Джуд Деверо - Укрощение

Роган вонзил кинжал в сердце негодяя, повернул и продолжал поворачивать, пока Северн не оттащил брата.

— Он мертв. Все они мертвы. Как и четверо наших людей.

Страх сотрясал тело Рогана. Не окажись здесь Северна… будь он сам немного более пьян… не услышь его люди чужих шагов… Они могли бы захватить Лайану!

— Немедленно обыскать замок. Каждую кладовую, каждый гардероб [4] В средние века гардеробом называли туалет. В него вешали одежду, поскольку запах мочи отпугивал моль. , каждый сундук, каждый склад оружия. Я хочу убедиться, что ни один Говард не скрывается в укромном уголке. Идите! — бешено крикнул он собравшимся вокруг рыцарям.

— Наконец-то тебе снова есть дело до Говардов! — прошипел Северн. — Но только из-за нее! Ты подверг всех нас опасности: меня, Зареда, себя! Рискнул тем малым, что у нас осталось, и все из-за нее! И тебе плевать, что четверо наших убиты, а еще дюжину ранили, пока ты валялся пьяный, как свинья. И почему? Потому что, видите ли, поссорился с этой женщиной? Однажды ты уже погубил двух братьев из-за первой жены. Может, смерть остальных Перегринов наконец удовлетворит тебя?

В этот момент вниз по лестнице слетела Лайана. Длинные льняные волосы развевались за спиной, туника то и дело распахивалась, обнажая голые ноги. Подбежав ближе, она бросилась мужу на шею и прильнула к нему всем телом.

— Ты жив! — вскрикнула она, не вытирая катившихся по щекам слез. — Я так боялась за тебя!

На секунду Роган забыл о залитых кровью людях вокруг него, о трясущемся от злости брате и прижал к себе дрожащую жену. Какое счастье, что она здесь и не похищена Говардами!

— Я невредим, — прошептал он, осторожно гладя ее по голове.

Но, случайно подняв глаза, уставился в лицо одного из своих людей, служивших еще его отцу и последовавшего в битву за Роулендом. Он брезгливо кривился. Очевидно, ему было противно видеть, как Перегрин, у ног которого лежат двое мертвецов, воркует с женой, вместо того чтобы мстить врагам.

Последние две недели Роган вполне отчетливо сознавал, что рыцари пока что на его стороне, потому что он ни разу не пропустил тренировок и гонял их по ристалищу. Кроме того, они не видели, как Роган сидит с женой в соларе и слушает пение ее дам. Не видели, как Роган позволяет жене помочь ему начертить боевую машину.

Но теперь, глядя в глаза своих людей, понял, что их преданность пошатнулась. Как они могут идти в бой за человеком, который после ссоры с женой так напивается, что не способен вести их в атаку? Разве он сумеет командовать ими? Недаром в крестьянской пьесе говорилось, что он «укрощен», что жена надела на него ошейник и водит на поводке! В то время история показалась ему слишком абсурдной, но теперь он понял, что это чистая правда.

Придется покрепче взять власть в свои руки, прежде чем он окончательно потеряет уважение своих людей.

Роган резко отстранился и оттолкнул Лайану.

— Возвращайся в дом, женщина, где тебе место!

Лайана поняла, как смущен Роган, но гордо распрямила плечи.

— Я помогу. Сколько здесь раненых? — Она повернулась к рыцарям, столь пренебрежительно наблюдавшим за Роганом: — Отнесите этих людей на кухню. Там теплее. И пошлите…

— Повинуйся мне! — прорычал Роган.

— Но здесь раненые!

И раненые, и здоровые не сводили с него глаз, и Роган понял: теперь или никогда.

— Я женился на тебе из-за твоих денег, — громко объявил он, — а не ради твоей красоты или советов.

Лайана отшатнулась, как от удара в живот. Хотела что-то ответить, но горло стиснула судорогой. Мужские смешки больно ранили. Еще бы! Наконец-то этой бабе указали ее место!

Она медленно повернулась и направилась в замок. Роган едва не рванулся за ней, но сумел сдержаться.

— Берите раненых, — велел он. Сегодня он загладит свою грубость. Может, сделает ей подарок. Она прямо вцепилась в ту куколку с ярмарки, так что, может быть…

— Куда их нести? — спросил Северн. В его глазах снова светилось уважение к брату.

— В парадный зал. И пусть лекарь зашьет им раны. Потом приведите мне тех, кто сегодня стоял на страже.

— Да, братец, — кивнул Северн, положив руку на плечо Рогана. Рука показалась тому тяжелой, как олицетворение долга.

— Он сделал это! — гордо объявил Северн Иоланте. — Я знал, что, когда понадобится, он будет с нами! «Я женился на тебе из-за твоих денег. Не ради твоей красоты или советов»! Именно так он ей и сказал. Теперь она, может быть, перестанет вмешиваться в дела Перегринов!

Ио подняла глаза от пялец. Она уже знала все, что произошло вчера.

— И где провел ночь твой мудрый брат?

— Не знаю, — замялся Северн. — Может, со своими людьми! Ему следовало бы взломать дверь спальни! Эту женщину нужно проучить.

Ио молча наблюдала, с какой яростью чешется Северн. До чего же было хорошо, когда он, хоть и недолго, ходил чистым и умытым!

— Ты почти вернул замок к его прошлому состоянию. Твой брат спит со своими людьми и, насколько я понимаю, так же несчастен, как в прежние времена. Полагаю, теперь он не улыбается?

Северн встал и подошел к окну. Заред утверждал, что Северн ревнует, и теперь он неожиданно задался вопросом, так ли уж это неверно? Вчера Северн победил. Заставил Рогана публично отвергнуть жену, прогнать у всех на глазах. И что он получил в результате? Последние двадцать четыре часа были сущим кошмаром. Он и не представлял, насколько изменился Роган с тех пор, как женился на этой женщине. И вот прежний Роган вернулся во всей его красе. Он свирепствовал на ристалище. Сломал руку недостаточно проворному рыцарю. Раскроил щеку другому. А когда Северн запротестовал, получил такую оплеуху, что оказался на земле.

— Ты права, — вздохнул Северн. — Роган просто рвет и мечет.

Иоланта легко читала его мысли. По природе Северн был добродушен, и это одна из причин, по которым она его любила. Но он, как большинство мужчин, не любил перемен. Он обожал, боготворил своих старших братьев, и на его глазах они умирали один за другим, пока не остался один Роган. И сейчас Северн боялся потерять его.

— Каким образом ты намереваешься их помирить? — спросила Ио, вдевая в иглу золотую нить.

— Помирить? Хочешь, чтобы он часами торчал в соларе? Говарды прикончат нас во сне. Они…

— Роган уморит тебя работой, если не исправишь содеянного тобой.

Он открыл было рот, чтобы запротестовать, но сжал губы и вновь уселся.

— Полагаю, она не так уж плоха, — подумав, заметил он. — И может, это место действительно нуждалось в небольшой уборке… то есть в большой, но она не должна была… — Он осекся, не зная, что еще сказать. — Она не должна была забирать его целиком! — выпалил он наконец.

— Она любит его, — напомнила Ио. — Самое страшное, что может случиться с женщиной.