Роузи Томас - Кашемировая шаль

В углу зала убрали столы, музыканты начали устанавливать инструменты на сцене с милой иллюминацией из старомодных разноцветных ламп. Меир, Дилан и Эйрлис перебрались в бар. Откуда-то снизу послышался высокий щебечущий голос:

— Меир, здравствуй, милая! Ты — вылитая бабушка.

Она посмотрела вниз. На углу стола примостилась пожилая леди в синем парчовом платье с узором из белых гвоздик и папоротников. Выглядела она потрясающе — модная и стильная старушка, — поэтому все обращали на нее внимание. Меир присела на пустой стул рядом с ней.

— Добрый вечер, меня зовут Меир Эллис, — представилась она. Она решила, что пожилая леди просто обозналась.

— Я знаю. Я сказала, что вы похожи на Нерис. А еще я помню вашу маму совсем маленькой девочкой. Она родилась сразу после возвращения Нерис и Эвана из Индии. Гвэн стала потрясающим сюрпризом для Уоткинсов.

Нерис родила в сорок один год. Меир специально уточнила даты, поскольку надеялась, что ее мама (а, значит, и она сама) была тесно связана с Индией, но, как следовало из «Надежды и славы Господа», пастор с женой покинули индийскую миссию в 1947 году, а Гвэн родилась в 1950-м.

— Вы очень похожи на Нерис, а ваш брат — на отца.

— А я на кого похожа? — спросила Эйрлис.

Она не пропустила ни одного слова из их разговора, хотя в это время болтала с братом Тала и заказывала напитки. Старушка поджала губы.

— Да, Гвэн очень гордилась вами. Лучшая ученица в школе. А сейчас вы, кажется, работаете доктором, правда?

Дилан обнял сестру за плечи:

— Консультант целого отдела.

Эйрлис улыбнулась и слегка порозовела от удовольствия. Выпив бокал вина, она расслабилась, помолодела и выглядела почти беззаботной.

— А вы дружите с нашим Талом?

Объяснения, включающие истории двух соседствующих ферм, нескольких браков и дальнего родства, показались им слишком пространными, поэтому Меир и Эйрлис вежливо кивнули. Миссис Пэрри рассказала, что девочкой слушала проповеди мистера Уоткинса, еще до того, как родилась Гвэн. Во время школьных каникул она помогала Нерис присматривать за ребенком, пока та занималась домашними делами. Двадцать пять лет назад умер ее муж, и миссис Пэрри переехала к сестре в Кернарфон.

— Но наша деревня навсегда осталась для меня родной.

«Именно так все и обстоит в нашей жизни, — подумала Меир. — В выходные площадки перед коттеджами и парковки забиты машинами, но если не обращать на них внимания и смотреть только на поля, каменные стены, холмы и долины, то течение времени в этом мире почти не заметно». Она посмотрела на Эйрлис и поняла, что сестра думает о том же. Дом был продан, но они не лишились своего места в этом маленьком мирке, поскольку остались частью этого общества. Меир была счастлива, что вернулась в деревню и смогла повеселиться на свадьбе Тала. Хорошо, что Эйрлис настояла на поездке. Через приоткрытую дверь Меир увидела вальсирующие пары. Тал вывел свою жену в центр зала, и они начали танцевать.

— Расскажите нам о маме, — попросила Эйрлис.

К разговору присоединился Дилан. Отпрыски семейства Эллис сейчас напоминали птенцов в гнезде. Они открыли клювы и выпрашивали крохи информации о своей маме. Миссис Пэрри важно кивнула. Наверное, ей нравилось такое внимание к своей персоне.

— Девочка была драгоценным даром. Вашему дедушке исполнилось пятьдесят лет, когда она появилась на свет. Нерис и Эван безумно любили ее. Я помню мистера Уоткинса в черной сутане, он шел по улице, а маленькая Гвэн держала его за руку. На ней были пальто и маленькая шляпка. Она выглядела как настоящая принцесса. Когда они были вместе, казалось, весь мир переставал для них существовать. Замечательная, счастливая семья.

Эйрлис украдкой вытерла уголок глаза, но потом быстро выпрямилась и расправила плечи. В соседней комнате громко играла музыка и танцы шли полным ходом. Миссис Пэрри потягивала свой напиток.

— Они же поколесили по миру, да? Нерис и Эван? Они долго жили в Индии. Для нас, простых деревенских жителей, это было чем-то за гранью реальности. Наверное, они часто вспоминали те времена.

Меир вспомнила смеющееся лицо бабушки, снятой на фоне озера и цветущих лотосов. Кэролайн сказала, что фотографировал ее красавчик Райнер Стамм. Меир очень хотелось увидеться с Бруно Беккером. Бруно мог рассказать ей об этом швейцарце, но она не знала, как спросить о нем. Ну не так же: «Мне очень жаль, что с твоей дочерью случилось такое несчастье. А теперь расскажи мне о делах минувших дней». Но ей не только нужна была информация, она хотела его видеть. Миссис Пэрри наклонилась вперед и потрогала узел шали Меир.

— Нерис всегда говорила, что лучшие годы жизни она провела в Кашмире.

— Правда?

— Наша Меир три месяца была в Индии. Она посетила города, где жила и работала Нерис, — сообщил Дилан.

Пожилую леди это не очень впечатлило.

— Там все изменилось, как и везде, — сказала она.

Миссис Пэрри, в отличие от Кэролайн Боуэн, трезво смотрела на мир.

В бар вошел Тал. Галстук у него съехал набок. Растрепанный и разгоряченный после танцев, он выглядел счастливым. Тал подошел к Меир:

— Можно пригласить тебя на танец?

Он взял ее за руку и повел в гущу танцующих. Вокруг толкались потные и веселые сельчане. Меир заметила в толпе Энни. Она сняла вуаль и тиару, мягкие локоны рассыпались по плечам. Тал танцевал, как всегда: наступая на ноги и толкаясь. Он посмотрел в глаза Меир и засмущался. Она вновь ощутила себя шестнадцатилетней, тогда Тал был очень близким ей человеком. Вполне возможно, тогда они танцевали под эту же музыку. Разговор с Бруно в Ламаюру, ее настоящее, ее прошлое слились в один поток. Ей было и шестнадцать, и тридцать, она была и в Уэльсе, и в Индии.

— А как насчет джайва, Тал? — крикнула она ему.

Тал вытер пот со лба и улыбнулся:

— Давай, Меир!

Он быстро-быстро закружил ее. Перед глазами Меир замелькал узор ее драгоценной кашемировой шали, цвета которой за семьдесят лет не потеряли яркости.

Весь день и весь вечер она вспоминала. Прошлое виделось ей причудливой мозаикой, она думала о своем детстве, о юности, о разрушенной миссии в Лехе, о Дилане и Эйрлис, о Шринагаре, Хэтти, Тале, о маме и папе, о плато Чангтанг, о Нерис, монастыре в горах, племянницах и племянниках. Лотос. Голова кружилась, она едва справлялась с потоком мыслей. Наверное, это и означает стареть. Воспоминания начинают перекликаться с теперешними событиями, и постепенно временной разрыв между прошлым и настоящим исчезает и все события начинают восприниматься как единое целое. Наверное, нечто похожее переживала и Кэролайн Боуэн, сидя в гостиной в Шринагаре, и миссис Пэрри, коротавшая время в углу бара. Меир запнулась и почти упала в объятия Тала. Он помог ей восстановить равновесие.