Роузи Томас - Кашемировая шаль

— Ты уверена, что справишься? Я могу оставить тут мою дорогую девочку?

Его слова и забота тронули ее до глубины души. Нерис поцеловала его в макушку, он повернулся и крепко ее обнял.

После ухода Райнера Нерис потушила все свечи, кроме одной. Она лежала в постели и смотрела на тени, исполнявшие загадочный танец на потолке. Не было слышно ни звука — только поскрипывание веток над крышей, — и она вдруг осознала, что счастлива. Нерис не вернулась бы в дом на озере, даже если бы могла.

***

Медленно тянулись дни и недели. Уже в начале холодного января несколько раз она хотела все бросить и вернуться в Шринагар, но все же не делала этого. Она вела постоянную битву за еду, тепло, возможность спокойно спать и видеться с детьми. Малышей сначала сторонились, а потом их приняли в шумное племя детей, и они все вместе играли или спали, пока деревенские жители занимались работой. Со временем Фейсал перестал грустить. Он быстро понял, что за дверью Нерис его ждут еда, тепло, игры и даже музыка и танцы. Он приходил к ней так часто, как только мог, мальчик практически поселился у нее. Постепенно к ней начали приходить и другие дети. Они садились в кружок, Нерис рассказывала им сказки, пела песни, и все вместе они рисовали картинки. Иногда Райнер привозил детям цветные карандаши, бумагу, конфеты и цветные стеклянные шарики.

А потом был замечательный день. Однажды в полдень, занимаясь своими делами, она заметила, что одна из женщин направляется к ее дому. Эта женщина продавала молоко, овощи, йогурт и позволяла Нерис собирать хворост для растопки рядом со своим домом. Как только Нерис заметила ее, женщина закрыла шалью лицо и попыталась уйти, но валлийка остановила ее и уговорила выпить чашку чаю. Они смогли поговорить, правда, вместо слов они в основном использовали жесты и улыбки. После этой встречи начали приходить другие женщины с детьми. К началу февраля Нерис удалось организовать небольшую классную комнату в соседнем пустующем доме. У нее почти ничего не было для обучения детей, гораздо меньше, чем было в Лехе, но ей хватало сил по нескольку часов в неделю развлекать малышей. Они сидели с удивленными мордашками, смеялись и хлопали в ладоши, но запоминали, что было на уроке, и если на следующий день Нерис пела им другую песню, дети протестовали и топали ножками.

В деревне, расположенной на полпути между Кашмирской долиной и Канихамой, находилась школа, которую обычно посещали дети, но зимой родители не хотели отпускать детей так далеко и предпочитали, чтобы они оставались дома и помогали старшим. Иногда мальчиков отправляли учиться в медресе, но не все семьи могли позволить себе оплачивать обучение. Сначала к школе Нерис в деревне отнеслись с подозрением, но потом поддержали ее инициативу, и она стала частью общины.

— Английский, — сказал Зафир, дед Фейсала. — Пожалуйста, научи детей английскому.

К англичанам в Кашмире относились не очень хорошо, да и в сторону Индии посматривали косо, желая скорейшего отсоединения и независимости, но по-прежнему понимали, что знание языка открывает перед ребенком широкие перспективы. Нерис делала все, что могла. Дети послушно тянули за ней слова чужого языка — «нос», «рука», «шляпа» и так далее. Нерис вспомнила Лех и Эвана. Он одобрил бы ее поступок. Наконец-то.

Только Фарида продолжала грустить. Иногда она появлялась на пороге школы, но вскоре срывалась и убегала, и ее не видели целый день.

Райнер рассказывал Нерис новости о нападении японцев на Сингапур, о битвах в Ливийской пустыне, передавал приветы от Миртл и Кэролайн, а однажды предупредил, что вскоре уедет из Шринагара.

— Куда ты поедешь? — спросила Нерис.

— Я умею кое-что. Я тоже хочу быть полезным, — ответил он.

Когда она не занималась детьми, то с удовольствием наблюдала за работой ткачей. На краю деревни, там, где ручей бежал между камнями и льдом, она обнаружила мастерскую красителей. Нерис смотрела, как нити опускают в медный чан с горячей краской, как белый пар уносится к бесцветным облакам. С помощью длинных палок красильщики вынимали мотки шерсти из чанов, проверяли качество и степень окрашивания. Чистая вода и натуральные красители давали уникальные цвета: нежно-розовый, голубой, желтый. Нерис не уставала восхищаться насыщенными цветами в мастерской ткачей. Мастера, работающие с шерстью, оказались более общительными, чем ткачи, которые просто отворачивались к своими бобинам, игнорируя ее присутствие. Красильщики быстро привыкли к ее визитам. Через некоторое время женщины решили показать ей, как работать за прялкой, но Нерис оказалась слишком неуклюжей. Все смеялись.

За все это время шаль с павлиньими перьями стала длиннее на ладонь. Ее ткал молодой, худой как спичка мастер в красной тюбетейке. Он постоянно тер покрасневшие глаза и иногда, отдыхая от кропотливого труда, смотрел на белые горы вдали.

Однажды утром, в середине февраля, Нерис проснулась не на рассвете, как обычно, а днем. Было поздно. Мальчик, который выпасал стадо коз, уже прошел мимо дома, она слышала звон колокольчиков на шеях животных и посвистывание пастуха. Стадо ушло на холмы. Ей не нужно было смотреть на часы. Время в деревне можно было определять по работе, которую выполняли в мастерских и на полях. Дни становились длиннее, морозы постепенно отступали, появилась надежда, что нескончаемую зиму когда-нибудь все же сменит весна. Мысль о весне заставляла ее сердце биться быстрее. Из окна ей было видно раскидистое дерево, которое росло в центре площади. Ей вспомнилось лето. Нерис разожгла огонь в печке, наполнила чайник водой и поставила его на плиту. Когда вода наконец вскипела, Нерис приготовила чай, села в кресло, завернулась в фирен и стала греть руки о чашку. Сейчас прибежит Фейсал. Стоило ей подумать о нем, как она услышала рядом с домом топот маленьких ножек, и в дверь настойчиво постучали. Маленький мальчик забежал в комнату и уселся возле теплой печки. Нерис торжественно пожелала ему доброго утра.

— Доброе утро, — с гордостью ответил мальчик.

Он быстро запоминал английские слова. За эти два месяца он стал выше и сильнее. Он больше не прятался, не жался по углам. В это утро он прибежал с мячом и, как всегда, стал многозначительно поглядывать на кашу и яйца.

— Голодный? — спросила Нерис, показывая пальцем на рот.

— Да, — ответил мальчик и вернулся к своей игре.

Фейсал был хорошей компанией. Он был любопытным, любил играть, быстро запоминал все, чему его учили. Нерис скучала по Миртл и Кэролайн, Райнер тоже не баловал ее частыми визитами (из-за отсутствия бензина), но Нерис не жалела о том, что уехала из Шринагара. Успехи учеников убеждали ее в правильности принятого решения. Над рисовой кашей поднимался ароматный пар. Она дала Фейсалу ложку и посадила за стол.