Бронвин Скотт - Леди рискует всем

– Каковы правила хорошей хастлерской игры? – Голос Мерседес, стоявшей напротив него у бильярдного стола в очередной маленькой гостинице, в очередном маленьком захолустном городишке, звучал почти как лай. Боже правый, эта женщина сводила его с ума по всем статьям.

Гриир бросил на нее суровый взгляд поверх стола. Решил, если она еще раз задаст ему этот вопрос, он уйдет. Каждое утро в карете она снова и снова зудела: «Назовите, с какого места лучше всего целиться, чтобы сделать отклоняющий удар, наилучший способ разбить пару, каковы самые лучшие защитные удары». Каждый вечер его преследовала практика, практика и практика. До тех пор пока он не научится следовать правильной стратегии даже во сне. И Гриир в итоге научился. Когда не мечтал о Мерседес. После Бошэма она мучила его и днем и ночью. Соблазнительница, которая ласкала мочку его уха в салоне «Милстрем Инн», да так, что он едва не кончил, поселилась в его грезах, заставляя просыпаться в болезненном напряжении. Утром соблазнительница превращалась в мегеру.

– Ну? Каковы правила хорошей хастлерской игры? – повторила она, когда он не ответил на первый вопрос. – Вы собираетесь отвечать?

Гриир положил кий и сложил руки на груди.

– Нет, честно говоря, не собираюсь. – Потом, пройдя мимо нее, вышел через парадную дверь гостиницы в чудесный весенний вечер.

– Гриир Бэррингтон, вернитесь. Я задала вам вопрос.

О да. Свершилось. Он не собирался подчиняться. Во всяком случае, до тех пор, пока не даст ей понять хоть что-то. Гриир шел, не останавливаясь, до самого городского парка, хотя чувствовал почти осязаемую ярость, с которой Мерседес бежала за ним по улице. Он обернулся и посмотрел ей в лицо, остановив своим суровым взглядом.

– Вы можете оставить меня в покое хотя бы раз, черт побери? Чего вы добиваетесь? «Как вы будете бить, чтобы срезать шар, как разбить пару, как скорректировать углы?» Это бесконечно!

Гриир говорил слишком громко, но его это уже не волновало. Он с удовольствием выплескивал не удовлетворенность, сексуальную и всю остальную, которую терпел изо дня в день. Мерседес ответила совершенно спокойно, будто его резкие слова ее совершенно не тревожили:

– Я добиваюсь совершенства, капитан. И если вы хотите того же, чего хочу я, вам лучше стать этим совершенством, потому что мне жаль тратить времени на меньшее.

Она ничего не поняла. Ему хотелось просто заглянуть внутрь ее, увидеть там хоть что-нибудь.

– В Бошэме оно у вас было. Нашлось время и для пикника, и для прогулки по ярмарке. – Гриир сделал жест в сторону парка. – Весна проходит мимо, пока вы сидите, как пришпиленная, в темной таверне, срезая шары и обучая меня жульническим приемам.

В ее серых глазах что-то мелькнуло, и взгляд смягчился. Гнев утих. На какой-то миг Грииру показалось, он заметил в них какое-то подобие грусти. Однако тут же исчезло, сменившись чем-то более привычным для той Мерседес, которую он знал.

– Если я так делаю, значит, оно того стоит. Я смогу насладиться следующей весной. Жизнь предоставляет мне не так много возможностей, капитан. Я должна пользоваться ими, не обращая внимания на весну.

– Прошу, больше никакого «капитана». Зовите меня Гриир. Вы называете меня «капитан», только когда злитесь. – Про свою злость Гриир забыл окончательно. Любопытство пересилило недовольство. – О каких возможностях вы говорите, Мерседес?

– О возможности отправиться в поездку с отцом, – просто и сухо ответила она.

Гриир уловил, что ей не нравится, куда повернул разговор. Взаимоотношения Мерседес с отцом оставались щекотливой темой и, честно говоря, Грииру казались несколько странными. Они разительно отличались от отношений его сестер с отцом. Поведение Мерседес и Локхарта походило скорее на отношения партнеров, чем на отношения отца и дочери.

Странно и то, что временами неукротимая Мерседес стремилась непременно быть рядом с отцом, как любой другой ребенок. Все свое детство Гриир провел, ловя, словно драгоценность, каждую кроху внимания со стороны отца, радуясь редким моментам, когда отец выходил из кабинета и брал его с собой кататься верхом. Даже теперь он страстно желал добиться его одобрения. Он бы хотел, чтобы отец гордился его успешной военной карьерой. Когда они пошли рядом, Гриир бросил на Мерседес задумчивый взгляд. Она так красива, так горделива. Он с трудом мог себе представить, что ей присущи те же желания, что и всем остальным. Впрочем, если бы его спросили, он так же, как и она, не признал бы их. Разговор был исчерпан. Мерседес не позволяла ему углубляться. Оставалось взять ее под руку и сменить тему.

– Я не говорил вам, что вы очень похожи на моего непосредственного командира полковника Дональда Франклина? Мы между собой придумали ему прозвище.

Мерседес удостоила его милостивой улыбкой, которую обычно приберегают для шкодливых шестилетних ребятишек.

– И какое же? Уверена, вы ждете, чтобы я спросила вас об этом.

– Донни-задачник, а иногда мистер Непогрешимость.

– Уверена, вы хотите рассказать, что он такого сделал, чтобы заслужить эти милые прозвища.

– Для него не существовало мелочей. Пуговицы, сапоги, эфесы, если они не были начищены до блеска, с ним делался припадок, как при плохом исполнении маневра.

– Мелочи тоже важны, – запальчиво возразила Мерседес, принимая сторону полковника. Гриир знал, что она так сделает. Просто из упрямства. Он понимал ее. Лучше казаться упрямым, чем беззащитным. – Кроме того, под его началом вы остались в живых, не так ли? Значит, его уроки не прошли даром.

Гриир уловил тонкий намек. Она могла вернуть его к жизни. Вдохнуть искру, которой ей не хватало. Для этого нужно просто слушаться ее. Тем не менее, чтобы продолжить разговор, ему пришлось ответить.

– Пуговицы и сапоги не могут убить вас.

– Я не согласна. Пуговицы, сапоги, маневры – часть необходимой дисциплины. Честно говоря, одно из первых, что я заметила, – прекрасное состояние вашего мундира. Он много рассказал мне о том, что вы за человек.

– Так что я за человек? – Гриир получал истинное удовольствие. Ему ужасно нравилось, когда они вот так вдвоем шли и разговаривали, обмениваясь догадками, которые воспитанные светские люди сочли бы слишком откровенными между мужчиной и женщиной.

– Мужчина, на которого можно положиться. Способен соблюдать заданные правила. – Она бросила на него уклончивый взгляд. – В тот вечер в Брайтоне полковник Франклин не заставлял вас чистить пуговицы, но тем не менее они были начищены. Вы можете сколько угодно ругать правила, но будете следовать им.

Гриир издал недовольное ворчание. Он был не уверен в том, что ее выводы можно считать лестными.