Барбара Картленд - Коронация любви

Всего лишь через несколько минут все ожидания полностью оправдались: выйдя на просторную поляну, Алдрина и Джуро увидели и услышали то, что искали: яркие наряды, блестящие украшения, поющие скрипки цыган.

Весь этот огромный табор без страха и сомнения расположился напротив королевского дворца, однако не со стороны фасада, а с тыльной его части.

Фасад дворца, выходивший на берег реки, выглядел скорее как крепость, чем резиденция правителей. Окна казались темными и безжизненными, да и само здание производило весьма мрачное впечатление.

Однако с противоположной стороны открывалось совершенно иное зрелище: многочисленные широкие окна ярко светились, полные жизни и радости.

Просторные мраморные ступени террасами спускались в огромный двор, на котором и расположились цыгане, празднующие свободу, талант и жизнелюбие.

Многие сотни людей собрались на огромной поляне, а народ все шел и шел снизу, с берега моря, где, как уже знала Алдрина, стоял цыганский табор.

Цыганки были одеты так же, как и она. Столь же привлекательно выглядели они в ярких юбках и расшитых всеми цветами радуги блузах. Так же сияли и переливались их вуали, и так же мелодично позвякивали украшения на их головах и руках.

Алдрина посмотрела на мужчин: среди них легко оказалось узнать представителей знатного сословия, «войводес», на красных куртках которых сияли серебряные пуговицы. Джуро тоже оделся как «войводе»: на его куртке блестели серебряные пуговицы.

Он взял Алдрину за руку и начал уверенно пробираться сквозь толпы людей.

Они подошли к первой из террас, поднимающихся к дворцу. На ней собрались зрители. Едва они подошли, люди подвинулись на просторной каменной скамье, уступив место гостям, и Джуро сел, знаком пригласив садиться Алдрину.

Теперь они располагались немного выше всех остальных, собравшихся на поляне, и хорошо видели и слышали все, что происходило вокруг.

Музыка звучала не отовсюду, а лишь с одной стороны, и, взглянув в ту сторону, откуда неслись звуки, Алдрина увидела около двадцати скрипачей и еще большее количество лютнистов.

В центре поляны ярко горел костер, притягивавший всех своим живым теплом и светом, и вокруг него собирались люди. Джуро начал показывать Алдрине представителей тех цыганских племен, которые он знал:

— Вот цыгане племени Кальдераш, искусные кузнецы, владеющие секретом ковки меди и олова.

Потом он показал на людей, называемых састрары, которые специализировались на работе с железом.

Подошли анаторы, зарабатывающие свой хлеб лудильным ремеслом. Они прибыли из Турции.

Рядом с ними стояли тайары, занимающиеся изготовлением замков, болтов и задвижек.

А вот и лаутары, великолепные талантливые музыканты, чьим мастерством сейчас все и наслаждались.

Подобное смешение образов, красок, наречий и культур не могло не поражать и не притягивать своей сочной яркостью.

Постепенно шум голосов и движение стихли, и вокруг костра образовалось свободное пространство, на котором собрались цыганки. Алдрина поняла, что сейчас должны начаться пляски.

Женщины из племени Кальдераш, украшенные большим количеством блестящих украшений — монеток в волосах, монисто на шее, золотых колец в ушах, — выглядели ярче и эффектнее остальных.

Скрипки заиграли безудержно веселую мелодию цыганского танца, и женщины, взявшись за руки, начали двигаться вокруг костра.

Вскоре они разняли руки, и каждая начала собственный танец. Сначала они двигались медленно и грациозно, но постепенно, словно распаляясь и увлекаясь музыкой, ритмом и звоном украшений, ускоряли свой танец, пока цветные наряды не слились с блеском огня и не превратились в один яркий безудержный вихрь.

Так они танцевали, зажигая всех собравшихся своей неуемной энергией. Затем музыка изменилась, сделалась нежной и чарующевлекущей.

К танцующим присоединились певцы. В хоре были не только женщины, но и мужчины.

Мелодия казалась волшебной, голоса сливались в единстве не только с музыкой скрипок и лютни, но и с теплом костра, со светом звезд и темной синевой неба над головой.

Лунный свет объединял все происходящее на земле, накидывая и на дворец, и на людей вокруг костра серебряную вуаль.

Поначалу пение раздавалось негромко и не слишком уверенно, словно звон небольших серебряных колокольчиков, но понемногу оно, подобно танцу, набирало силу, превращаясь в мощный и призывный поток голосов.

Алдрина ощущала, как звуки увлекают ее за собой: она забыла о своем земном существовании, сердце вылетело из груди и воспарило в ночном воздухе.

Все выше и выше взлетала мелодия песни, и все стремительнее кружились в танце цыганки.

Движения танцовщиц воплощали в себе всю полноту жизни: они точно отражали и мелодический рисунок скрипок, и накал страстей, который несла в себе музыка.

Наконец звучание инструментов достигло таких высот, что танцующим уже не хватало места на земле. Они рвались в воздух. Именно в этот момент и начались знаменитые прыжки через костер. Музыка словно несла людей на своих крыльях, так легко и грациозно они летали над яркими языками пламени.

Душа Алдрины переполнилась. Краски и ритм мощного потока музыки захлестнули ее настолько, что она с трудом выдерживала их наплыв. Казалось, от напряжения сердце разорвется на части.

Музыканты словно почувствовали предел человеческих эмоций и внезапно заиграли совсем по-другому: неистовство, энергия и вызов сменились нежностью, лаской и сочувствием. Казалось, будто после дождя, грозы и бури природа успокоилась, и на небе встала нежная семицветная радуга.

Алдрина затаила дыхание. И тут, неожиданно для самой себя, она обнаружила, что крепко держится за руку Джуро.

Да и сам Джуро смотрел вовсе не на танцующих и поющих цыган, а на свою увлеченную и забывшую обо всем на свете спутницу.

Девушка глубоко вздохнула, словно все это долгое время и не дышала вовсе. Потом, слегка вздрогнув, словно сбрасывая напряжение, вынула свою руку из руки Джуро.

— Я так и знал, что на вас это произведет столь сильное впечатление, — странным, глухим от волнения голосом произнес он.

— Но это же невозможно! Невозможно воспарить духом так высоко! — горячо воскликнула она.

Музыка смолкла. Танцовщицы остановились, подняв руки к звездам.

Совершенное молчание воцарилось вокруг — и среди людей, и в природе, — и эта тишина казалась всем продолжением музыки, улетающей в небеса.

Постепенно гул разговоров ожил. Алдрина тоже начала понемногу возвращаться к действительности и вскоре заметила, что совсем неподалеку от них расположилась слишком шумная группа людей, разговаривающих и смеющихся так, словно они чрезмерно разгорячились от выпитого вина.