Джейн Остен - Разум и чувства

Во второй раз мистер Харрис появился вовремя, но, похоже, только для того, чтобы разочароваться в своих надеждах, которые высказал еще несколько часов назад. Его методы лечения провалились. Температуру сбить не удавалось, и Марианна находилась теперь просто в глубоком оцепенении. Элинор понимала, что лекарства не помогли, и беззвучно плача она ждала трагического исхода. Но аптекарь не разделял такой возможной скорой развязки и продолжал пытаться что-нибудь сделать для Марианны, что-нибудь «абсолютно новое», хотя и его ещё не оставляли сомнения в успехе его лекарств. Теперь его визиты носили скорее поддержку для слуха, чем для сердца мисс Дэшвуд. Элинор была молчалива, кроме тех моментов, когда думала о своей матери, почти потеряв надежду на ее приезд. В таком состоянии она пребывала до полудня, переходя в мыслях от постели своей сестры к различным образам надвигающегося несчастья, от одного страдающего друга к другому. Она была подавлена недавним разговором с миссис Дженнингс, которая видела причину всего происходящего не только в болезни, сколько в нескольких предыдущих неделях мятежного беспокойного состояния Марианны, которое и подготовило благодатную почву для болезни. Элинор понимала правильность таких рассуждений, и это заставляло ее страдать еще сильнее.

Около полудня Элинор, опасаясь ухудшений, которые на некоторое время погрузили весь дом в скорбное молчание, решила, что ей необходимо еще раз проверить слабый пульс сестры. С большим волнением девушка сообщила затем присутствующим, что, по ее мнению, пульс немного стабилизировался. Миссис Дженнингс тоже пощупала пульс больной и внезапно заявила что «грядет скорое улучшение состояния больной». Когда через полчаса Элинор вновь пошла проверить свою сестру, она вдруг ощутила уверенность, что Марианне стало лучше. И правда. Положительные симптомы начали проявляться. Остальные присутствующие подтвердили это. Дыхание больной, ее цвет лица, ее губы – все убеждало в том, что кризис миновал. Еще через полчаса Марианна открыла глаза, посмотрев на сестру ясным взглядом. Сомнения и надежды продолжали бороться в душе Элинор, не давая друг другу выйти наружу, пока в четыре часа в доме вновь не появился мистер Харрис. Его удивление по поводу происходившего окончательно убедило Элинор в произошедшем улучшении состояния Марианны, и она, не в силах сдерживать свои чувства, заплакала от радости.

Марианне становилось всё лучше и лучше, и к вечеру аптекарь во всеуслышание заявил, что кризис миновал. Миссис Дженнингс, учитывая хроническую неточность его диагнозов и предположений, на этот раз поверила эскулапу, воспряла, и с нетерпением отдалась ожиданию полного выздоровления своей подопечной.

Элинор же просто не могла нарадоваться. Для нее это была не только хорошая новость, что Марианна возвращалась к жизни, здоровью, друзьям, и к своей нежно любимой матери. Это было то, что наполняло сердце Элинор состоянием удовлетворенности и чувством искренней благодарности провидению, но которое никак не проявлялось внешне, ни радостью, ни улыбкой, ни словом. В груди Элинор теснились блаженное успокоение и воспрявшая сила духа.

Она провела рядом со своей сестрой, с некоторыми перерывами, весь день, отзываясь на каждый вздох, радуясь каждому признаку выздоровления, стараясь предугадать каждое ее желание и внимательно следя за каждым ее взглядом и движением. Сестра крепла на глазах, и лишь некоторые симптомы еще напоминали о ночном кошмаре, который они все пережили. Но когда Элинор увидела, как Марианна в шесть часов впала в тихий, спокойный, и судя по всем признакам, нормальный сон, она отбросила всякие сомнения.

Приближался час, когда полковник Брэндон должен был бы уже вернуться. В десять часов она подумала, что они еще в пути и ее мать измучена тревожным ожиданием. Да и полковник тоже, возможно, не находит себе места! О! Как же медленно тянется время, как мучительны ожидание и неведение!

В семь часов, пока Марианна еще спала, Элинор спустилась к миссис Дженнингс в художественную гостиную, чтобы выпить чая. Сегодня она не смогла ни позавтракать, ни хорошо пообедать, так как всё время была занята хлопотами у постели больной сестры. Теперь, успокоившись, она почувствовала легкий голод. После чая, миссис Дженнингс посоветовала ей немного отдохнуть перед приездом их матери, и предложила подежурить у постели Марианны, вместо нее. Но Элинор не смогла бы ни отдыхать, ни уснуть и предпочла остаться рядом со своей сестрой пока есть силы. Миссис Дженнингс все же проводила ее наверх, отдохнуть, в небольшую комнату, оставив Элинор наедине со своими мыслями и переживаниями, пока не было никакой необходимости в ее присутствии, а сама вернулась в свою комнату, чтобы написать несколько писем перед сном.

Ночь была холодная и дождливая, северный ветер, завывал за окнами, по стеклам барабанил дождь, но Элинор, переполненная внезапным чувством успокоения, ничего не замечала… Марианна крепко спала, не вздрагивая при каждом раскате грома… А миссис Дэшвуд и полковник Брэндон тряслись в экипаже, не подозревая о вознаграждении, которое они скоро получат за этот временный дискомфорт!

Часы пробили восемь. Еще через два часа Элинор услышала звук подъезжающего к дому экипажа. Она не могла ошибиться, это были самые дорогие для нее люди. Хотя она и не ждала их так рано, но быстро зашла в маленькую гардеробную, открыла крохотное окошечко и выглянула наружу. Она тотчас поняла, что слух ее не подвел. Дрожащие огни экипажа были отчетливо видны. В слабом освещении она разобрала упряжку из четырех лошадей, что еще раз доказывало, как сильно переживала их мать и торопилась к Марианне.

Никогда еще в жизни Элинор не находилась в таком состоянии, она не могла сдерживать нахлынувших чувств. Зная то, что испытывает ее мать в этот момент, ее волнения и ее страхи, которые могло навеять письмо Элинор, зная всё это, она не могла больше контролировать себя. И все, что за этим теперь последовало, произошло так быстро, как только было возможно, она оставила служанку миссис Дженнингс со своей сестрой и устремилась вниз…

Суматоха, которую она застала внизу в вестибюле и в первых приемных комнатах, доказывала, что они уже в доме. Элинор бросилась вперед в художественную гостиную, вошла в нее и увидела… только мистера Уиллингби!

Увидев Уиллингби, Элинор отступила назад в ужасе и едва не бросилась вон из комнаты, хлопнув дверью. Ее рука была уже на ручке двери, когда незваный гость твердым голосом, без мольбы и тревоги, потребовал:

– Мисс Дэшвуд, на полчаса, на десять минут я прошу вас остаться.

– Нет, сэр, – сказала она жестко, – Я не останусь! У вас не может быть со мной никаких дел! Слуга возможно забыл сказать вам, что мистера Палмера нет дома.