Кейси Майклс - Испепеляющая страсть

— Ну и шуточки у вас, сударь, — сказала она с величайшим презрением. — Граф собирается подружиться с незаконнорожденной служанкой. Как великодушно с вашей стороны, милорд!

Она смерила его взглядом с головы до ног, а затем весьма невежливо усмехнулась:

— А не пошли бы вы ко всем чертям, Кевин, старина?

Джилли повернулась было к дверям, но неожиданно была схвачена мертвой хваткой за руку повыше локтя и весьма бесцеремонно развернута на 180 градусов. Несвойственное, вообще-то, графу мягкосердечие сыграло с ним злую шутку и едва не заставило совершить роковую ошибку. При выработке тактики он отдал приоритет интересам Джилли, а не своим собственным. Непобедимый Кевин Ролингс, мечта всех лондонских дебютанток, давно уже взял себе за правило не думать о чувствах женщин. Именно это делало его холодное обаяние неотразимым.

В тех кругах, где он вращался, — как высших, так и низших — не было нужды в доброте. Леди не нуждались в нежности и заботе, ибо представляли собой либо умных куртизанок, прошедших огонь и воды, либо матрон общества, состязательниц в светских крысиных бегах, либо отлично защищенных, обожаемых маменькиных дочек. Внутри этих групп он находил все женское общество, в котором нуждался, и старательно избегал незащищенных одиночек, подобных Джилли.

Если бы Джилли была невинна в общепринятом смысле этого слова — то есть была бы, так сказать, неоперившейся пташкой, — его тактика лести и предложение дружбы были бы, несомненно, с благодарностью приняты. Но Джилли была странной смесью наивности и вековой мудрости, взятых в непонятном соотношении и помещенных в этот тонкий, но прочный сосуд.

Короче говоря, отвергнутый в своих лучших намерениях подольститься к девушке и найти к ней подход, граф обнаружил, что пляшет под ее дудку.

Довольно! Он не позволит этой мисс Форчун внушать ему ложное чувство вины. Черт, что за мерзкое имя!

Вот почему Джилли, не успев понять, что, собственно, происходит, буквально пролетела через всю комнату к старинной софе и бесцеремонно была водворена на нее, причем поднялась такая пыльная буря, что чуть не скрыла ее хрупкую фигурку от глаз графа. Когда пыль наконец рассеялась, она взглянула снизу вверх на своего мучителя. С ее губ готовы были сорваться слова, которых ни одна высокорожденная леди никогда в жизни не произнесла бы, однако они застыли на ее губах, как только она увидела выражение лица, маячившего над нею. Лицемерная усмешка исчезла бесследно. Исчез и теплый огонек в голубых глазах: Дружеское выражение — приятная во всех отношениях светская маска — также исчезло.

Рот был сжат в тонкую линию, глаза словно две твердые льдинки, от их взгляда кровь застывала в жилах, это было совершенно новое лицо — лицо воина или короля.

— Я бы настоятельно рекомендовал вам остаться и выслушать то, что я хочу сказать, — тихо, с расстановкой произнес этот незнакомец.

Джилли не была стыдливой мимозой — иначе она бы не выжила. Но она также не была дурой. Она поняла, что проиграла, и решила временно отступить. Она откинулась на мягкие подушки. Не желая окончательно капитулировать, она, однако, осмелилась сказать:

— Что ж, говорите, — и удержалась от того, чтобы помассировать свою руку, которую наконец выпустили из мертвой хватки.

В коротких и точных словах Кевин обрисовал последнюю волю Сильвестра Ролингса, закончив свою речь предложением брака, настоящего, не фальшивого, так как это единственный выход из создавшегося положения, который он видит.

Джилли не согласилась, она даже не изъявила желания обдумать это предложение, более того, не проявила такта, презрительно сказав:

— Если бы у вас была хоть малая толика гордости, вы бы безоговорочно отвергли это волеизъявление.

— Гордость — опора самодовольных хлыщей и награда дураков, — парировал Кевин раздраженно. — Кроме того, я не могу позволить себе поддаться эмоциям.

— Что ж, у меня нет ни малейшего желания следовать указаниям этого старого извращенца. Зачем мне связывать свою жизнь с легкомысленным фатом, готовым жениться на ком угодно, даже на незаконнорожденной, хуже того, незаконнорожденной дочери самого графа, ради денег? Честно говоря, — добавила она с каким-то сдавленным, булькающим смешком, — мне кажется, трудно даже сказать, кто больше потеряет от этого брака. Вы, сэр, нравитесь мне не больше, чем я вам. Ох, — вырвалось у нее помимо воли, — еще неизвестно, кто худший подарок — незаконнорожденная служанка или светский хлыщ?

Граф вежливо изучал свои ногти, давая Джилли возможность выпустить пар и проявить всю свою враждебность. Лишь после того как она высказалась, он снова заговорил.

— Мне предстоит связать свою жизнь с неразумным существом, подкидышем, неведомой зверушкой, отбросом общества, неотесанной представительницей варварского племени. Честно говоря, мысль о браке с вами ужасает меня — особенно учитывая то, что в обществе я привык вращаться среди совсем других женщин.

Усевшись в кресло прямо напротив Джилли, он продолжал:

— Достаточно сказать, что это не будет браком двух сердец, желающих биться как одно. Если бы существовала хоть малейшая возможность избежать этого брака, я ухватился бы за нее с не меньшей охотой, чем вы. Так что вам предстоит немало огорчиться, узнав, что даже я, известный своим умом и к тому же доведенный до отчаяния человек, вижу в этом браке единственный выход из сложившейся ситуации. Дав себе труд подумать хотя бы в течение нескольких минут, вы также, я более чем уверен, придете к этому выводу, ведь вы неглупая девушка. Мы можем, по крайней мере, — предложил он, — заключить брачный союз на основе общих намерений позаботиться о поместье и о тех, кто в нем живет.

Джилли, казалось, мало тронула эта выразительная речь.

— В устах человека, столько времени пренебрегавшего своими обязанностями относительно своих владений, эти слова кажутся столь же несвоевременными, сколь неубедительными, — заметила она холодно.

— Я был занят своими делами, которые практически не оставляли мне времени, — веско парировал Кевин. — Но сейчас я увидел все проблемы Холла, в том числе и те, которые возникли по вине моего деда Сильвестра и в связи с его завещанием, и я твердо намерен привести здесь все в порядок.

— Для кого?

— Для людей, живущих на принадлежащей мне земле, конечно.

— Ха! Скорее, вы просто хотите наполнить свои пустые карманы.

— Не важно, какие у меня мотивы, подкидыш. Даже при всем твоем предубеждении относительно меня ты должна видеть, что твой отказ выйти за меня плохо отразится на поместье. Готова ли ты нанести ущерб всем ЖИТЕЛЯМ Холла и окрестностей, чтобы насолить мне? А я еще сказал Муттеру, что ты не дура, — закончил он, медленно качая головой, словно отказываясь поверить своим словам.