Лавирль Спенсер - Колибри

Мисс Абигейл недоумевала, почему Дэвид сторонится ее. Как бы она хотела, чтобы он снова поцеловал ее, поднял бы ей настроение, но он не делал этого. Палец Дэвида полностью зажил, и мисс Абигейл ужасалась при мысли, что он может уехать, и они больше никогда не увидятся. Когда она пыталась порадовать его какими-нибудь мелочами, он сухо благодарил ее и больше не говорил комплиментов.

Доктор сказал, что можно прекратить давать Джесси настойку опия, и одним солнечным утром он проснулся, слабый, но голодный, как волк, и удивился, что все еще жив. Он напряг свои мышцы, ощутил, как они затекли и ныли от долгого лежания, но мучительные боли утихли. Из кухни доносились голоса, и он вспомнил мужчину, из-за которого оказался здесь. Сколько же дней он пробыл без сознания?

Он не слышал шагов, но каким-то образом понял, что она стоит в дверном проеме. Он оторвал взгляд от деревьев за окном и увидел, что она рассматривает его без прошлого неприятия.

Мисс Абигейл в зеленой юбке и белой батистовой блузке выглядела свежей как весенний листок. Ее коричневые волосы были собраны в аккуратный пучок на шее, кожа цвета персика дышала молодостью. И в первый раз Джесси заметил, как сильно улыбка меняет ее лицо.

– Значит вы выкарабкались, – тихо сказала она.

Он молча смотрел на нее и потом произнес:

– Надеюсь, что да, – и мягко добавил: – Подойдите поближе.

Она замешкалась в нерешительности, но потом медленно подошла к краю кровати.

– Вы заняты? – спросил он, хитро улыбаясь.

– Немножко, – задумчиво ответила она. Он положил руку на зеленую юбку и бесстыдно погладил мисс Абигейл пониже спины.

– Кажется, я вам обязан.

Джесси сотни раз проделывал такое с другими, но только мисс Абигейл повезло подвернуться ему под руку именно в тот момент, когда звук их голосов привлек к двери Дэвида Мелчера.

Кровь бросилась Дэвиду в лицо, и он сухо заметил:

– Так, так...

Мисс Абигейл застыла, объятая ужасом и совершенно беспомощная. Все произошло так быстро. Она пыталась вырваться, но Джесси крепко держал ее и с кривой улыбкой, растягивая слова, произнес:

– Мистер Мелчер – наш мстительный герой, я полагаю?

– Вы лишены всяких приличий! – прошипел Дэвид.

Джесси с усмешкой взглянул на мисс Абигейл:

– А чего я не лишен, Эбби?

– Эбби? – в ярости вскрикнул Дэвид. Мисс Абигейл наконец удалось вырваться

из объятий Джесси, и она устремила глаза на человека в дверях.

– Это... это все не так, – умоляла она Дэвида.

– Нет, так, – уколол Джесси, наслаждаясь моментом, но мисс Абигейл развернулась к Джесси и набросилась на него.

– Заткнись! – выпалила она, сжав руки в маленькие кулачки.

Дэвид бросил на парочку уничтожающий взгляд.

– Я уже второй раз нахожу вас с ним в положении... которое я бы назвал... довольно компрометирующим.

– Второй раз! О чем вы говорите? Я никогда...

– Я видел вас, мисс Абигейл, лежащей рядом с ним, а ваша рука... – Тут он внезапно сжал губы, не в состоянии продолжать.

– Вы лгун! – выкрикнула мисс Абигейл.

– Нет, Эбби, – вставил Джесси, – в те две ночи...

Мисс Абигейл испепелила его взглядом.

– Я бы была вам очень благодарна, мистер... как вас там, если бы вы заткнули свой презренный рот!

– Во время сна вы называли его Джесси, – заметил Дэвид.

– Во время... – Она не понимала. Джесси улыбался, наслаждаясь всем происходящим.

– Я думал, вы настоящая леди. Каким дураком я был, – презрительно сказал Дэвид.

– Я никогда не совершала того, на что вы намекаете. Никогда!

– Да? Тогда как же вы провели прошедшую ночь, если не резвились на траве? Ваши рубашка, руки, ноги...

Она вспомнила все очень отчетливо. Пальцы она запачкала, когда раскапывала древесный уголь, а ноги и ночную рубашку – когда бегала за доктором.

– Он был без сознания, у него началась гангрена. Я ходила за доктором Догерти.

– Да? Я что-то не припомню, чтобы доктор приходил в эту ночь.

– Да, не приходил... Я хочу сказать, его не оказалось дома, поэтому мне пришлось лечить Джесси... мистера Камерона, как я могла сама.

– Кажется, вы лечили его не только горчичниками, – обвинял Дэвид.

– Ноя...

– Оставьте свои объяснения для кого-нибудь, кто в них поверит, мисс Маккензи.

Она была бледнее простыни и сжала руки, чтобы остановить их дрожь.

– Я думаю, вам лучше уйти, мистер Мелчер, – тихо произнесла она. Прямая и напряженная, она стояла возле ухмыляющегося негодяя.

– Да, я тоже так думаю, – согласился он, тоже тихим голосом, и вышел из комнаты.

Он поднялся наверх и с тяжелым сердцем собрал свои вещи. Когда он снова спустился вниз, она стояла посреди гостиной, тщательно стерев со своего лица всю душевную боль.

– У меня нет ботинок, – сказал он с потерянным видом.

– Вы можете надеть папины тапочки и вернуть их с кем-нибудь, кого вы пришлете за своим саквояжем.

Она, закрыв глаза, сцепила руки, потом вновь их разняла.

– Мисс Абигейл, я... – Он сглотнул. – Возможно, я был поспешен.

– Да, возможно, – ответила она резким гоном, не в силах скрыть свою боль.

Он захромал к двери, и с каждым шагом, казалось, обрывалось по одному хрупкому лепестку цветка, который расцвел внутри мисс Абигейл с тех пор, как Дэвид появился в ее доме. Он толкнул дверь, и рука мисс Абигейл непроизвольно протянулась к нему.

– Вы...

Он обернулся, и она стыдливо опустила

– Вы можете взять одну из тростей отца. Не надо ее возвращать.

Он взял трость, с упавшим видом посмотрел на мисс Абигейл и сказал:

– Мне так жаль.

Ей захотелось броситься к нему, взять за руку и сказать: «Это недоразумение. Останьтесь, и мы все уладим. Останьтесь, и мы вместе выпьем лимонада в саду. Мне тоже жаль».

Но гордость оставила ее на месте. Он повернулся и, прихрамывая, ушел.

Она смотрела ему вслед, пока он не повернул за угол и навсегда не исчез для нее. Он был таким нежным и к тому же джентльменом. Эти качества оживили в мисс Абигейл давно увядшие надежды старой девы, но теперь они были перечеркнуты. Не будет лимонада в саду, не будет мягких, из козлиной кожи туфель, которые сказали бы ей, что он вспоминает ее. Будут только тихие полуденные часы с прополкой и сумеречные вечера наедине с сонетами. «Что я сделала, чтобы заслужить такое? – подумала она с болью. – Сохранила жизнь преступника».

В этот момент, словно по наитию, раздался его чистый, бархатный голос.

– Эбби?

Трудно себе представить, чтобы одно слово могло так сильно кого-то разозлить.

– Здесь нет никого с таким именем! – взорвалась она, смахивая слезу.

– Да будет вам, Эбби, – примирительно произнес он громче.

Ей страшно захотелось всадить вилку ем> в горло и разодрать его еще раз! Она проигнорировала зов и отправилась на кухню.