Ирина Комарова - Каприз

– Ой, посмотрите! – воскликнула она и взмахнула рукой, указывая на купола небольшой церквушки, мимо которой они проезжали. – Смотрите, сколько птиц! Это ведь галки, правда? Все точно, как в «Евгении Онегине»: «Балконы, львы на воротах, и стаи галок на крестах»! Вон, пожалуйста, львы видны, балконов сколько угодно, и галки на месте!

– Говорят, московские священнослужители посчитали эти строки оскорблением, – немедленно откликнулась тетушка Магдалена, – даже жаловались на господина Пушкина градоначальнику.

– И что же он?

– Проехал по городу и заявил, что лично убедился: галки на крестах сидят. Посему, никаких мер к сочинителю Пушкину он принять не может, тот всего лишь описал действительность.

– Прекрасный ответ! – Сашенька захлопала в ладоши.

– Кстати, если я не ошибаюсь – это та самая церковь, где Александр Сергеевич венчался с Натальей Николаевной…

Девушка взглянула на галок с гораздо меньшей симпатией, вздохнула и перекрестилась.

– А однажды на Тверской, мы повстречались с бухарским эмиром. Это было… когда же это было Малгося? Лет пятнадцать уже прошло, я думаю?

– Больше, панна Магдалена, не меньше двадцати.

– Ну, пускай, двадцать. Он приехал засвидетельствовать свое уважение государю императору, по случаю… не помню, по какому случаю, но была какая-то причина. То ли рождение наследника, то ли у него самого наследник родился, в общем, этот эмир приехал в Москву праздновать. Мы с Малгосей специально пошли смотреть на процессию и, честное слово, не пожалели. Это было зрелище, доложу я тебе! Самого эмира мы, правда не разглядели, он в карете ехал…

– Что же он, даже не показался, даже в окошечко не выглянул? Не кивнул, рукой не помахал?

– Почему, он все делал, как положено. И рукой махал, и кивал, – тетушка Магдалена живо изобразила жесты, которые двадцать лет назад делал проезжавший по Тверской бухарский эмир, – но много ли разглядишь издалека, да через окошечко. Мы ведь со стороны смотрели, ближе побоялись проталкиваться.

– Очень уж большая толпа собралась, мы боялись, что затопчут, – пояснила горничная.

– Зато свиту видели, во всех подробностях, – продолжала тетушка Магдалена. – Все в чалмах, в халатах каких-то чудных, золотом и серебром вытканных, и драгоценными камнями обвешаны с ног до головы! А уж оружие изукрашено! У каждого на поясе сабля и кинжал, так и горели на солнце золотом, да каменьями. И сапоги не простые. Носки длинные, вверх загнуты, как только бухарцы эти умудряются ходить и не падать? А цветом красные и тоже золотом отделаны – в жизни я больше такой необыкновенной пестроты не встречала, словно стая птиц райских! И еще три закрытых возка ехало, под особой охраной, так говорили, что там он свой гарем вез.

– Как интересно… – прошептала Сашенька.

Тетушка Магдалена неожиданно прыснула:

– А Малгося недовольна осталась! Они, видишь ли, все на лошадях ехали, а она рассчитывала на слонов посмотреть, в крайнем случае, на верблюдов.

– Конечно, очень обидно было, – подтвердила Малгожата. – Уж если ты бухарский эмир, так будь любезен, езжай на слоне. А то собрались посмотреть, а смотреть-то и не на что.

– Как же, а свита? А гарем? – не согласилась девушка.

– Гарем мы не видели, только разговор был, что эмирских жен в тех трех возках везут. А свита… что в них? Люди и люди. Только и интересу, что одеты не по нашему, пестро. Так у них свой обычай. Не на что там было смотреть. Да и говорить не о чем. Вы, панна Магдалена, расскажите лучше, как по той аллее тигра бежала.

– О, это была ужасная история! – тетушка Магдалена с легкостью сменила тему. – Только на свободе оказался не «тигра», как ты, Малгося, выражаешься, а лев. Представляешь, Сашенька, не знаю, что уж там в зоопарке произошло – то ли сторож напился пьян и плохо запер клетки, то ли злоумышленник какой был, но самый старый, самый большой лев сумел выбраться…

В просторный вестибюль гостиницы «Савой», тетушка Магдалена вошла первой. Пока Сашенька разглядывала просторный светлый холл – ковровая дорожка ведет прямо к высокой стеклянной двери, мягкие короткие диванчики стоят вдоль стен и около каждого пальмы в кадках, в углу висит зеленая бархатная портьера, а рядом стойка портье, на которую облокотился пожилой плешивый толстяк – пожилая дама уверенно направилась к стойке. Толстяк, выпрямился ей навстречу, заученно улыбнулся, и с таким же заученным радушием произнес на одном дыхании:

– Добрый день сударыня, рад служить, какие номера желаете?

– Добрый день, Петр Николаевич. Мои обычные апартаменты свободны? – поскольку немедленного ответа не последовало, тетушка Магдалена удивленно приподняла брови. – Голубчик, да что же вы на меня так смотрите, неужели не узнаете? Малгося, как тебе это нравится? Петр Николаевич нас узнавать не желает!

Щеки толстяка порозовели, он внимательно посмотрел на горничную, перевел взгляд на маленького роста старушку, стоящую перед ним, ахнул, хлопнул себя по лбу и воскликнул:

– Госпожа Домбрович! – его дежурная улыбка сменилась искренней радостью. – Сколько же лет вы нас не посещали!? Барышня Малгожата, мое почтение! Ах, право слово, не чаял вас еще увидеть! И совершенно не изменились, совершенно! Сколько же? Ведь лет десять уже, наверное, не бывали у нас?

– Около того, мой друг, – снисходительно кивнула тетушка Магдалена.

– К сестрице вашей направляетесь, в Родники? Вот радость-то для них будет! Их светлость, когда в Москве бывают, тоже всегда у нас останавливаются, по вашей, так сказать, рекомендации. Жаль только, редко они приезжают, все больше у себя в имении проживают. А вы как рассчитываете, задержаться здесь, или поторопитесь госпожу графиню обрадовать?

– Потороплюсь обрадовать. Только отдохнем после поезда, переночуем, а завтра утром дальше поедем.

– Конечно, конечно! Виданое ли дело, десять лет с сестрицей не видались! Или даже больше. Вот уж соскучились, наверное! И устали, дорога-то длинная! Шутка ли, тыщу верст на паровозе! А ведь у нас новости – апартаментов, что вам так нравились, нету больше. Мы горели три года назад, всего правого крыла лишились. Но теперь отстроились, право слово, лучше прежнего. Сейчас я вас устрою, номера, как для вас приготовлены! Вещички ваши в коляске?

Перт Николаевич колобком выкатился из-за стойки, подбежал к дверям, выглянул, махнул извозчику:

– Выгружай!

Дернулся было сам выскочить на улицу, но тут заметил Сашеньку, скромно прячущуюся за широкой спиной Малгожаты. На одно мгновение задержал на девушке взгляд и, за это короткое мгновение, успел оценить ее положение.

– А барышня с вами будет? Наверное воспитанница ваша, госпожа Домбрович? – не дожидаясь утвердительного ответа он поклонился девушке: – Позвольте представиться: многолетний бессменный управляющий отеля «Савой» и искренний почитатель достоинств госпожи Домбрович, Сверчков Петр Николаевич. Буду счастлив, если вы, по примеру благодетельницы вашей, выберете «Савой» постоянным, так сказать, местом проживания при посещениях первопрестольной.