Роузи Томас - Кашемировая шаль

— Ваш муж тоже погиб?

Аруна сделала шаг из угла комнаты. Кэролайн повернулась лицом в ее сторону, попыталась что-нибудь разглядеть бесцветными, почти ослепшими глазами.

— Ральф? Нет. Он был очень смелым, он победил. Мне жаль, дорогая, я не знаю никого по имени… Кстати, как звали вашу бабушку? Аруна, бокал нашей гостьи пуст. Аруна, куда ты ушла?

— Спасибо, думаю, мне не стоит злоупотреблять вашим гостеприимством. — Меир потянулась за своим рюкзаком — пора было уходить.

Кэролайн заволновалась:

— Пожалуйста, останьтесь! Мне редко удается поговорить с новым человеком.

Меир стало не по себе. С Кэролайн Боуэн было что-то не так. Возможно, сказывался ее почтенный возраст, возможно, изоляция и необходимость долгими днями сидеть в четырех стенах.

— Я не хочу утомлять вас.

— Вы меня не утомляете. Знаете, у меня масса времени для отдыха. О чем мы говорили?

— Вы рассказывали о войне и о вашем муже. С тех пор вы все время жили в Шринагаре?

Аруна снова подала Меир знак, явно желая прекратить этот разговор. Кэролайн его тоже заметила и беспечно махнула рукой:

— Нет. Когда мне исполнилось сорок пять, я вернулась в Англию, а Миртл с мужем остались тут. Многие тогда уехали, а они остались… После разделения все изменилось. Не стало старой Индии. А Кашмир… Ох, это очень грустная история. Аруна, ты не помнишь, каким тогда был Кашмир. Было очень весело. Такие чудесные времена! — Кэролайн закрыла глаза.

Наверное, образы ее внутреннего взора были намного ярче, чем те, которыми снабжали ее слабые глаза.

— Я много болела. Меня отправили в Англию, в дом для престарелых. К тому времени, когда я поправилась, вернее, когда они решили, что я поправилась, умер мой муж.

«Они решили? — подумала Меир. — Интересно, кто это — они? Может быть…»

— Дорогая, вы замужем?

Меир улыбнулась:

— Нет. У меня были парни, но еще ни с кем мы не доходили до точки, после которой брак стал бы необходимостью.

Кэролайн была в восторге:

— Вы очень смелая и независимая. Я завидую вам. Значит, вам не грозит участь стать вдовой!

— Ну, если я так и не выйду замуж, то нет.

— Это чудесно. Советую вам не менять своих убеждений и никогда не выходить замуж.

Они обе рассмеялись. Снова Меир увидела лицо молодой Кэролайн и снова промелькнула мысль, что оно ей почему-то знакомо. Сейчас она почти ухватила эту мысль за хвост, но той вновь удалось юркнуть в дебри подсознания.

— А что произошло потом? — спросила Меир.

— Когда?

— После смерти мужа.

— О, вам это будет неинтересно. Страна, в которой я выросла, сильно отличается от теперешней Англии. К тому времени, когда я наконец поняла, чего хочу от жизни, Индия стала мне гораздо ближе, чем Англия. Поэтому я вернулась сюда и решила остаться здесь до конца своих дней. Мне удалось все устроить, хотя это и потребовало больших затрат.

— Пора принимать лекарства, — сказала Аруна, беря со стола поднос.

Почти пустая бутылка джина звякнула о тоже почти пустую бутылку тоника.

Меир подумала, что Кэролайн живет на небольшую пенсию и здесь, в Индии, ее сбережений хватит на дольше, чем в родной Англии. Аруна вышла из комнаты. Меир взяла рюкзак и повязала голову платком из коричневой пашмины.

— Мне пора.

Едва она произнесла эти слова, в ее голове словно что-то щелкнуло. Она изумленно посмотрела на лицо пожилой женщины и почти в ту же секунду узнала ее. Она достала из рюкзака заветный сверток с шалью.

— Но перед тем, как я уйду, можно вам показать кое-что? — Она встряхнула шаль, и та мягко легла на колени миссис Боуэн.

В комнате стало очень тихо. Кэролайн взяла шаль в руки и поднесла к глазам, сжала в горсти мягкую шерсть, глубоко вдохнула легкий аромат индийских пряностей, который все еще хранила старая ткань, внимательно всмотрелась в цвета яркого кашмирского лета.

Меир показалось, что пауза растянулась на целую вечность.

— Откуда у вас эта вещь?

— Шаль принадлежала моей покойной бабушке.

Кэролайн тяжело вздохнула и прошептала:

— Жаль, я не могу рассмотреть вас.

Меир опустилась на колени рядом с пожилой женщиной. Чуткие пальцы Кэролайн исследовали ее щеки, подбородок, овал лица.

— Вы из Уэльса, я правильно запомнила? — прошептала она.

— Да. Мою бабушку звали Нерис Уоткинс. У меня есть фотография, на которой вы стоите рядом с ней. Судя по всему, она была сделана здесь, в Шринагаре.

— Нерис была моей лучшей подругой. А это, — Кэролайн сжала в руках мягкую ткань, — шаль Захры. Ее приданое.

В комнату зашла сиделка с подносом, уставленным лекарствами. Меир и Кэролайн замолчали. Каждая держала край яркой кашемировой шали, и со стороны могло показаться, что шаль соединила прошлое и настоящее.

Глава 10

Наступила зима. В первых числах декабря 1941 года японские войска вторглись на территорию Малайи. Несмотря на численное превосходство, индийская армия, защищавшая побережье, была разгромлена. Императорская армия продолжала продвигаться в сторону Сингапура, занятого войсками Коалиции. В тот же день японцы атаковали базу тихоокеанского флота военно-морских сил США в гавани Перл-Харбор.

Европейская война достигла Азии. Америка впервые в своей истории объявила всеобщую мобилизацию. Далеко от Шринагара капитан Ральф Боуэн получил приказ вернуть одиннадцатую дивизию пехоты в Сембаванг и защитить расположенную там военно-морскую базу. В это же время Арчи МакМинн, инженер Индийских железнодорожных путей, надел долгожданную военную форму и приступил к выполнению боевого приказа. Поезда под его надзором должны были осуществлять поддержку войск в Малайе и вывозить раненых.

По ту сторону Гималайского хребта преподобный Эван Уоткинс по велению совести проповедовал в полупустом зале пресвитерианской миссии, а вечера коротал в крошечной жилой комнате, слушая новости заграничной службы Би-би-си. Холод и осознание тщетности своих усилий делали его жизнь невыносимой, единственным утешением была мысль о том, что Нерис пребывает в относительном комфорте и безопасности в Кашмирской долине. Он скучал по дому в Лехе, по шуму и гаму, с какими дети носились по классной комнате, и даже по стряпне Дискит. Он смиренно молился, прося Бога о мужестве и стойкости духа, которые помогли бы ему пережить суровую зиму и выносить холодные, непонимающие взгляды местных жителей. Он молил Бога, чтобы скорее пришла весна и он смог встретиться с любимой женой.

Для Нерис Шринагар обладал очарованием зимней сказки, неведомой для летних залетных птиц. Дым от бесчисленных очагов и костров поднимался в белые небеса, голые ветви деревьев охранялись бдительной стаей ворон, в промерзлой тишине звонко цокали копыта лошадок, запряженных в танга [35]. Однажды утром Нерис заметила корку льда на озере. Лед был похож на масляную пленку. На следующий день он превратился в блестящие твердые чешуйки, как у огромной змеи, а потом в монолитную глыбу. Камышницы и трясогузки расписывали припорошенный снегом лед узором из остроконечных следов. Гирлянды сосулек украшали резные карнизы. Пораженная этой красотой, Нерис спросила у Миртл: