Роузи Томас - Кашемировая шаль

Водитель устроил их в гостевом доме, а сам отправился к своему кузену, который жил неподалеку. Европейцы заняли последние свободные комнаты. Новым беглецам от непогоды придется довольствоваться матрасами, которые разложили на полу в кухне.

— Я могу чем-то помочь? — спросила Меир.

— Нет, — покачал головой Бруно, — но спасибо, что спросила.

— Здесь не очень уютно, зато тепло. Все лучше, чем провести ночь в машине.

Бруно крепче обнял дочь.

— Да, оставаться на дороге было небезопасно.

Меир прекрасно понимала, что штурмовать горные дороги во время снегопада — это глупость, граничащая с самоубийством. Они застряли бы в снегу и, возможно, попытались бы спастись пешком. А поход по пустынной дороге во время снежной бури мог закончиться трагически.

Меир поежилась. Несмотря ни на что, ей не нравилось это место. И не потому, что ему не хватало домашнего уюта. Дело было в другом. Изо всех углов на нее наступала темнота, а воздух пропитался отчаянием и враждебностью. Но на сегодня мрачная каменная келья стала для нее самым безопасным местом. Меир посмотрела на розовые щечки Лотос. Девочка сосала большой палец.

— Мы будем сидеть тихо, как мышки, правда, Ло? — улыбнулась она ребенку.

В комнату вошла еще одна женщина. В руках она держала небольшую кастрюлю, над которой поднимался легкий пар. Бруно взял кастрюлю и поблагодарил женщину. Он сел и ласково спросил у дочери:

— Лотос, будешь ужинать?

Бруно начал кормить ее с ложки разогретыми бобами в соусе и кусочками лепешки. Лотос наполовину выбралась из своего кокона и ела с аппетитом, размазывая соус по щекам и подбородку.

— Мы всегда прихватываем с собой пару банок. Лотос ест это с большим удовольствием. — Бруно понизил голос и добавил: — Боюсь, в скором времени мы все можем перейти на такую диету.

Тем временем женщины поставили на огонь почерневший от сажи котел, затем сели прямо на земляной пол и начали чистить и нарезать лук. Овощи полетели в котел. Мужчины одобрительно загудели и, видимо, принялись поторапливать хозяек.

— Мы здесь всего на одну ночь, — весело возразила Меир.

Но Бруно не разделял ее оптимизма.

— Надеюсь, так и будет, — мрачно отозвался он.

Бруно был опасным и привлекательным одновременно. Черные брови сошлись на переносице, взгляд твердый и открытый. Карен была полной противоположностью мужа, их союз как раз подтверждал правило «противоположности притягиваются».

Лотос доела свои бобы и потянулась к кастрюле, чтобы проверить, не осталось ли еще немного на дне. Разумеется, она вымазала маленькие ручки в саже. Бруно достал носовой платок и тщательно вытер ладони Лотос.

— С грязными руками не пускают в кроватку, — терпеливо объяснял он. — Ты же не хочешь все перепачкать, правда?

Затем Бруно достал из кармана яблоко, очистил его и разрезал на четыре части. Лотос с удовольствием захрустела четвертинкой. Последний кусочек она дожевывала медленно, глазки у нее слипались.

— Пора спать, — прошептал Бруно. Он укутал ребенка в одеяло, покрепче прижал к себе. Затем бросил взгляд в сторону кипящего казана и женщин, готовящих еду. — Может, поужинаем вместе? — предложил он Меир.

Приглашение прозвучало довольно холодно и по-деловому, но в уголках его губ притаилась улыбка.

— Конечно. С удовольствием, — ответила Меир.

Бруно вышел. Меир прислонилась к стене и стала наблюдать за работой поваров. Печь гудела, кухню заполнил запах варящихся овощей. Узкое окно покрывал конденсат, крупные капли скатывались на подоконник, но в кухне теплее не становилось. Меир подумала, что вполне могла оказаться где-то в снежном плену в компании израильских мальчиков, но, к счастью, она была с Беккерами и поблагодарила всех богов за то, что они нашли пристанище в Ламаюру.

Минут через пятнадцать вернулся Бруно. Отряхнув с себя снег, он присел на матрас рядом с Меир. Водители внимательно смотрели на них, но через некоторое время потеряли к ним интерес. Как только это произошло, Бруно достал из вместительного кармана флягу, затем — пару металлических стаканчиков. Один протянул Меир.

— Это коньяк, — пробормотал он и налил понемногу в стаканчики.

Они отсалютовали друг другу. Бруно сделал большой глоток. Меир последовала его примеру. Алкоголь быстро согрел ее промерзшие косточки.

— Как дела у Карен?

— Лежит на кровати. Читает какие-то свои буддистские тексты. Я положил Лотос рядом с ней, и она тут же заснула. — Бруно помолчал. — Моя жена, она очень любит командовать, любит, чтобы все было, как она задумала, поэтому неожиданные ситуации, когда она не может ничего изменить, выводят ее из себя. Думаю, буддистское мировоззрение не подходит людям с таким характером. Кажется, буддисты призывают укрощать свои желания. Честно говоря, не знаю, как она справляется с этим и продолжает обучение.

Их взгляды встретились. Бруно в общении был весьма сдержан, даже суховат, но в целом производил впечатление умного и веселого человека. В чем-то он вел себя как типичный швейцарец, но в чем-то отходил от стереотипов. Это делало его привлекательным и интересным.

— Ты исповедуешь какую-нибудь религию? — спросила Меир.

Бруно отрицательно покачал головой.

— Нет, а ты?

— И я нет. Но мой дедушка был миссионером. Он и моя бабушка работали в Уэльской пресвитерианской миссии в Лехе.

— Поэтому ты решила приехать сюда?

— Недавно умер мой отец. Его родители были частью нашей жизни, потому что жили рядом, но мы почти ничего не знали про бабушку и дедушку по материнской линии. Мама умерла, когда мне было пятнадцать, и эту часть семейной истории мы потеряли вместе с ней. Я хочу восполнить эту потерю.

Меир почти никогда не говорила о матери, даже с Хэтти. Она инстинктивно оберегала рану, которую оставила в душе ранняя смерть мамы. Почему она рассказывает Бруно Беккеру о своей личной жизни? Подумав об этом, Меир внезапно осознала, что с самой первой встречи ей ни разу не удалось рассказать о себе Карен. Всегда что-то мешало. Может, дело в Карен? Она как пламя, и рядом с ней все горит только ее огнем. А сейчас непредвиденное стечение обстоятельств — снежная буря, пристанище под монастырскими стенами — побудило Меир откровенно поговорить с мужем Карен.

Она сделала еще один глоток коньяка. У нее почему-то дрогнула рука, и край металлического стаканчика стукнулся о зубы.

— Продолжай, — негромко сказал Бруно.

Она рассказала ему о шали и о том, что ей удалось узнать в Лехе и Чангтанге. Бруно слушал внимательно. Он расслабленно прислонился к стене, но продолжал внимательно изучать ее лицо. Женщина бросила горсть риса в кастрюлю, запах баранины наполнил кухню. Бруно понравилась история о Церинге и его дяде, в особенности его поразило то, что старик сохранил детские воспоминания о радио в доме миссионера.