Симона Вилар - Паладин

Потом они говорили об Уильяме.

— Я ведь все ему рассказала, Мартин. Он должен был отречься от меня и презирать. И я почти не сомневалась, что так и случилось… Однако Уильям оказался лучшим из братьев, какого только я могла бы себе пожелать. Да пребудет душа его в мире!..

На ее глаза навернулись слезы. И Мартин решил, что теперь может поделиться с Джоанной тем, как вышло, что суровый маршал де Шампер стал его другом. Нет, рассказать о себе все он так и не осмелился, однако поведал, как спасался из крепости ассасинов, где томился в плену, как по пути взялся вывести из Антиливанских гор отряд храмовников, за которыми Старец Горы выслал погоню. Рассказал, как он вместе с тамплиерами сражался против ассасинов и Уильям был ранен, как позже Мартин вез его и они подолгу разговаривали. И когда они прибыли в крепость госпитальеров Маргат, маршал перед смертью поручил ему найти и освободить свою сестру Джоанну.

Джоанна слушала и плакала, припав к груди Мартина. А когда подняла голову, то заметила, что и глаза ее любимого блестят от слез, как голубые кристаллы. Джоанна мягко привлекла его к себе.

— То, что вы стали друзьями с Уильямом, — невероятное облегчение для меня. Но еще больше я радовалась бы, если бы Уильям выжил. Да пребудет его душа вечно в раю! Помолись со мной за него, Мартин.

И он выполнил ее просьбу. Ведь где бы ни была сейчас душа маршала де Шампера, именно ему они обязаны своим нынешним счастьем…

Когда влюбленные вернулись к розовому храму, их спутники сразу поняли, почему эти двое долго отсутствовали: растрепанные и запыленные, они так и льнули друг к другу. Но под пристальным взглядом тамплиера Джоанна смутилась и поспешила отстраниться от Мартина.

Ласло поднялся и, стараясь не смотреть на сестру де Шампера и ее любовника, сухо произнес:

— Пойду поброжу по окрестностям. Где-то тут должен находиться замок крестоносцев, и там, я думаю, нам будет безопаснее, чем в этом заброшенном храме.

Иосиф тоже не знал, как себя вести с влюбленными, и вскоре ушел, сказав, что ему есть что поискать среди руин заброшенного города: где-то здесь, как гласило предание, должна находиться гробница праведника Аарона — брата пророка Моисея.

— Долго же он будет разыскивать эту гробницу, — хмыкнул Эйрик, помешивая в котелке кашу из разварившихся овсяных хлопьев. — Иосиф решительно настаивает, что это, — рыжий обвел ложкой вокруг, — древний еврейский город Синай. Но я вам вот что скажу: бывал я в Риме и именно там видел такие строения, точь-в-точь.

— Тогда кто, по-твоему, возвел все это? — полюбопытствовал Мартин.

— Ну, если не римляне, то духи гор, не иначе, — разматывая на голове тюрбан, важно ответил Эйрик. — Я полночи прислушивался, различая их легкую поступь по камням, а то и тени былых хозяев города замечал, когда пламя костра стало оседать. И это так же верно, как и то, что я не зря обвел секирой борозду вокруг нашей стоянки, прошептав положенные заклинания, чтобы никакая нечисть не смогла приблизиться.

— Эти заклинания наверняка сродни богатырскому храпу Эйрика, — шепнул Джоанне Мартин, передавая ей миску с кашей. — То-то рыжий храпел так, что я порой просыпался, гадая, не подобрался ли к нам грозно рычащий гепард.

Джоанна засмеялась. Если речи Эйрика о духах в этом пустом городе и пугали ее, то эта легкая, чуть лукавая улыбка Мартина сразу вернула покой. Джоанна была еще так полна неги и счастья после их любовного сближения, что ее не волновали россказни Эрика ни о таящихся в расщелинах скал ифритах, ни о тенях бывших жителей города, которые будто бы выглядывают ночью из своих домов. В любом случае эти души горожан или кто-то там еще, похоже, были отнюдь не против, чтобы они с Мартином предавались любви в их заброшенных жилищах.

После тех изысканных яств, какими Джоанну потчевали в Монреале, пресная стряпня Эйрика казалась ей мало аппетитной. Но любовные игры пробудили в ней зверский аппетит, и она съела все до крошки, даже выскребла ложкой тарелку. Эйрик, усмехнувшись, похвалил ее.

— Овсянки у нас пока хватает, — рассуждал он, — есть еще фиги, сухари и солонина… Хотя к последней наш Иосиф вряд ли притронется, бедолага. Но главное — у нас есть вода, да и корма для животных хватает. Другое дело — дрова. Ну, насобираем мы сушняка в скалистых развалах, но надолго нам его не хватит. А как нам обходиться без огня, когда снова настанет ночь?

— Твой громовой храп разгонит всех духов города, — подмигнул рыжему Мартин.

Эйрик тут же стал говорить, что и глаз не сомкнет до утра, однако это не помешало ему опять громко храпеть всю последующую ночь. И если их никто не тронул, заверил он, то только потому, что у него есть заговоренные против нечисти амулеты и что он знает, какие слова говорить, когда своей секирой проводит борозду вокруг их стоянки.

Но Ласло считал, что куда надежнее амулетов и заговоренной черты будет, если они перейдут в обнаруженную им в глубине Петры крепость крестоносцев на горе аль-Хабис.

— Лучше нам перебраться туда, — сказал он и начал собирать вещи. — Там и часовня полуразрушенная имеется, где можно помолиться, есть удобные помещения, не столь замусоренные, как здесь, да и водосборник сохранился. Воды там немного, но в случае нужды будем приезжать сюда с бурдюками за родниковой водой. В любом случае оставаться тут, перед проходом, неразумно. Мало ли кто сюда ненароком пожалует.

— Как думаешь, насколько нам стоит тут задержаться? — советовался с тамплиером Мартин. — Дней десять, не меньше?

Он уже привык обсуждать планы с Ласло и теперь внимательно выслушал его мнение. Тамплиер считал, что десять дней — это наименьший срок их пребывания в забытом городе. Они оба понимали, что за ними уже выслали погоню, их будут искать по всем караванным путям и даже в пустыне, где есть хоть какие-то следы, оставшиеся от кочевья бедуинов. При этом Ласло очень не понравилось то, что рассказывала Джоанна о своем тюремщике Абу Хасане. Если этот черный бедуин, новый хаджиб Монреаля, именно тот, о котором тамплиер был наслышан, то этот верный пес аль-Адиля долго не успокоится и просто будет рыть носом землю, разыскивая беглянку. К тому же Абу Хасан сам из кочевников, он хорошо знает пустыню, прекрасно в ней ориентируется, да и слухи о затерянном городе до него могли доходить.

Замок, в который они перебрались, оказался довольно внушительным: каждый скалистый выступ на горе аль-Хабис был увенчан каменной квадратной башней, и между ними сохранились переходы и выбитые в скале лестницы. В самих строениях еще можно было обнаружить древки копий, наконечники стрел, черепки глиняной посуды. А главное — тут были остатки деревянных галерей, и довольный Эйрик сказал, что теперь им нет нужды заботиться, где добыть дрова.