Сесилия Грант - В сетях любви

— Просто мистер Блэкшир. Я продал свое звание. — Он опустил взгляд на ковер, а когда поднял голову, то олицетворял саму деловитость: его уже не отвлекал ни ее голос, ни ее рот. — Зачем вам понадобилось обманом отнимать у меня выигрыш за целый вечер?

— Эти расспросы утомили меня. — Она выразила свое мнение четко и ясно, слова повисли в воздухе, как шеренга выстроившихся во фрунт солдат. — Если вы не можете представить никаких доказательств моего жульничества, предлагаю отказаться от обсуждения этой темы.

Воцарилось молчание. Он сменил позу и, опершись рукой о стену, принялся разглядывать свои пальцы. Мужчины и их руки. Прямо как Эдвард, который тоже озабочен состоянием своих ногтей. Такое впечатление, что они мечтают отрастить их и превратить в… Не дай Бог!

— Это имеет отношение к библиотеке?

И опять это мгновенное ощущение полной обнаженности.

— Не представляю, о чем…

— Избавьте нас от этого, мисс Слотер. Меня и себя. В его голосе появились жесткие нотки, хотя взгляд был устремлен в стену. Обычно таким тоном разговаривают со своими однополчанами. — В этом причина вашей враждебности? А вам не приходило в голову, что я первым оказался в комнате? Что я занимался там своими делами и что у меня не было желания смотреть эротический спектакль?

Он думает, что теперь ей станет стыдно? Ну, если так, то он просчитался.

— Прошу вас, мистер Блэкшир. — Она повернулась лицом к нему. — Я обладаю неповторимой способностью ставить эротические спектакли, если у меня есть желание. А то, что вы видели, спектаклем не является.

С этими словами можно было бы и уйти. Но она осталась. Возможно, в этом были виноваты его глаза. Он посмотрел на ее лицо, и их выражение… Что там Элайза говорила насчет угля? Когда у человека такой взгляд, легко представить, как за его глазами сидит маленький человечек и раздувает угли.

— Поверю вам на слово. — Огонь во взгляде угас и лишь слабо тлел. Он привалился плечом к стене и, опустив руку, чуть выдвинул ее вперед. Она все заметила: и неизменившееся расстояние между ними, и движения руки. Она не могла не обратить внимания: будучи благородной дамой, она успела изучить уловки мужчин. — Я только прошу вас подумать над тем, что это я мог оказаться оскорбленной стороной в той ситуации, — продолжил он. — Вы не допускаете, что напугали меня своим вторжением и я пожелал одного: поскорее убраться оттуда, чтобы не попасть в неловкое положение?

— Насколько я помню, вы не очень спешили.

— Да. Вы абсолютно правы. — Она увидела, что кожа на его щеках и подбородке темнее, чем в верхней части лица. Представив, какова на ощупь щетина, Лидия ощутила покалывание в ладонях. Сейчас три утра — вероятно, он не брился уже почти сутки. — Я собирался спешно уйти, но меня… отвлекли. Вероятно, мне следует извиниться.

— Действительно, следует. — А не придвинулся ли он? Придвинулся. Вот почему ей кажется, будто его низкий, обволакивающий и даже, можно сказать, задушевный голос отдается у нее во всем теле.

— Отлично. — Его глаза вдруг лукаво блеснули. — Я прошу прощения, если нарушил те рамки благопристойности, которые позволяют даме развлекать своего джентльмена-покровителя в публичном месте. Так вы вернете мне мои деньги?

— Боже правый. — Ее голос поднялся на октаву. — Кто научил вас так извиняться?

— Суровая гувернантка, которой я старался как можно чаще выражать свое пренебрежение. А кто научил вас ругаться, как мужчина?

— Не ваше дело. А разве настоящий солдат считает ругательством выражение «Боже правый»?

— Я же сказал, что продал звание. Сейчас я живу по джентльменским правилам, а джентльмены не произносят «Боже правый» в присутствии дам. — Его рот вдруг растянулся в кривой усмешке. Обнажились неидеальные зубы: между двумя передними была небольшая щель. Он дразнит ее, дает понять, что она, по сути, из тех, в чьем присутствии эту фразу как раз и произносят. А еще, возможно, показывает всю абсурдность соблюдения подобных правил с такой, как она.

Порочный, неосмотрительный человек. Кто дал ему право дразнить ее, улыбаться с таким нескрываемым добродушием? Такое впечатление, что он ждет добродушия в ответ. Солдат должен уметь отличать друзей от врагов.

— Отдайте мне деньги, мисс Слотер. — Он заговорил тише, голос был сладким как мед, а тон выражал просьбу. В уголках его глаз все еще искрилось веселье. — Вы мастерски осадили меня и выставили дураком перед всем столом. Пусть это будет вашей местью за то, что я застал вас in flagrante [2] С поличным (фр.). . Вряд ли деньги столь уж важны для вас.

Ага, вот и ответ на вопрос, умнее ли он, чем кажется.

Пожалуйста, скажите мне, какой образ жизни, по вашим представлениям, я должна вести, чтобы деньги не имели для меня значения?

— Содержанки. — Его ответ прозвучал так же сухо, как ее вопрос, медовая сладость голоса исчезла. — Кто-то оплачивает все ваши расходы — от платьев и шляпок до крыши над головой. Возможно, деньги и имеют для вас значение, но, уверяю вас, для меня они значат гораздо больше. Ведь за себя я плачу сам.

Так вот кем он ее считает. Не другом и не врагом, а пустоголовой девицей, у которой все заботы сводятся к новому платью. Она сразу вспомнила картинки из журналов, фривольные и обвиняющие. Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Вы джентльмен. Мужчина. У вас все преимущества.

— Никакое преимущество не оплатит счета за свечи и не починит сапоги.

— Ничего, справитесь. Найдете выход. Только вряд ли такой, чтобы он отвечал тем ожиданиям и тонкому вкусу, что были воспитаны в вас. Но у мужчины все равно существует не меньше сотни приемлемых способов обеспечить себя, тем более в Лондоне. — Ей в голову пришла другая мысль. — И у вас наверняка есть деньги от продажи звания. Сейчас, когда война закончилась, оно стоит немало, гарантирую вам.

— Не сомневаюсь. — В его голосе зазвучало нетерпение. — Но часть вырученных денег уже связана, а оставшуюся часть я должен сохранить полностью, до последнего пенни.

— Тогда я искренне надеюсь, что вы не будете играть на нее.

— Мисс Слотер. — Под таким взглядом у нее должны были бы подогнуться колени. — Я бы оставил это дело, если бы деньги нужны были только мне. Но от этих ста восьмидесяти фунтов зависят многие. Это вопрос крайней важности — чтобы вы вернули их.

Через непреклонный тон на мгновение проступила горячность. Он не лжет. Ему действительно нужны эти деньги, причем для чего-то жизненно важного.

Между прочим, и ей тоже.

— Без доказательства, что я обманула вас, упоминать о многих и крайних «важностях» бессмысленно. — Она на примере покажет ему, каким тоном нужно говорить в подобных случаях. — Думаю, мы оба ничего не выгадаем, если продолжим в том же духе. — Кивнув, она пошла к лестнице.