

— В монастыре Пресвятой Богородицы в пригороде Кале, — сказала миссис Денверс. — Я заставила Теда написать название ведущей туда дороги.

Она вытащила из сумочки небольшой листок бумаги и протянула его маркизу.

— Вы гений, миссис Денверс! — вскричал маркиз. — Вряд ли кто-нибудь другой сумел бы лучше вас справиться с этим делом!

— Благодарю вас, милорд, но я всего лишь выполнила свой долг по отношению к этой милой девочке, — ответила миссис Денверс. — И по отношению к вашей светлости, конечно.

— Я уезжаю сейчас же, — заявил маркиз, — но сначала проследите, чтобы молодому Джарвису передали деньги таким образом, чтобы никто не догадался, что эти деньги от меня, по крайней мере в ближайшее время. И посоветуйте ему недельки две ничего не предпринимать. Понятно?

— Все будет сделано так, как вы велели, милорд. Надеюсь, вы простите меня за то, что я появилась перед вами в верхней одежде. Я хотела поскорее сообщить вашей светлости все, что узнала.

— А я хочу поскорее увидеть мисс Фортуну, — приподнятым тоном произнес маркиз.

С этими словами он вышел из комнаты, а миссис Денверс стояла, глядя ему вслед. Она подумала, что он похудел за эти четыре дня. И вправду, повар жаловался, что блюда возвращались из столовой почти нетронутыми. И за все эти четыре дня его светлость почти не выходил из дому.

— Быть может, — прошептала миссис Денверс, — все и вправду изменится к лучшему.

Яхта маркиза, вошедшая в порт Кале, не вызвала у его жителей особого интереса.

Матросы отвели ее к месту стоянки, а на причале собралась небольшая толпа нищих. Маркиз спрыгнул на причале еще до того, как матросы успели закрепить причальные концы. За ним последовали старый Эбби, два молодых кучера и два лакея.

Маркиз на вполне сносном французском спросил, как добраться до ближайшей платной конюшни, и за удивительно короткое время нанял карету и четверку добрых лошадей. Вскоре они выехали из города.

Маркиз с равнодушным видом сидел в карете, откинувшись на мягкие подушки. Однако глаза его живо смотрели вперед, и каждые несколько секунд он наклонялся к окну, чтобы посмотреть, где они находятся.

Монастырь располагался в трех милях от города, и, когда они проехали это расстояние, маркиз стал с тревогой спрашивать себя, не перепутал ли он дорогу.

Неожиданно прямо перед ними предстала обитель. На вершине больших решетчатых ворот стояла статуя Мадонны. Как выяснилось, это был единственный вход в монастырь. За высоченной стеной, окружавшей его, длиной в целую милю, виднелись только верхушки крыш.

Экипаж дважды обогнул монастырь, прежде чем маркиз дал Эбби приказ ехать помедленнее, и они двинулись вдоль стен в третий раз, причем второй кучер громко затрубил в рог.

В тишине пение рога прозвучало словно колокольный звон.

Рог заливался, словно музыкальный инструмент, и звук его отдавался эхом в полях — так охотники извещают друг друга, что увидели лису.

— Тэлли-хо! Тэлли-хо!

Маркиз повторял эти слова про себя, высунувшись в окно, и внимательно изучал стену монастыря, мимо которой они проезжали.

Они миновали уже большую ее часть, но она по-прежнему казалась совершенно неприступной.

В ней никак не меньше трех метров, подумал маркиз.

Кучер на мгновение отнял рог ото рта, облизал губы и снова принялся трубить.

— Тэлли-хо! Уходи!

Вдруг прямо впереди на стене появились чья-то голова и плечи.

Старый Эбби натянул поводья, но маркиз уже заметил маленькую фигурку, вскарабкавшуюся на стену, и не успел экипаж остановиться, как он выпрыгнул из него и побежал туда.

На мгновение ему показалось, что это совсем не Фортуна, ибо фигурка была одета в черное платье и черную вуаль поверх белого апостольника. Волос ее не было видно, но маленькое личико в форме сердечка и большие испуганные глаза не оставляли сомнения, что это Фортуна.

Не говоря ни слова, она перелезла через край стены и повисла на руках. Маркиз быстро приблизился и вытянул руки.

— Прыгайте, я вас поймаю, — прокричал он. — Прыгайте, не бойтесь.